Джоанна кивнула в ответ на такую убийственную логику. Донни мог ляпнуть что-нибудь не подумав, но привычки открыто хамить не имел.

— Эти актрисы вообще все чокнутые, — продолжал Донни. — Вот Фаррен, например. Хочет усыновить целую кучу африканских детишек. Я ей говорю: «Для этого ты еще недостаточно знаменита. Только не обижайся, прелесть моя».

— Ой, Донни, а ты у нас прям мудрый советчик. За всех-то у тебя душа болит.

— Знаю. Я же, блин, долбанутый святой.

Джоанна картинно закатила глаза.

— Послушай, Джо, я вот что хотел тебе сказать. — Донни приблизился, и у Джоанны кольнуло где-то внутри. — А ты не могла бы достать мне еще такой «дури»?

— Так вот зачем ты меня позвал сюда? — вспыхнула Джоанна.

Донни успокоительно обнял ее за плечи, чтобы развеять подобные мысли.

— Разумеется, нет. Я пригласил тебя, потому что просто хотел с тобой увидеться. Последние две недели я пахал как лошадь, без передышки, и теперь у меня просто руки отваливаются. Отваливаются! Понимаешь? И сами руки, и запястья, и пальцы. Один врач даже сказал мне, как это называется — какой-то там запястный туннель. Другой говорит — воспаление сухожилий. Третий талдычит мне про операцию.

— Блин, Донни! И ты даже не сделал МРТ?!

— Чего? Какое еще МРТ? МРТ — это полторы тыщи баксов! К тому же я точно знаю, что у меня в этой адской машине начнется клаустрофобия.

— Ну, значит, надо походить на физиотерапию.

— Да при чем тут физиотерапия? Мне расслабиться надо, Джо! Отвлечься от этих болей.

— Ой, Донни!.. — Джоанна схватила его руку и принялась растирать ее.

— Только фентанил мне больше не давай, — сказал Донни. — У меня от него запоры.

Джоанна отпустила его руку.

— А я всегда говорила, что ты набит дерьмом.

— Ой, ладно тебе ерничать!

— Да нет, просто к слову пришлось.

Донни пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— А морфинчиком нельзя разжиться?

Джоанна вздохнула:

— С морфином туговато. Он в последнее время на строгом учете. Если меня поймают, то уволят. Даже лицензию могут отобрать…

— Ну пожалуйста, Джо!.. Всего один разочек! — заныл Донни и, оправдывая самые худшие ожидания Джоанны, начал валиться на колени. — Посмотри на мои руки, Джо! Знаешь, как они болят! — Он попробовал пошевелить пальцами. — Знаешь, как болят? Терпеть уже нет сил!

Видеть его в этой позе было для Джоанны невыносимо. Она знала, что про боль он не врет, хотя наверняка и преувеличивает.

— Ладно, я попробую что-нибудь придумать, — сказала она, лишь бы удержать его от какой-нибудь еще более экзальтированной сцены.

— Ой, ну спасибо тебе, моя куколка, — сказал он, заметно оживившись. — И я больше никогда не пристану к тебе с такой просьбой. Обещаю. Ну прямо вот обещаю, и все!

— Ой, да ладно тебе, Донни, перестань!

— Нет, ну ты же выручаешь меня, Джо. И я бы тебя выручил, если б понадобилось.

— Да, только я никогда не попросила бы тебя рисковать своей работой.

— А знаешь что? Я считаю, тебе вообще не место в этой вонючей больнице. Я вот заработаю много-много денег, и тебе вообще не придется работать. И ты сможешь брать уроки пения, как ты всегда хотела.

— Забудь об этом, Донни. Ладно? Я уже не хочу брать уроки пения. Давным-давно проехали эту тему.

Джоанна отвернулась и поискала глазами Мэтта Коннера. Нашла она его сразу, по еще больше выросшей вокруг толпе поклонников. Актер был одет просто и элегантно — в серые холщовые брючки, белую футболку с мысообразным вырезом и полотняный пиджачок. Джоанна не могла оторвать от него глаз. Если даже Донни пригласил ее сюда с каким-то неизвестным ей умыслом, то это в любом случае стоило того — хотя бы чтобы увидеть Мэтта Коннера. Глядя на него, Джоанна перебирала в памяти разные случаи из его жизни, о которых читала в прессе, — как однажды полицейские, вызванные кем-то из-за громкой музыки, обнаружили его пляшущим в голом виде на столе и как его остановили в Неваде за невообразимое превышение скорости. И кажется, в тот раз он тоже был голый.

