Даварус Коул мчался через квартал знати, не задаваясь вопросом, куда бежит. Ему просто нужно убраться подальше от тех глумящихся, гогочущих лиц. Вся его жизнь была ложью, и казалось, он — единственный во всем мире, кто этого не знал.

Слезы жалили ему глаза. Эти люди пожертвовали собой, дабы освободить Сонливию от правления Салазара, только для того, чтобы отдать город в руки такой змеи, как Тимерус, и его плетущей интриги хозяйки из Телассы. Белая Госпожа использовала его точно так же, как всех остальных.

Трехпалый был прав насчет него. Нужно будет извиниться, когда увидит его снова. И перед Айзеком. Они лучше его, и это правда. «Я — герой?» Абсурдность этой мысли вызывала у него теперь только смех. Его отец был убийцей, а мать — шлюхой. У него не было никакого права на героизм.

Он устал притворяться тем, кем на самом деле не являлся.

Три наемника неожиданно вывалились из особняка прямо перед ним. На их лицах сияли довольные улыбки. Каждый тащил большой холщовый мешок, битком набитый ценностями. Один из южан задержался, чтобы вытереть ноги о коврик на пороге, и Коул увидел, что его сапоги оставили на нем темно-красные пятна.

— Что вы делаете? — спросил он. Ближайший к нему сумнианец нахмурился.

— Берем то, что нам должны. А ты-то кто такой?

Наемник в окровавленных сапогах поднял свой меч и погрозил им Коулу.

— Он не из знати. Может, пытается набить свои карманы.

— Убирайся отсюда, парень, пока мы тебя не убили.

Посмотрев на троих мужчин, Коул попятился. Это не его дело. Хватит пытаться быть героем, что бы ни значило это слово. Он побежал по улице к выходу из квартала. Другие темнокожие воины грабили дома по обе стороны от него. Не обращая на них внимания, он продолжал бежать.

Слева до него донесся хохот, который сразу привлек его внимание.

Это был генерал Золта, его тучный профиль при скудном освещении смахивал на миниатюрный холм. Толстый командир наемников и его четверо солдат стояли на маленькой площади, усаженной кедрами. Привязав к стволам деревьев несколько аристократов, они тыкали в них копьями и покатывались со смеху. Что сказал Золта? «Мои солдаты должны поблагодарить тебя за щедрый приз, который ожидает нас этой ночью!»

Заскрипев зубами, Коул побежал дальше. «Они — просто знать. Все остальные им всегда были безразличны. Они — просто знать…»

Он уже почти у выхода. Справа горел особняк, обрушиваясь в ревущем пламени. Коул прибавил было ходу, но неожиданный крик заставил его сбросить скорость. Кинув взгляд в ту сторону, он увидел женщину, которую за волосы тащил по мощеной веранде ухмыляющийся наемник с ножкой стола в руке.

Женщина опять закричала, ее рыдания, полные ужаса, отдались в голове Коула ударами молота. «Продолжай бежать. Это не твое дело. Ты не герой».

До ворот было рукой подать. Женщина вскрикнула еще раз, так жалобно. Ноги Коула внезапно налились тяжестью.

«Ты не герой».

До него донесся глухой удар. Наемник принялся неспешно избивать несчастную аристократку ножкой стола.

Сердце Даваруса Коула бешено колотилось, задыхаясь, он стал судорожно ловить воздух разинутым ртом. Юноша перешел на шаг, потом застыл на месте. Наконец он повернулся и уставился на наемника.

— Оставь ее в покое.

— Что? — Сумнианец смотрел на него в замешательстве. — Она — моя награда. Могу делать, что хочу. — Он снова поднял свою дубинку.

— Я сказал: оставь ее в покое.

Теперь лицо наемника исказилось гневом.

— Ты ее хочешь? Я не делюсь с личинками. Но зачем драться из-за женщины? Она не достанется ни одному из нас. — Схватив импровизированную дубину двумя руками, он поднял ее над головой женщины.

Рука Коула мелькнула, как молния.

Наемник опустил взгляд на кинжал, который, подрагивая, торчал из его горла. Он перестал дышать, еще не повалившись наземь.

Подойдя к трупу, чтобы извлечь Проклятие Мага, Коул с облегчением заметил, что женщина не особенно пострадала.

— Ты можешь двигаться? — спросил юноша. Она пошевелилась и затем кивнула. — Бери меня за руку. — Коул наклонился. Чуть помедлив, она сжала его руку, и он помог ей подняться на ноги.

