Через кухню Черри прошла в гостиную, откуда застекленная дверь вела на веранду. Как Черри и ожидала, дверь была открыта, и в шезлонге кто-то сидел. Черри даже испугалась, когда пригляделась и узнала со спины Грейс — ее изящную шейку и каштановые волосы, стянутые в хвостик. От неожиданности она испугалась — словно увидела привидение. Откуда здесь взяться Грейс? Не могла же она вернуться на две недели раньше.

В застывшей фигуре Грейс ощущалась какая-то скованность и напряженность — завернувшись в синий фланелевый плед, Грейс сидела в шезлонге и смотрела на залив. Черри сразу поняла: случилось что-то ужасное, поэтому, ступив за порог веранды, осторожно окликнула подругу:

— Привет!

Грейс повернула голову, и по ее лицу Черри сразу догадалась: что-то не так. Но она не подала виду, решив, что подруга сама все расскажет, если сочтет нужным.

— Привет! — сказала Грейс, сначала оживившись, но на смену радости тут же пришла печальная и вымученная, хотя и добрая улыбка.

— Что-то ты рано вернулась, — как ни в чем не бывало заметила Черри.

— Ну, не так уж и рано, — сказала Грейс и снова улыбнулась, но Черри видела, что улыбка дается ей с трудом. — Ну а ты как?

— Я — отлично, — сказала Черри, сгорая от нетерпения узнать, что произошло в Техасе (явно что-то нехорошее), но еще больше сгорая от желания рассказать Грейс, что произошло в квартире Рика.

Черри вообще вдруг почувствовала какое-то несказанное облегчение — и не только потому, что Грейс, чье присутствие всегда вселяло в нее уверенность и чье мнение она всегда высоко ценила, была дома, а еще и потому (только что она это поняла), что с души ее свалилась страшная тяжесть. Упорство, которое она проявила, защищая себя, конечно, не могло вернуть к жизни мистера Донахью, зато оно изменило ее отношение к самой себе. К ней вернулось что-то очень важное — сама жизнь к ней вернулась. И она была даже благодарна Рику за то, что эта история помогла ей раскрыть себя.

И она поведала Грейс обо всем, что с ней произошло, включая разговор с Кэти.

Грейс, радуясь возможности отвлечься от собственного горя, очень внимательно слушала, как Черри сбивчиво и возбужденно пыталась облечь клубок противоречивых эмоций в связный рассказ. И действительно, разве сможет теперь Черри спокойно посмотреть Рику в глаза? Разве сможет она вернуться на работу, зная, что обязательно столкнется там с ним? Ведь это будет не просто неловкость, а самая настоящая боль. Ведь она любила Рика и, возможно, до сих пор еще любит.

— Но самое странное, что я чувствую себя вроде как виноватой из-за того, что пошла к Кэти, — сказала Черри.

— Виноватой?! — удивилась Грейс. — Ты шутишь? С какой стати ты должна чувствовать себя виноватой?

— Ну хорошо, может быть, не виноватой, просто я знаю, что карьера для Рика — это все. Конечно, он просто защищал ее, когда подменил эту карту. А я просто вовремя подвернулась ему под руку — оказалась самым удобным вариантом, козлом отпущения.

— Ты себя-то слышишь? — В порыве возмущения Грейс чуть не вскочила с кресла. — Ты уже готова его оправдать! Ты уже забыла, как он с тобой поступил! Этому нет и не может быть прощенья! Он обманул тебя. Он лгал тебе. Он принес тебя в жертву. Да, да, вот эти все мерзости он сделал, и не пытайся найти им какое-то разумное объяснение!

— А я и не пытаюсь. Я не пытаюсь оправдать, я просто пытаюсь понять.

— Я понимаю, и мне жаль, что такое приключилось с тобой, — сказала Грейс. — Но хорошо, что правда выплыла на поверхность, — лучше сейчас так, чем потом вообще никак.

Черри кивала. Все, что говорила Грейс, было правдой. И самое интересное, что Черри уже давно подозревала Рика. Она знала, что ничего не проворонила, когда читала медицинскую карту, — просто не могла утверждать с уверенностью, что Рик мог перейти грань и отважиться на такое. Такое она могла бы ожидать от него в самую последнюю очередь. И тем не менее все это время ее мучили какие-то смутные вопросы, которые она не могла даже облечь в какую-то конкретную форму, выразить словами, но которые тем не менее существовали. Это звучало примерно так: как такое вообще могло случиться? И поэтому она принимала от Рика подарки, не понимая, что он просто пытается облегчить совесть и загладить свою вину перед Черри.

