— На вечеринку? — оживилась Джоанна, пока еще не вспоминавшая про усталость. — А где?

Донни назвал ей манхэттенский адрес в районе Западных Пятидесятых улиц.

Нажав «отбой», Джоанна повернулась к Черри:

— На вечеринку со мной в город пойдешь?

— Я только что отбарабанила четырнадцать часов на работе, — обиженно напомнила Черри. — А утром мне тетю встречать.

— Ай, ну да, тетю!.. — Джоанна постукивала обкусанными ногтями по стойке бара.

Что делать? Одной на вечеринку идти не очень хотелось — это означало все время тереться бок о бок с Донни. Но ей хотелось увидеть его. Она скучала по Донни — вообще-то было терпимо, но время от времени давала слабину и тогда с острой тоской ощущала, как ей не хватает его. В такие минуты ей казалось, что она жить без него не может.

— Ладно, тогда так, — сказала она Черри. — Ты идешь спать, а я еду на свиданку со своим чокнутым муженьком.

— Простите, что разбудила, но мистеру Хо нужно вынуть катетеры, — проговорила Грейс в телефонную трубку. Голос ее звенел от напряжения — так она старалась не выдать раздражения. — Его уже несколько часов назад надо было перевести в обычную палату.

— Катетеры? — промычал Рик то ли пьяным, то ли сонным голосом. — Я думал, их уже вынул кто-нибудь.

«Кто-нибудь»! «Кто-нибудь» — это значит сам Рик Нэш — удаление вспомогательных трубок — это его работа. И он не мог этого не знать.

— Нет, никто не вытащил, — сказала Грейс. — Они по-прежнему торчат из мистера Хо.

Рик вздохнул:

— И что, никто не может сделать это за меня? Сейчас три часа ночи.

— Да здесь нет никого, — сказала Грейс.

И это была правда. Фред Хирш закончил в одиннадцать и ушел, а если бы и не ушел, то не стал бы выполнять за Рика его работу. Фред однажды доверительно признался Грейс, что считает Рика Нэша самым ленивым доктором в Манхэттенской больнице — и это несмотря на то, что Рику предстояло возглавить отделение интенсивной терапии в следующем году после ухода Фреда на пенсию. Дело было вовсе не в таланте Рика, а в том, что его дядя состоял в попечительском совете.

— Да не смешите меня! — Рик с показным удивлением расхохотался. — Вы хотите сказать, что там сейчас нет никого, кто мог бы сделать такую простую вещь, как вытащить катетер?

Грейс не верила своим ушам. Рику было всего тридцать девять, а вел он себя так, словно давным-давно научился лечить рак.

— Но вам же ехать всего шесть кварталов, — осторожно напомнила Грейс.

— Сейчас три часа ночи! — заорал Рик. — Или вы прикажете мне из-за каждого пустяка гонять в больницу?

Сердце у Грейс заколотилось — она ненавидела разборки, особенно с докторами. Ведь она всего лишь хотела, чтобы Рик выполнил свою работу и чтобы мистера Хо можно было перевести в обычную палату и освободить место для других в отделении интенсивной терапии. Поэтому Грейс как можно мягче сказала:

— Нет, вы меня не поняли, Рик. Я могла бы попробовать это сделать, но думаю…

— Могли бы? — обрадовался Рик. — Ой, вы бы меня так выручили, Грейс! Я был бы перед вами в неоплатном долгу!

— Нет, я хотела сказать, что, учитывая то обстоятельство, что у мистера Хо были осложнения, мне лучше этого не делать самой. Не дай Бог, что-нибудь пойдет не так…

— Да что там может пойти не так? — принялся увещевать ее Рик. — Во-первых, вы лучшая медсестра в отделении. А во-вторых, катетеры просто торчат. Их надо просто взять и вытащить.

Грейс открыла рот, но так и не нашлась что ответить. Через пять минут она уже стояла над мистером Хо, закатывая рукава своей синей сестринской спецовки.

Катетеры крепко торчали в паху у мистера Хо, и для того, чтобы их вытащить, требовалась твердая рука. Грейс собралась с духом, стараясь не думать о комплиментах Рика. Конечно, приятно, когда тебя ценят, но быть хорошей сестрой не означает выполнять работу доктора. По-хорошему ей следовало отказаться, сославшись на то, что это грубое нарушение больничного устава. Конечно, устав так или иначе нарушали все, но самая большая проблема Грейс заключалась в ее уступчивости.

