Ян обогнул небольшой скверик около Фонтанки. Сейчас там было пусто — впрочем, как и в любом уютном и приятном для нормальных людей месте города. Нормальные люди стремились сегодня разойтись по домам, и сделать это как можно быстрее. Прочие же, наоборот, словно почувствовали в воздухе какой-то запах, который привлек их внимание — и слетались сейчас на этот запах. Словно мухи на падаль.

На одной из скамеек сидела толстая ворона. Через мгновение к ней присоединилась еще одна — птицы не каркали, сидели молча, пристально рассматривая Яна черными бусинками-глазами. И от такого взгляда юноше сделалось не по себе.

Рядом прошли, куда-то спеша, несколько человек — ни один из них не обратил внимания на сидящих на скамейке птиц. Да и вороны не собирались улетать — похоже, что здесь им было вполне спокойно.

Ян прошел мост по сигналу светофора и побрел дальше, никуда не сворачивая. Нельзя было сворачивать, следовало идти прямо. Хотя подлые мыслишки нет-нет да и возникали в его сознании — а что случится, если он отправится домой? Да ничего не случится! Навестит родителей. Потом ему, конечно, учинят разнос в О.С.Б. — но не слишком сильный. Он же слышал все эти разговоры — о собственной тяжелой болезни после возвращения из Запределья. Виктор Семенович и остальные думали, что он спит — а он не спал и все слышал. Тоже мне, великие маги, можно и их при желании перехитрить!

Так что ничего ему не будет.

Но тогда вообще ничего не будет! И поэтому — вперед, мимо артиллерийского училища, мимо огромной таблицы Менделеева и башенки с часами, мимо Технологического и метро — вперед! Иначе и в самом деле не будет ни-че-го!

Не хватало воздуха. Ему хотелось закричать, чтобы эти люди, бредущие с ним по улицам, остановились, опомнились и прекратили тот бред, в который уже начал сползать город. Внезапно нахлынула духота, Ян вынужден был замедлить свой путь, а потом и вовсе остановиться, чтобы чуть-чуть передохнуть.

Интересно, а в Запределье тоже чувствуется приближение кошмара? Почему-то Ян был уверен, что так оно и есть. Двум мирам нельзя так близко подходить друг к другу, прорыв реальности будет означать гибель не только Петербурга, но и его двойника в Запределье. Интересно, как там сейчас студент, которого зовут Олегом? Ведь тогда он искренне хотел ему, Яну, помочь — просто они друг друга не поняли.

На повороте, около сада «Олимпия», случилась авария — прямо на глазах у Яна столкнулись две легковушки. Они просто-напросто въехали друг в друга, дверца одной из машин раскрылась — и на тротуар выпало изломанное тело пассажира. Асфальт был покрыт битым стеклом и пятнами крови.

И тотчас же около места аварии собралась толпа. Ян тоже подошел поближе — и вдруг ощутил нечто кошмарное, исходящее даже не от машин, в которых погибли люди, а от тех, кто сгрудился сейчас на тротуаре.

Нормальных людей в этой все прибывавшей толпе не было. Ни на одном из лиц Ян не прочел сострадания или сочувствия. Но почти у всех глаза горели нездоровым огнем, а с искривленных губ только что не капала слюна. Они смаковали все подробности случившегося, смотрели, как врачи «скорой» укладывают на носилки трупы, как закрывают лица простынями. Видимо, им на это было интересно и приятно смотреть. И каждый из них самодовольно думал — ну, со мной такого никогда не случится!

— Расходитесь, расходитесь! — кричал молоденький милиционер, пытаясь отогнать любопытных зевак. Но те не спешили — как можно отрывать их от такого изысканного и вкусного блюда.

— И тогда он выпал — а ноги застряли в машине. И — головой об асфальт! — услышал Ян тихий, но навязчивый женский голос рядом с собой. — Головой — об асфальт. И мозги растеклись…

Ян невольно оглянулся — рядом с ним довольно молодая женщина пересказывала подробности происшествия своей подруге или коллеге по работе, которая опоздала к самому зрелищу. Говорила она почти эротическим тоном — с придыханиями и закатыванием глаз, а на лице подруги была написана досада — ах, как жалко, что она все это пропустила!