В этот момент — Черри его, как ни странно, ждала — у нее зазвонил мобильник. Она посмотрела на телефон и испуганно сказала:

— Это он!

— Ой! — сказала Грейс — она втайне тоже ждала, что у нее у самой зазвонит телефон. Она жалела, что оставила Мэтту эту записку с просьбой больше никогда не беспокоить ее. Хорошо, допустим, оставила, но почему он все-таки не звонит? Она уже давно думала, не позвонить ли самой и не потребовать ли объяснения по поводу той милашки на видео. Но сделать это она не могла из гордости, из чувства собственного достоинства.

— Нет, я не понимаю, а чего он звонит? — спросила Черри, таращась на аппарат, словно это был не телефон, а граната с вырванной чекой. — Что он вообще может мне сказать?

— Пусть оставит сообщение, — посоветовала Грейс.

Но Черри не могла отделаться от надежды, что у Рика найдется какое-то разумное объяснение произошедшему. Или что он захочет извиниться, как-то все исправить (хотя как это можно сделать, Черри не представляла). Долго не раздумывая, она нажала на кнопку и произнесла холодное «алло».

— Привет, — сказал в трубку Рик.

При звуке его голоса решимость Черри почему-то дрогнула. В надежде получить поддержку она бросила беспомощный взгляд на Грейс и тихо спросила:

— Что тебе нужно?

— Я просто хотел узнать, зачем ты рылась в кармане моего пиджака, — ответил Рик более чем дружелюбно.

Его тон совсем смутил Черри.

— Я искала концертную программку, — пробормотала она. — Но мне интересно другое: зачем ты подменил медицинскую карту? — Она рассеянно смотрела в сторону залива, где на горизонте возвышались две манхэттенские башни.

— Очень своевременный вопрос, — согласился Рик. — С ответа на него мне следовало бы начать. Я не оправдываюсь и не защищаюсь, но если ты не возражаешь, я хотел бы объяснить тебе, почему я это сделал.

— Я слушаю, — сказала Черри, робко поглядывая на Грейс, которая делала ей всяческие знаки глазами с целью предостеречь от коварного обаяния Рика.

— А ответ простой, — сказал Рик. — Я сделал это для нас с тобой. Для тебя и меня.

— Для нас?! Это как понимать?

— А так и понимать, Черри-вишенка, что, если бы я не позаботился о своем предстоящем продвижении по службе, то все наши планы рухнули бы.

— Планы? — повторила Черри, млея от такого приятного, прямо-таки драгоценного слова.

Рик кокетливо вздохнул, как если бы эти «планы» были большим секретом, который ему не хотелось раскрывать раньше времени. И он пустился в объяснения:

— Ты пойми, я сделал это ради своего предстоящего продвижения по службе, то бишь ради денег. Ради денег, на которые мы с тобой могли бы обзавестись собственным жильем и подумать о создании семьи. Конечно, я признаю, что поступил нехорошо, но ведь я думал только о нашем будущем и о том, что могу предпринять, чтобы его как-то спасти. Вот я и подумал, что если обвинят тебя, то последствия будут менее губительными для нашего совместного будущего, чем если я сам себя подставлю под удар. Медсестра допустила ошибку. И что? Ну ошибка и ошибка, все остальное-то идет дальше своим ходом. А вот если Рик Нэш облажается, то его сразу на плаху. Хирш отчетливо дал мне понять, что я не имею права на ошибку, если собираюсь впоследствии занять его место. А вышло что? А вышло, что я пришел на работу, невыспавшийся и усталый после ночных увеселений с моей Черри-вишенкой, и допустил эту дурацкую ошибку. По сути дела, ошибку всей моей жизни. А потом, пытаясь эту ошибку как-то скрыть — ради нашего будущего потомства, — я обидел женщину, которую по-настоящему люблю. И об этом, Черри, я глубоко сожалею.

«Люблю»! Таких слов Рик ей еще не говорил. Черри почувствовала, как слабеет.