Мистер Хо был в сознании, но лежал неподвижно. Он был выходцем из Тайваня и не очень хорошо говорил по-английски, но тем, что знал, судя по всему, гордился. Ему было восемьдесят два года.

— Мистер Хо, я сейчас немножечко нажму, и вам будет чуть-чуть больно. Вы потерпите? Хорошо?

Некоторым пациентам эта процедура доставляла крайне болезненные ощущения, и у них резко подскакивало давление, но мистер Хо относился к людям стоического склада. Он закрыл глаза и кивком показал, что готов.

Как и все на свете, пациенты делились на два типа — на хороших и на плохих. Вот Гэри в свое время был хорошим пациентом, хотя и жаловался на еду. Он попал в отделение интенсивной терапии после операции, сделанной ему по поводу рака желудка, и тотчас же начал заигрывать с Грейс. К подобным штучкам она привыкла, но Гэри был самым умным и самым юморным из всех ее пациентов. Выписавшись из больницы, он предложил поужинать вместе, и Грейс не отказалась. Он пригласил ее в «Нобу» — заведение, которое ему, простому преподавателю, было явно не по карману. За ужином они говорили о жизни, и Гэри ни словом не обмолвился о своей болезни, после которой он теперь успешно поправлялся. Его героизм, стоицизм, позитивный настрой и прямо-таки образцовая тяга к преодолению трудностей поразили Грейс, и она поняла, что влюбилась. В апреле, через шесть месяцев после их знакомства, Гэри сделал Грейс предложение. А в мае они поженились и стали жить у Грейс на Черепашьем острове. Но вскоре, в июне, Гэри вдруг стал заметно худеть. Грейс отвела его к врачу провериться. Новости оказались гораздо хуже, чем оба они могли вообразить. Рак поджелудочной железы. Не пойми откуда взявшийся и, по словам докторов, никак не связанный с предыдущим недугом. Грейс была раздавлена. Она не отходила от него ни на минуту, а он стремительно угасал. Кормила его с ложечки, меняла памперсы, переворачивала — вплоть до самой его кончины в начале августа.

— Ох, Гэри, Гэри!.. — бормотала Грейс, вытаскивая второй катетер из паха мистера Хо.

Такое горе, такая утрата! Уже три года минуло, а она все никак не забудет эту смерть, все никак не перестанет лить слезы. Спустя год после случившегося Грейс несколько раз знакомилась с мужчинами, но все они в подметки не годились Гэри. В основном попадались какие-то неудачники, и она перестала на что-либо надеяться, решив, что ей не везет в жизни. Не то чтобы окончательно сдалась, нет (хотя Джоанна именно так и считала), а просто перестала активно искать. Слишком уж угнетало ее это.

Бросив катетер в мусорную корзину, она вдруг заметила у себя на перчатках кровь мистера Хо. Это еще что такое? Сам мистер Хо, похоже, ничего не чувствовал, и Грейс решила не пугать его раньше времени. Кровотечение почему-то не прекращалось. Грейс надавила пальцем рядом с кровоточащим местом, и мистер Хо издал слабый стон. Кровь хлынула по его тощей безволосой ноге на простыню. Перепуганная до смерти, Грейс мысленно приказала себе не паниковать. Но как не паниковать, если все вокруг залито кровищей и рядом нет никого, кто мог бы помочь? Нет, она могла позвать на помощь, но пока не хотела этого делать — хотела справиться с кровотечением сама. Да и кого звать? Рика Нэша? Так он скорее всего спит сейчас сном младенца. «Черт тебя побери, черт тебя побери, черт тебя побери!» — бормотала она себе под нос, толком не осознавая, к кому обращается — то ли к Нэшу, то ли к Гэри, то ли к самому мистеру Хо, с чьей предательски хлещущей кровью она сейчас вела ожесточенную битву. От страха и злости она была готова отступить перед противником и дать старику пациенту загнуться от кровопотери. Потом вдруг, так же неожиданно, как и началось, кровотечение стало замедляться — на руках Грейс уже оставались свернувшиеся сгустки. Она перевела дух и тыльной стороной ладони вытерла вспотевший лоб.

Вдруг она услышала за спиной шум, обернулась и очень удивилась, увидев Фреда Хирша — в белой рубашке и джинсах, добродушно усмехаясь, он стоял, прислонившись спиной к дверному косяку, и хлопал в ладоши.