— Я с тобой, парень, — сказал Джек. — Мне годами хотелось заиметь свой корабль. Ха, меня поймали, когда я пытался увести из гавани чудную маленькую шхуну. Оказалось, она принадлежит могущественному магистрату. Меня бы повесили, но я понадобился на «Искуплении».

— Я тоже с вами, — заявил Трехпалый. — Я умру с оружием в руках, если вообще умру. — Осужденный снова поскреб обезображенное лицо. — Но ты еще не представился, парень. И не объяснил, почему думаешь, что сумеешь убедить кодлу преступников действовать вместе и организовать побег века.

Расправив плечи, Коул посмотрел на каждого из троих мужчин многозначительным взглядом, внезапный прилив гордости заставил его забыть обо всех болячках и недомоганиях. Наконец-то его уважают, как он того заслуживает! Он уже представлял изумление на лице Гарретта, когда в будущем перед ним предстанет в истинном свете все великолепие деяний и мыслей Коула.

— Меня зовут Даварус Коул, — сказал он. — Что касается конкретных деталей моих планов, то вам не стоит об этом беспокоиться. У меня огромный опыт по этой части. Видите ли… — Он сделал паузу для пущего эффекта. — Этим-то я и занимаюсь.

Илландрис считала, что знает, каково это — сносить нещадный холод. Последние два дня разубедили ее в этом.

Прищурившись, она старалась разглядеть город, который лежал в каких-то нескольких сотнях ярдов впереди. Буран, который свирепствовал уже несколько часов, не утихал, замедляя продвижение отряда и увеличивая невзгоды, которые с самого начала сопровождали их трудный поход.

— Будь они прокляты, чертовы духи. — Кразка сплюнул и тыльной стороной руки стер иней с бороды. Его мертвый глаз обледенел и злобно светился на жестоком лице.

Рядом с кровожадным вождем Озерного предела стоял Оргрим Вражий Молот. Воздев свою печально известную огромную булаву, седеющий ветеран обводил мрачным взором вооруженный отряд горцев, расположившийся позади них.

Отряд насчитывал около пяти сотен мужчин. Большую часть войска предоставили два Предела, а дополнительную сотню лучших воинов Сердечного Камня направил король Магнар. Где-то впереди, за снежными вихрями, залегла в ожидании стая Собратьев. Они вырвутся из снежной мглы, как только начнется сражение с Морозной Твердыней, и понесутся вперед смертоносным вихрем когтей и клыков, раздирая в клочья все и вся.

Во время перехода к северу отряд потерял семь человек. Первого из них убил горный медведь, выскочив из незаметной ложбины. Тряся его, как лист, зверь оторвал воину руку в плече, а затем принялся потрошить кричащую жертву, пока в него не вонзились полдюжины копий.

Еще два горца разбились насмерть, когда порыв ветра сорвал их с горного гребня. Трое других умерли от переохлаждения.

Последний человек просто исчез накануне вечером. Никто из его товарищей не смог вспомнить, как он ушел. Этот случай вызывал наибольшее беспокойство, так как Вулгрет, поклявшийся в верности королю Магнару, был родом из Северного предела. Если он дезертировал, чтобы предупредить Морозную Твердыню об их приближении, то вторгнуться в город станет еще труднее.

И без того ничто не предвещало, что это окажется просто. Столица Северного предела была родным домом для почти трех тысяч горцев, четверть из которых — мужчины, способные сражаться. Однако это не главное, что беспокоило Илландрис. Круг Морозной Твердыни — и большой, и сильный. Даже рядом со своими сестрами и вместе с кругами двух Пределов молодую чародейку не покидало чувство тревоги.

Пятнадцать чародеек против восьми. Высокие Клыки не увидят такого противостояния многие годы.

— Внимание, сестры! — крикнула Шранри.

Ее пухлые красные щеки еще больше раскраснелись на трескучем морозе, так что она смахивала на здоровенное яблоко, закутанное в меха. Илландрис, фыркнув, с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Старая Агата, с кончика нелепого носа которой свисала бусина замерзшей сопли, метнула в нее испепеляющий взгляд.

