На корабле, отплывшем из Кэмдена в Бостон, Джонатан устроился в маленькой каюте и ни разу не вышел на палубу. Естественно, это вызывало любопытство у матросов и других пассажиров. В общем, даже в те дни, когда море было спокойным, как вода в колодце, мне приходилось говорить, что мой спутник захворал и плохо держится на ногах. Я приносила Джонатану суп из камбуза и кружку пива, но теперь у него не было нужды есть, и аппетит у него пропал. Вскоре ему предстояло узнать, что едим мы по привычке и ради утешения, притворяясь, что остались такими же, как прежде.

К тому времени, когда корабль вошел в гавань Бостона, Джонатан, проведший много часов в полутемной каюте, представлял собой странное зрелище. Бледный, нервный, с красными от бессонницы глазами, он вышел из каюты, облаченный в чужую одежду, которую мы купили в Кэмдене, в маленькой лавочке, где торговали ношеными вещами. Он стоял на палубе, привлекая взгляды других пассажиров. Те почти наверняка гадали, уж не умер ли в пути загадочный пассажир. Джонатан растерянно наблюдал за суетой на пирсе. При виде толп народа он вытаращил глаза. Он явно был немного испуган, и страх исказил его прекрасные черты. На миг мне захотелось, чтобы Адер не увидел Джонатана в таком плачевном виде. Мне хотелось, чтобы он понял, что Джонатан именно таков, каким я его описывала. О, мое глупое тщеславие!

Мы по трапу сошли на пристань и не успели пройти и двадцати футов, как я увидела Донателло, который ожидал нас в сопровождении пары слуг. Он был в шикарном траурном костюме, в шляпе со страусовыми перьями, в черном плаще с капюшоном. Донателло опирался на тросточку и возвышался над толпой прохожих, подобный самой смерти. Он заметил нас, и его губы тронула зловещая ухмылка.

— Как ты узнал, что я вернусь сегодня? Именно на этом корабле? — удивленно спросила я. — Я не присылала письма, которое должно было опередить нас.

— О, Ланор, ты до смешного наивна. Адер всегда знает о подобных вещах. Он заметил твое приближение на горизонте и послал меня встретить тебя. — Он перевел взгляд на Джонатана и бесцеремонно разглядел его с головы до ног. — Ну, представь меня своему другу.

— Джонатан, это Донателло, — сказала я любезно.

Джонатан даже не попытался проявить учтивость, но я не могла понять, почему. То ли его возмутило то, как нагло его осматривал Донателло, то ли он все еще не оправился от шока.

— Он что, немой? Или невоспитанный? — хмыкнул Донателло. Джонатан на приманку не клюнул, и Донателло обратился ко мне: — Где твой багаж? Слуги…

— Разве мы были бы так одеты, если бы у нас была еще какая-то одежда? Мне пришлось все оставить дома. Денег едва хватило, чтобы добраться до Бостона.

Мысленным взором я увидела сундучок, оставленный мной в родительском доме. Он скромно стоял в углу. Я знала, что когда матерью и сестрами овладеет любопытство, когда они убедятся, что я не вернусь назад, они переберут мои вещи и найдут среди них замшевый мешочек с золотыми и серебряными монетами. Я решила, что должна сделать это для своей семьи, что таким образом Адер расплатится с моими родными за то, что они навсегда потеряли меня. Между прочим, он тоже оставил немалые деньги своей семье много лет назад.

— Как это мудро с твоей стороны. В первый раз ты пришла к нам, ничего не имея. Теперь ты приводишь своего приятеля, и у вас обоих ничего нет.

Донат всплеснул руками. Всем своим видом он выражал возмущение. Но я догадалась, почему он так себя ведет. Даже в нынешнем обшарпанном виде красота Джонатана была прекрасно видна. Ему предстояло стать любимцем Адера, его другом и компаньоном, и соперничать с ним Донат никак не мог. Ему предстояло лишиться милостей Адера; с этим ничего нельзя было поделать, и Донателло понял это, как только увидел Джонатана.

Знай Донателло Джонатана лучше, он бы не стал понапрасну завидовать. Наше бесславное прибытие в тот день было началом конца для всех нас.

