Я хмыкнула с издевкой.

— Думаешь, я доверюсь тебе Несущая сомнения, поверю, что ты не перережешь мне горло, если я утрачу бдительность хоть на секунду?

Видимо, я больше не могла зависеть от Джексона, чтобы он присматривал за мной, когда я сплю. Финн повернулся ко мне.

— Теперь, когда ты вспомнила игру, ты собираешься убить нас?

— Нет.

Селена покачала головой.

— И кто теперь лжец?

— Я не играю в игры, где не я устанавливаю правила, — сказала я, голосом фрау Плохая задница, какой был у моей рассвирепевшей матери. Наконец-то. И более того, я верила в то, что я говорила. — Я выведу из игры Смерть. Затем я остановлюсь.

Я разберусь с этим аспектом в «горячей битве». Да, до того, как я начала использовать свои силы, у меня были неприятности, но у меня есть туз в рукаве.

— Моя бабушка, Тарасова, поможет мне. Все, что мне нужно сделать, это связаться с ней в Северной Каролине. — Если предположить, что она еще жива. Что я и сделала. Я чувствовала, что она жива.

Селена посмотрела на меня с новым интересом.

— Ты не сможешь просто остановиться.

— Посмотри на меня. — Возможно, мне не следовало избегать своих способностей. Я могла бы использовать их вне игры, чтобы помогать людям, как тем девушкам в подземелье. Играя в эту извращенную игру, я могла бы перепрофилировать себя, и бороться с долбанными преступлениями. — Я не хочу участвовать в этой игре. Я лучше умру, чем причиню боль Мэтью. — Он снова похлопал меня по руке.

— Как ты собираешься пройти мимо других карт? — спросила Селена. — Я уже чувствую некоторые, не слишком далеко. Со смертью Алхимика, они придут к нам. Они могут стоять на выходе из этого подвала, готовые пожелать нам доброго утра.

— Тогда мне придется убедить их не играть. — Стал ли мой голос слабее? — Я начну с различного рода альянсов.

— Мы идем против плохих карт, и тебе никогда не дадут слово.

Несмотря на угрозу от старших Арканов, я прислонилась к Мэтью, когда на меня накатила очередная волна головокружения.

— Я рискну, — сказала я, едва удерживая глаза открытыми.

Финн обдумав все это, спросил меня:

— Что такого важного в этом чуваке, Смерти? Почему он единственный, с кем ты будешь сражаться?

— Потому что он психопат, который не остановится, пока я не умру.

Желудок Мэтью зарычал. Даже падая от истощения, я спросила:

— У кого-нибудь есть любая пища для Мэтью?

Финн поднял брови в сторону Джексона.

— Кто-то не дал нам много времени на сборы, потому что должен был ехать за Эви. — Сказал он мне. — Мы отказались от моих обширных запасов. Рад, что мы приехали вовремя, чтобы спасти тебя, кстати.

Я повернулась к Джексону.

Он поднял свободную руку и руку с арбалетом. Ответив грубым тоном:

— У меня ничего нет для coo-yфn. — Кайджанский дурак. — Моя сумка находится в грузовике.

Что он думал о своей ошибке, оставленной сумке? Он считал, потерю своего аварийно-спасательного снаряжения смертным грехом, равным самоубийству. Он набросился на меня однажды, подобно собаке, когда я отошла футов на пять от своей сумки.

— Ты труп без этой сумки! — Сказал он тогда, вкладывая ее в мои руки. — Ты мертвец. Ты меня слышишь? Мертвец.

Я бы сумела сохранить ее, если бы не была похищена группой ополченцев. Джексон спас меня от тех людей, доказывая, что он герой.

Неужели прошло всего три дня? Сейчас он здесь, со мной. И он никогда не был с Селеной. Я хотела, чтобы его сильные руки обвивались вокруг меня. Я хотела, чтобы он шептал мне на кайджанском-французком своим рокочущим голосом те слова, что лишь я могла понять. Но было такое чувство, будто он находится на расстоянии тысячи миль.

