Редрик набрал номер. Ответили тотчас же:

— Слушаю… Ред, это ты? Что-то не так?

— Все по плану, Эйно. Маг — там, наверху. Вышли девушки.

— Понятно.

— Движутся в сторону Хельги.

— Принято. Продолжай наблюдение. Все по плану. Кого можно — эвакуировали.

— Будете брать?

— Пока — нет. Действуй по обстановке. До связи.

Редрик убрал мобильник и сразу же вновь стал невидимым для любого наблюдателя, которого, к слову сказать, и не было.

«Эвакуировали…» Это значит, что примерно часов пять назад многие жители этого квартала почувствовали неуемное желание отправиться в гости — на всю ночь. Или — поехать на дачу. Оно и понятно — лето.

Конечно, «эвакуировали» далеко не всех. Но, по крайней мере, тех, до кого смогли дотянуться, даже до бомжей — те, вероятно, решили, что где-то неподалеку есть помойки побогаче здешних.

Что ж, интересно знать, как сейчас встретят подруг. Наверняка все «суточники» закрыты. И все же отчего-то решено, что девушки должны вернуться. Значит, сигареты и что там им еще понадобилось, они получат.

Интересно посмотреть, каким образом Хельга разрешит ситуацию? Наверняка ей придется сыграть роль продавщицы.

Редрик сейчас многое бы дал, чтобы покинуть пост и посмотреть, как старший оперативник Светлых, аристократка до мозга костей, будет изображать из себя продавщицу.

Он невольно улыбнулся. Нет, все-таки жаль, что ему сейчас надо торчать во дворе…

Первый магазин находился напротив тянущейся вдоль квартала стены. И — даже при самом скудном освещении — бросалась в глаза табличка «Переучет».

Исгерд даже сплюнула от досады, пнув ногой двери «суточника». Внутри магазина было темно, только где-то вдалеке горела тусклая лампа дежурного освещения. Было сразу ясно, как именно ведется переучет — кому-то просто до смерти надоело работать.

— Вот гады! «Двадцать четыре часа»! — гневно пробормотала Исгерд. — Ладно, черт с ними, пошли в соседний, Юлька говорила, что он всегда открыт.

Чем дальше девушки удалялись от дома, где жила Юля, тем мрачнее становились улицы. Фонари уже горели, но как-то слабо, почти не давая освещения. Оле показалось, что во тьму погружен весь город. В мрачную, захватывающую все и вся тьму. Ночь атаковала дом за домом, квартал за кварталом, не встречая никакого сопротивления. А солнечный и теплый день может и не наступить — если последний очаг сопротивления тьме будет подмят и уничтожен…

— Слушай, вся улица как будто вымерла, — проговорила вдруг Исгерд.

— Точно — ни одного светлого окна. Интересно, почему?

— И ни одной машины, — подытожила Исгерд. — Вообще, здесь всегда почти так. И как только Юлька тут живет? И ведь ее матери предлагали переехать — куда-то в Озерки. Так уперлась — мол, здесь центр, старые дома, а там — спальные бараки. По мне, так лучше в бараке.

Ее слова тонули в сгущающемся дымном воздухе, который словно бы поглощал все звуки.

Следующий магазин тоже был запертым — на сей раз, никакой таблички не было. Просто тяжелый засов.

Оля молча пнула ногой дверь. Та, естественно, не шелохнулась.

— И куда теперь? — проговорила она.

— Не знаю, — сквозь зубы буркнула Исгерд.

— Может, к метро? — предложила Оля.

— К какому метро? — ее подруга удивленно рассмеялась. — До «Техноложки» топать полночи, а «Нарвская»… Знаешь, по каким дорогам там идти?! Там днем-то еле проходишь, ноги боишься себе переломать. Все перерыто. А света наверняка нет.

— Тогда давай к перекрестку.

— Давай. Все равно уж теперь. Там если что и работает — только чудом.

Чудо произошло.

Довольно длинный ряд киосков, стоявших на перекрестке — днем оживленном, а сейчас — пустынном и вымершем, как все окрестные улицы и дома, — разумеется, не был освещен. Кроме одного-единственного ларька.

Исгерд и Оля почти что подбежали к киоску — оказалось, что электричества в нем не было, однако находчивая продавщица зажгла свечу. Так, при свече она и сидела, глядя на припозднившихся посетительниц из-за рядов сигарет и напитков.

— Что вам, девочки?