— Они с Фаррен сейчас играют в одном фильме, — поспешил сообщить Донни, проследив за взглядом Джоанны. — Уже неделю снимают. А вон их режиссер. В фетровой шляпе, гримершу обхаживает.

Но Джоанна смотрела только на Мэтта Коннера.

— А ты знаком с ним? — спросила она.

— С кем? С режиссером?

— Да нет же, с Мэттом! — Джоанне стало немного не по себе от того, что она назвала звезду такой величины просто по имени, но атмосфера вечеринки вроде бы к тому располагала.

— Ну да, знаком. Нормальный парень. Хочешь, познакомлю?

— Нет, — отказалась Джоанна, не желая быть перед Донни в долгу, показав ему свое благоговение перед звездой. Она даже вспомнила, как представляла себе в мыслях Мэтта, когда занималась любовью с Донни во время их медового месяца в Риме.

Мэтт держал в руке бутылочку «Ред страйп» и размахивал ею все сильнее по мере того, как увлекался собственным рассказом.

— Покажи, Мэтт! Покажи, как это делается! — подначивали его из толпы.

И Мэтт, размахивая своей пивной бутылкой, как заправский ковбой хлыстом, вдруг издал улюлюкающий вопль. А потом, к изумлению Джоанны, он вспрыгнул на стол с японской закуской и закачался на краю под вой орущей толпы. Затем, обретя равновесие, он поднял руку, призывая к вниманию зрителей, коих собралась уже полная гостиная, и, подстроившись в такт играющей музыке, стал интенсивно вращать бедрами — такого сумасшедшего виляния тазом Джоанна не видела со времен чумовых холостяцких вечеринок, которые в свое время устраивала ее сестра Карли. Собравшиеся уже дружно орали, поднимая повыше свои мобильные телефоны, чтобы заснять такой редкий момент, и кадрам этим, ясное дело, суждено было завтра оказаться в Интернете.

— Снимай! — крикнула Джоанна, и многие из толпы подхватили этот призыв.

Мэтт Коннер словно ждал этого. Жестом подбадривая толпу, он стянул с себя футболку и зашвырнул ее в колышущееся море тянущихся к нему рук, обнажив свой знаменитый мощный торс, которым до соплей восхищалась Джоанна, когда смотрела «Техасский покер» и «Мисс Люцифер». Она в полнейшем восторге орала вместе со всеми. Суши на столе превратились в разноцветную кашу, музыка становилась громче, басы лупили по ушам, а Мэтт Коннер кричал людям, что были ближе к нему, чтобы те расчистили для него место. Потом он встал на самый край стола спиной к зрителям, принял позу ныряльщика, согнув ноги в коленях, и сиганул вверх, перевернувшись в воздухе, — Джоанна только успела заметить его мелькнувшее лицо с закрытыми в блаженстве глазами и струю пива из бутылки. Он элегантно приземлился на ноги, с бутылкой пенящегося пива в руке, и все до последнего в гостиной восторженно завопили. Все, кроме Донни.

Последний час ночного дежурства Грейс провела в разговорах с Андерсом, медбратом-шведом, который допекал ее рассказами о своих семейных проблемах. Андерс подозревал свою жену в измене, но Грейс, слишком уставшая, чтобы вникать в подробности, посоветовала ему не делать скоропалительных выводов. В восемь она взяла из шкафчика свою сумочку и вышла на улицу, где собиралась купить себе пластиковый стаканчик с кофе и сесть на метро, на котором ей предстояло долго и нудно тащиться до дома.

Она уже собиралась перейти улицу, как к ней с грохотом подкатила на своем мотоцикле Джоанна — ее волосы развевались на ветру из-под шлема, руки крепко держали руль.

— Привет, красотка! — крикнула Джоанна сквозь шум работающего мотора. — Подвезти?

— Что ты здесь делаешь? На работу едешь? — спросила Грейс. Но Джоанна была не в рабочей униформе, а в плотно облегающих джинсах и маечке с таким вырезом, из которого буквально перли все ее прелести. По правде сказать, Грейс всегда немножко завидовала сиськам Джоанны. Во всяком случае, частенько пыталась себе представить, каково это — иметь такие.

— Ой, я такую ночь провела, ты не поверишь! — сообщила Джоанна. — Давай садись, по дороге все тебе расскажу.