Пораженный красотой женщины, Коул не мог отвести от нее взгляда. Глаза — цвета темного нефрита, волосы — как золотые нити. А вокруг шеи…

— Где ты это взяла? — выдохнул он.

— Что? — Женщина была в смятении. Она опустила взгляд на кулон, висящий на груди. — Мне дал его мой муж.

— Где твой муж?

— Он… умер. — Ее голос пресекся.

Коул на мгновение закрыл глаза. Рука сжала Проклятие Мага. Он поднял светящийся кинжал — и тут же вернул его в ножны.

— Пойдем со мной. Я выведу тебя отсюда.

Через несколько минут они благополучно выбрались из квартала знати и пошли по дороге Тирана к Крюку.

— Тебе есть куда пойти? — спросил он.

— У меня… есть двоюродная сестра, она живет неподалеку.

— Двигай прямо туда.

Сбивчиво выразив ему благодарность, она поспешила прочь. Поглядев ей вслед, Коул продолжил путь назад, к Крюку. Ему нужно было найти Сашу.

— Даварус Коул.

Этот голос нельзя не узнать.

— Мастер! — воскликнул он, бросившись навстречу Темному Сыну. Шамаатанец стоял на обочине дороги. — Что ты тут делаешь?

Мастер-убийца, казалось, чем-то озабочен.

— Тебя поджидаю.

— В самом деле? Я могу тебе в чем-то помочь? Я… Я понял, что мне еще многому надо учиться.

Темный Сын смотрел куда-то в сторону, не желая встречаться с ним взглядом.

— Я хотел кое-что тебе дать.

Коул пылко кивнул:

— Конечно, мастер. Что именно?

— Вот.

Первое, что отразилось в его сознании, — сожаление в голосе наставника.

Второе — яростно обжигающая боль в животе.

Коул опустил глаза на жуткий изогнутый кинжал, торчащий из его живота. Темный Сын выдернул клинок, и юноша зашатался, отчаянно пытаясь удержать руками хлещущую кровь. Тщетно. Теплая липкая жидкость бежала по его пальцам и стекала на дорогу.

— Но… почему? — выдавил он, задыхаясь.

— Белая Госпожа не любит нерешенных проблем. Или потенциальных угроз. Брианна умерла в сражении, и единственной деталью, которую следовало удалить, остался ты. Мне жаль.

Коул не отвечал. Повернувшись, он пошел неверной походкой, ужасаясь тому, сколько крови вытекает из его тела. Юноша слабел с каждым шагом. Спотыкаясь, он свернул с дороги и вытянул вперед руку в поисках опоры. Казалось, минула целая вечность, прежде чем его окровавленная ладонь коснулась стены здания. Он прижался к ней спиной и медленно сполз на землю.

Его тело постепенно немело. Это было почти приятно и напомнило ему, как они с Сашей, совсем еще юные, соревновались, кто дольше сможет продержаться под водой в ледяной ванне. Он неожиданно улыбнулся. Она обычно побеждала, но это служило хорошей тренировкой. Хорошей тренировкой для того дня, когда он станет героем.

Его глаза закрылись.

Когда Эремул наконец добрался до хранилища, его ожидало знакомое лицо.

— Айзек! — изумленно пролепетал он, чуть не вывалившись из кресла. У слуги, как всегда, был непроницаемый вид, но то, как он выглядел при тусклом свете, сильно встревожило Эремула. Словно он увидел лицо Айзека впервые. Оно казалось… незавершенным, как будто искусный художник изобразил объект с поразительным сходством, но упустил несколько существенных деталей.

— Приветствую, хозяин. — Голос слуги звучал более мелодично, чем он помнил. — Я тебя ждал.

— Кто ты? — спросил Эремул, бросив взгляд налево и направо, но улицы словно вымерли. Горожане, склонные отпраздновать сомнительное освобождение, должно быть, отправились в центр города или в одну из таверн к северу отсюда. Они — совершенно одни.

— Не думаю, что ты поверишь, если скажу, что я — твой верный слуга.

— У меня был верный слуга? Я бы поклялся, что он был неуклюжим фигляром.

На лице Айзека мелькнула слабая улыбка.

— Именно поэтому я не мог исчезнуть, не попрощавшись. Ваш вид можно признать неполноценным, но некоторые из вас — не без достоинств. Мне отчасти будет жаль, когда вы все умрете.