В карете по пути к особняку Адера Джонатан немного пришел в себя. Он впервые оказался в таком большом, многоликом и прекрасном городе, как Бостон. Я представляла ощущения своего возлюбленного. Ведь точно так же я смотрела на этот город почти три года назад: толпы людей на пыльных улицах, россыпи лавок и гостиниц, великолепные каменные дома высотой в несколько этажей; множество карет на мостовой, запряженных красивыми, нарядными лошадьми; женщины в самых модных платьях — с открытой шеей, с глубокими декольте… Через некоторое время Джонатан отодвинулся от окошка и закрыл глаза.

А потом мы подъехали к особняку — внушительному, словно крепость. К этому моменту Джонатан уже просто онемел от великолепия Бостона. Он позволил мне взять его под руку и повести вверх по ступеням лестницы, по просторной прихожей с большой люстрой под потолком. Ливрейные лакеи поклонились нам так низко, что, конечно, заметили стоптанные туфли Джонатана. Мы прошли через гостиную, где стоял стол, накрытый на восемнадцать персон, к двум лестницам, ведущим наверх, к спальням.

— Где Адер? — спросила я у одного из дворецких. Мне хотелось как можно скорее пройти через знакомство Адера с Джонатаном.

— Я здесь, — послышался голос у меня за спиной. Я резко обернулась и увидела, как в гостиную вошел Адер.

Он был одет очень изысканно. Нарядно, но не вычурно. Его длинные волосы были стянуты в пучок на затылке, как носят европейские джентльмены. Точно так же, как Донателло, Адер обвел моего Джонатана оценивающим взглядом. При этом он потирал кончики пальцев правой руки. Джонатан старался вести себя безразлично. Он то сердито глядел на Адера, то отводил взгляд. Но я сразу почувствовала нечто в воздухе. Между ними проскочила искра узнавания. Это было то, что мистики называют связью между душами, которым суждено вместе странствовать сквозь время в любом обличье. А может быть, это была встреча соперничающих самцов в лесной глуши. Они смотрели друг на друга и гадали, кто одержит верх и насколько кровавой получится схватка. Но возможно, Адер просто наконец увидел того мужчину, которого я полюбила на всю жизнь.

— Итак, это тот друг, о котором ты нам рассказывала, — проговорил Адер, делая вид, что все очень просто — я приехала и привезла с собой старого друга погостить.

— Я рада представить тебе мистера Джонатана Сент-Эндрю, — сказала я, играя роль лакея, но ни того, ни другого моя шутка не рассмешила.

— А вы… — Джонатан умолк в поисках слова, которым можно было определить Адера, исходя из моего фантастического рассказа. И вправду — как его можно было назвать? Чудовище? Людоед? Демон? — Ланни рассказывала мне… о вас.

Адер вздернул брови:

— Вот как? Надеюсь, Ланни была не слишком многословна и не приправила свой рассказ плодами своего воображения. Как-нибудь вы мне непременно расскажете, что же она такое вам обо мне говорила. — Адер перевел взгляд на Донателло: — Проводи нашего гостя в его комнату. Наверняка он устал.

— Я могу проводить его… — вмешалась я, но Адер поднял руку:

— Нет, Ланор, ты останешься со мной. Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

Тут я поняла, что мне грозит беда. Адер пылал гневом и сдерживался только ради гостя. Мы проводили взглядом Донателло, который повел измученного Джонатана вверх по лестнице, и дождались момента, когда они скрылись с глаз. И тогда Адер развернулся и с силой ударил меня по лицу.

Упав на пол, я прижала ладонь к щеке и гневно воззрилась на него:

— За что?

— Ты изменила его, да? Ты похитила мой эликсир и забрала себе. Ты подумала, что я этого не замечу?

Адер стоял надо мной, тяжело дыша. Его плечи вздрагивали.

— У меня не было выбора! Его застрелили… он умирал…

— Ты думаешь, я идиот? Ты украла эликсир, потому что с самого начала задумала привязать своего дружка к себе.

Адер наклонился и схватил меня за руку. Он рывком поднял меня на ноги и прижал к стене. Мне стало страшно, как в тот день в подвале, когда он надел на меня дьявольскую сбрую. Я была совершенно беспомощна, паника сковала меня по рукам и ногам. Он вновь ударил меня по лицу тыльной стороной ладони, и я опять упала на пол. Притронувшись к щеке, я посмотрела на ладонь и увидела, что она в крови. Жутким ударом Адер раскроил мне щеку. Боль была дикая, хотя края раны уже сходились.