— Так и кончить недолго! — совершенно неожиданно для себя с нахлынувшей злостью проговорил Ян. Он вдруг понял, что все воспитание, делание из себя «хорошего и послушного мальчика», который непременно должен стать «добрым малым» — это маска. И маска слетела именно сейчас — слетела и навсегда разбилась об асфальт. Он мог судить этих благовоспитанных уродов, которых вряд ли можно даже отнести к виду «люди». Скорее уж, люди — это бомжи, мимо которых он прошел. Те потеряли человеческий облик, но не сострадание. Эти, любующиеся зрелищем катастрофы — потеряли все!

— Шел бы ты… — злобно прошипела женщина, но Яну стоило посмотреть на нее чуть внимательней — и она осеклась, отошла подальше, как змея, уползающая в свою нору. И у нее благовоспитанность оказалась только маской — а сейчас из-под нее вовсю лезла вампирская морда. Эти вампиры были совсем не похожи на Олега или на тех, которые состояли в О.С.Б. Здесь, у места катастрофы, собралось падло, падальщики, те, кто останутся пировать, если город падет в бездну. Больше всего они напомнили Яну тварей из метро — нет, не крыс, а безжизненных, механических чудовищ, выпивающих сущность-душу, стоит к ним лишь прикоснуться.

Быть Петербургу пусту — но только когда последний падальщик урвет свой кусок добычи. Или, все же, городу пусту не быть?

Ян медленно направился дальше, выйдя из безмолвных рядов тех, кто стоял у тротуара.

Были здесь и персонажи другого рода. Жалкие, забитые, голова втянута в плечи, на лице — постоянная готовность ко всем унижениям и жизненным невзгодам. Печально-обреченные, они выделялись в толпе падальшиков. И юноша вдруг подумал, что одни не могут существовать без других. Это были симбионты. Любой, кто попытался бы восстать против всевластия падальщиков, получил бы удар не только от первых, но и от вторых.

Жертвы тоже стояли среди зевак, и наверняка сейчас уже представляли себя на месте погибших в аварии.

Ян молча повернулся — глядеть на эту толпу у него не было сил. Его снова мутило, но это было даже хорошо — голод окончательно исчез.

Он миновал садик «Олимпия» — теперь до точки назначения было совсем рукой подать. Дальше, за мостом и авторазвязкой, будет «Фрунзенская» — ему туда не надо. Не за чем…

Ян перешел Клинский проспект — сейчас там было безлюдно, почти как в Запределье. Или он уже оказался в Запределье — и сам того не заметил? Это было не очень ясно — важнее оказалось то, что он успевал к своей цели.

Позади послышалось негромкое шуршание. Ян обернулся. Следом за ним бежала стая бродячих собак. Это не была собачья свадьба, животные молча и сосредоточенно двигались вперед, словно почетный эскорт.

Когда Ян остановился, остановилась и стая — собаки как будто понимали, куда идет этот странный человек, и хотели то ли предупредить, то ли защитить.

— Не надо вам туда. — Ян слегка улыбнулся, глядя на вожака. — Не надо. Я один — как-нибудь!

И юноша пошел вперед, не оглядываясь. Он знал, что собаки послушаются его приказа, не пойдут за ним, они растворятся в окрестных дворах. И почему-то это показалось ему правильным.

Ян миновал тяжеловесное здание Фрунзенского универмага, потом, подчиняясь своему наитию, свернул налево. Искомая точка была уже видна за поворотом. Пешеходный мост, перекинутый через канал. Что ж, он дошел. Теперь можно было и в Запределье.

Юноша посмотрел на освещенные солнцем крыши домов, на проспект, уходящий вдаль, и неожиданно понял, что сейчас должен уйти в Запределье. А дальше — как получится.

Он крепко зажмурился — и, в который уже раз — реальность вокруг Яна пришла в движение.

Через несколько минут почти что в этой точке оказалась машина, которую вел Эйно. Но сейчас ни он, ни Редрик не смогли бы с точностью сказать, где находится Ян.

Шеф С.В.А. Санкт-Петербурга закончил сплетать свое заклинание. Здесь была небольшая хитрость — заклинание должно возникнуть как бы само по себе, так, чтобы нельзя было его отследить. Подозревать можно сколько угодно, но где же доказательства? Нету их — и взятки гладки!