Илландрис терпеть не могла обеих колдуний, но они — самые старшие в ее круге, и она обязана им повиноваться. «Уже недолго, — подумала она. — Королева не уступает никому». Затем она вспомнила Шамана и то, как Магнар перед ним раболепствовал, и ее мимолетное удовлетворение сошло на нет.

— Мы будем сопровождать воинов во главе отряда, — объявила Шранри, ее голос был приглушен капюшоном. — Наши союзники из Озерного и Восточного пределов сосредоточат свои силы на том, чтобы ликвидировать угрозу со стороны вражеского круга. Мы, — добавила она, окинув взглядом каждую из шести женщин по очереди, — зальем город огнем. Наша задача — выгнать мужчин, женщин и детей из их лачуг, чтобы наши воины их сразили.

Илландрис заволновалась.

— Не понимаю, к чему убивать детей. Какое отношение они имеют к мятежу?

Старая Агата неодобрительно хмыкнула.

— Ты, девушка, ничего не знаешь о нашей истории? Дурное семя нужно отбраковывать, иначе оно испортит все стадо.

Шранри кивнула, ее обрюзгшие челюсти тряслись.

— Дети предателей неминуемо становятся взрослыми, а сердца их отравлены тем же ядом. Они должны умереть.

— Ты была слишком молода и неопытна, чтобы принять участие в уничтожении Берегунда, — добавила Старая Агата. — Теперь у тебя есть возможность проявить себя. Неудача может дорого обойтись всему кругу.

Илландрис пристально посмотрела на старую каргу.

— Я вас не подведу.

Шранри одарила ее покровительственной улыбкой.

— Думаю, да. А сейчас мужчины готовятся наступать. Мы присоединимся к ним.

Илландрис смахнула с лица снежинки, потуже затянула плащ из волчьей шкуры и вместе с сестрами направилась к воинам.

Темнело. Снегопад продолжался.

Как и Сердечный Камень, Морозная Твердыня возвышалась на берегу большого озера. Однако здесь, на далеком севере, весной еще и не пахло, в отличие от столицы и окружающих Пределов, которые составляли Центральный регион. В Северном пределе стояли жуткие холода, и так — почти круглый год, за исключением пары летних месяцев.

Дыхание Илландрис окутывало ее клубами пара в морозном ночном воздухе, когда она и другие чародейки подходили к высоким деревянным воротам. Она не увидела там никаких часовых, но слева у стойки ворот заметила бесформенные узлы, вокруг которых намело снегу. Кажется, Собратья уже начали свою бесшумную работу.

Пристально посмотрев на ворота своим здоровым глазом, Кразка повернулся к Шранри, которая ковыляла между ним и Оргримом Вражьим Молотом во главе отряда.

— Снеси эти чертовы ворота! — рявкнул он. — Пусть знают, что мы здесь.

— Думаю, они уже знают, — ответил Оргрим.

За воротами показался проблеск света, а затем раздался скрип сапог по снегу.

Все привели в готовность свое оружие. Погрузившись глубоко в себя, Илландрис пробудила силу, которая запульсировала в венах и переместились в кончики пальцев. Она видела, что ее сестры сделали то же самое.

Раздался звук поднимаемого засова. Ворота очень медленно, со скрипом открылись…

За ними стояли четыре человека в истрепанной одежде: мужчина, женщина и две девочки. Илландрис прищурилась. Кажется, она видела прежде этого мужчину.

Мехмон.

И в самом деле, это — вождь Северного предела, но теперь он выглядел вовсе не таким внушительным, каким она запомнила его на аудиенциях у короля в былые времена. Тогда это был широкоплечий воин, исполненный чувства собственного достоинства, с безупречной осанкой, хотя в его длинной бороде и проглядывала седина.

Теперь перед ней стоял сломленный старик с белой бородой. Его тело будто съежилось, и он уже ничем не походил на того воина, внушавшего страх даже на закате своих лет. Прихрамывая, он двинулся к ним.

Когда прошло мгновенное замешательство, Кразка поднял руку в рукавице.

— Мехмон? Это ты? Ты выглядишь как дерьмо моих гончих.

Вождь Северного предела, остановившись, посмотрел на Кразку. На его лице читалась полная безнадежность.