Оле показалось, что продавщица смотрит на нее чуть более внимательно, чем положено продавщицам. Но, скорее всего, именно показалось.

И все же она не выдержала. Получив сдачу и убрав в пакет пиво с сигаретами, а заодно (если уж случается чудо, то по полной программе!) — шоколадный сухой торт, который компенсировал бы сгоревший, Оля спросила:

— И как вы тут одна?

— А что такого? — удивилась киоскерша — кажется, она была одного возраста с подругами или самую малость постарше. — Настоящий бандит сюда не сунется — ему нужен кто побогаче. А какой-нибудь пьяный холоп… Подонок, я хочу сказать. На него управа быстро найдется. А вот вы шли бы поскорей домой.

Девушка говорила чисто, слишком чисто, и это немного насторожило Олю, хотя Исгерд, поторапливавшая подругу, вообще ничего странного не заметила. И было что-то еще, нечто поразительно странное в этом киоске. Но что именно, Оля догадаться никак не могла.

Девушки направились к дому.

Когда они скрылись из виду, «киоскерша» аккуратно сложила на видное место полученные за товар деньги, затушила свечу — пришлось ее задуть, а могла бы сделать это и взглядом. Но сейчас применять свои способности по мелочам ей не хотелось.

А потом для постороннего, окажись он около ларька в этот час, показалось бы, что продавщица исчезла. Дематериализовалась. Была — и перестала быть.

Материализовалась она примерно в десяти метрах от своего рабочего места. Достала из кармана легкой куртки мобильный телефон.

— Хельга на связи. Они направляются обратно.

— Хорошо. У нас небольшие проблемы, — ответил ей мужской голос.

— У оперативников или у О.С.Б. в целом? — Голос девушки сделался слегка ехидным.

— У О.С.Б. И у вас, может, тоже. Что успели заметить?

— Одна из девочек действительно обладает потенциалом. И ВЕЩЬЮ. Я попробовала с ней заговорить и хорошо все рассмотрела.

— Она ничего не заподозрила? — спросил мужчина.

— Вроде бы, нет.

— Тогда — продолжайте дежурство. Ждите распоряжений, — говоривший отключился, даже не пожелав успеха.

То ли не до того ему было, то ли страдал он отсутствием хороших манер. Да и чего еще ждать от шефа подразделения «Умбра»!

Хельга усмехнулась, убрала мобильник и отправилась к ближайшей скамейке.

— Знаешь что? — неожиданно сказала Оля, когда они уже подходили к подворотне.

— И что? — С каждым шагом, приближающим их к дому и хоть какой-то защищенности, настроение Исгерд все больше и больше улучшалось, хотя холод не проходил, а улица была такой же пустой и задымленной.

— А киоск-то был заперт! Я точно разглядела, только там сообразить не могла. Значит, их запирают снаружи.

— От местных гопников, что ли? Да тебе что угодно привидится.

— Нет, точно — заперт. На засов.

— Да ладно тебе! Ну, заперт… Главное, что сигарет купили. Курить хочется — жуть!

Вообще-то, Исгерд не любила дымить на ходу, но сейчас она не выдержала и изменила своим принципам. Тем более, кури — не кури, — улица и без того заполнена дымом.

— Вот можешь вернуться и проверить, — хмыкнула она, сделав затяжку.

Кодового замка было почти не разглядеть, пришлось действовать на ощупь. И лишь когда дверь с противным металлическим стуком затворилась за ними, Оля почувствовала, что они в безопасности, что все обошлось. Почему-то она была уверена, что могло и не обойтись.

В этом была уверена не только Оля, но и человек, наблюдавший за окнами квартиры. Честно говоря, сейчас он предпочел бы, чтобы девочек очень аккуратно перехватила бы Хельга. Возможно, не потребовалось бы никакого воздействия — им просто объяснили бы, что вещь, которую одна из подруг таскает на себе, вовсе не драгоценная безделушка. Что это — довольно опасный артефакт. Что держать его при себе не следует ни в коем случае. Что можно его просто-напросто продать — прямо сейчас, причем за такие деньги, которые наверняка ни одна, ни вторая девушка в руках никогда не держали — и вряд ли будут держать. И так далее. Или же сказали бы: «Носите свой кулончик на здоровье, но здоровья у вас в ближайшее время как раз и не предвидится, и вообще — приглядеть за вами надо, как бы чего не вышло». Второй вариант тоже был вполне допустим.