Я не смогла удержаться от вопроса:

— Ты ничего не собираешься сказать обо всем этом?

Он ответил жестокой ухмылкой, сверкая своими белыми зубами.

— Теперь это не моя группа, нет? — Гнев сверкал в его серых глазах.

— Нет. Это не так.

Все замолчали.

Несмотря на возросшее напряжение, повисшее в воздухе, мои веки становились все тяжелее. Сон сморил бы меня, но я боялась Селены.

Мэтью прошептал у меня в уме:

— Она защитит тебя своей жизнью, пока Смерть не придет за тобой. Если Смерть придет. Она знает, что ты его единственная слабость.

А я? Смогу ли я их обидеть? Случайно выпустить ядовитые споры и тому подобное.

— Безопасно. Ты контролируешь это сейчас.

При этих словах я закрыла глаза. Я почувствовала взгляд Джексона на мне еще до того как Мэтью сказал:

— Он смотрит. Он смотрит. Он жаждет знать, что за твоим фальшивым лицом. Любопытство сжигает его.

Я повернулась к Мэтью, желая услышать больше. Фальшивое лицо? Почему он смотрит так, будто ненавидит меня?

— Ненависть\любовь. Боль\неловкость.

Я не понимаю. Мэтью не ответил. Наверное, смотрел на свою руку, что означало: тема закрыта. А у меня не было сил надавить на него.

Финн откашлялся:

— Так значит этот чувак, Смерть, не будет утруждать себя приходом за таким второстепенным персонажем как я?

Прежде чем я скользнула в сон, Мэтью горестно пробормотал:

— Смерть придет за всеми нами…

Я потеряла слишком много крови, она лилась из раны на боку, капая на песок пустыни.

Мои враги окружили меня. Мы собрались в этом месте как листья в вихре. Их призывы все сильнее звучали в моей голове. Я уже убила четырех из самых сильных, но мои силы истощены, я ранена.

У меня нет ни шипов, ни лозы, ни деревьев, чтобы помочь мне. Ничто не растет в этих пустынных землях. Нигде нет воды, только стены каньона.

И я понятия не имею, как ориентироваться на местности, нет лошади, чтобы уехать. Когда я, спотыкаясь, бреду через лабиринт ущелий, мои ноги утопают в песке. Хожу по кругу?

Там, впереди… Я вижу свой собственный след крови. Я хожу по кругу! Я опираюсь спиной на скалу. Почему я не могу быть одаренной представительницей фауны?

Топот копыт эхом отдается в каньоне, что означает — скачет массивный конь. Смерть? Он нашел меня в последний раз? Каким-то образом мне удалось ускорить темп, увеличивая расстояние. Пот льется. Льется кровь.

Я останавливаюсь. Я в тупике. В ловушке. Я оборачиваюсь, так чтобы Жнец был в поле зрения.

Он один, верхом на белом коне с красными глазами. На нем черные доспехи, шлем на лице. Два меча висят на поясе. Полированный конец косы выступает из кобуры на седле.

— Императрица. — Произносит он

— Смерть. — Отвечаю я, пытаясь скрыть тяжесть моего ранения.

— Я видел твое сражение с другими сегодня, — сказал он, его голос глубокий и скрипучий. — Твои силы чудовищны, тварь.

— А твои, нет? — он мог убивать одним прикосновением к чужой коже. Другие Арканы шептали, что он предпочитает убивать прикосновением.

Но я хочу жить! Мне только восемнадцать лет и я далека от того, чтобы покинуть этот мир.

Смерть склонил скрытую шлемом голову.

— Твоя плоть регенерирует. Интересно, могут ли другие убить тебя.

— Не могут, — ложь — и ты не можешь. Так что оставь меня.

Словно я ничего не говорила, он снимает шлем, обнажая шокирующее зрелище — свое лицо. Он… прекрасен.

Его скульптурные черты лица правильные и смелые, горделивый лоб и нос. Его загорелая кожа и легкие светлые волосы выделяют янтарные глаза. Думаю, ему не больше семнадцати лет.