– Это Чи, – повернулся к ним дух.

– Он наконец-то освободился? – спросила Элена.

Чо кивнула, но ее обычно невозмутимые черты исказились от страха.

– Он отправился уничтожать твой мир.

Пока остальные приходили в себя, Эр’рил обнял Элену.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Чи отправился уничтожать наш мир? – спросил он у призрака Чо.

Элена протянула ладонь, и стандиец сжал снежно-белые пальцы. Удивительно было видеть ее без знака Розы. Лишившись магии, она казалась хрупкой, как фарфоровая статуэтка.

Чо окинула взором пещеру, задержавшись на бледном скелетообразном существе, которое скорчилось на черном полу. Одна рука, которая больше напоминала обтянутую кожей кость, слабо скребла по камню.

– Чи пошел закончить дело, которое начал вот этот негодяй.

– Значит, Темный Властелин все еще управляет им? – Эр’рил потянул меч из ножен и отодвинулся от Элены, намереваясь одним ударом покончить с причиной их бед.

– Нет, – возразила Чо. – Чи освободился из-под власти этого чудовища, но теперь его ведет безумие. Он идет напролом, будто дикий зверь. – Дух взлетел над полом. – Я должна лететь к нему и попытаться вернуть ему разум.

– А ты сможешь его остановить? – подняла голову Элена.

Чо смотрела на нее пару мгновений, а потом мягко повторила:

– Я должна лететь к нему.

Призрак взмыл по дорожке лунного света и, словно серебряная стрела, ринулся вниз, без видимых усилий погрузился в черный пол и исчез.

Эр’рил повернулся к Элене.

– Кровавый Дневник еще у тебя? – спросила она.

Вместо ответа он похлопал по плащу. Ведьма кивнула и прижалась к любимому.

К тому времени к ним уже подошел Джоак, а с ним и все соратники. Они слышали слова духа, а потому шагали с мрачными лицами. Тол’чак, волоча за собой молот, направился к едва живому предку.

– Мне удалось связаться с Ксином, – сказал Тайрус, показывая серебряную монетку на ладони. – Чудовище, охранявшее вход в Блэкхолл, погибло. Цитадель тьмы пала. – Он повернулся к Сай-вен, которая стояла рядом с Кастом, Ни’лан и Мериком. – Хант и дети вернулись на «Сердце дракона». Они вне опасности.

Облегчение отразилось на лицах Сай-вен и Ни’лан.

– Я отправил разведчиков к яме, – принц повернулся к Эр’рилу. – Нужно удостовериться, что и там сражение закончилось.

Кивнув, стандиец разглядывал темную пещеру. Ее освещало только копье лунного света, врывавшегося в дыру свода, но луна клонилась к горизонту. То здесь, то там начали вспыхивать факелы. Раненых перевязывали, с убитыми прощались. Неподалеку он разглядел Фардейла в волчьем обличье, который оплакивал Торн и Могвида.

– Мы победили? – рассудительно спросил Джоак, опираясь на посох.

Ответа не знал никто.

Приблизился Веннар в грязной, окровавленной броне. Шлем он нес под мышкой, ладонью потирая лысину.

– Туннеля, по которому мы попали сюда из Блэкхолла, больше нет.

Он указал пальцем на дальнюю стену. Кое-какие проходы по-прежнему зияли чернотой, но тот, через который ворвалась армия д’варфов, исчез, будто его и не было. Осталась лишь гладкая скала.

– Пропала темная магия, соединявшая пещеры, – предположил Эр’рил. – А что причиной этому – поражение Темного Властелина или заходящая луна, – я не знаю.

– Нашей магии тоже больше нет, – заметил Мерик. – По крайней мере, здесь, на поверхности черного озера, мы лишены каких бы то ни было способностей.

– Может, нам следует… – нахмурился стандиец.

Задрожавшая земля вынудила его замолчать. С купола посыпалась каменная крошка.

– Может, нам следует убраться отсюда, пока целы? – предположил Арлекин Квэйл.

Землетрясение утихло, но ощущение тревоги осталось.

– Думаю, Арлекин прав, – кивнул Эр’рил.

– Ого! – коротышка поднял бровь. – Такое доводится слышать не каждый день. Чтобы воин равнин да со мной согласился! Боюсь, это означает крушение мира.

Стандиец вздохнул, понимая, что задолжал разведчику великое множество извинений. Но с расшаркиваниями можно было и повременить.

– Собирайте раненых и будьте готовы уходить отсюда как можно быстрее!

Каст, Веннар и Тайрус коротко поклонились и направились к воинам, чтобы лично проследить за сборами.

– Я не могу уйти, – тихо сказала Элена, когда Эр’рил повернулся к ней. Она не отрывала пристального взгляда от черного пола. – Только после того, как вернется Чо.

Пещера снова задрожала, хотя и не так сильно, как первый раз. Воин взял Элену за руки и почувствовал, что и она дрожит.

– Чо сумеет остановить брата, – заверил он.

– А если нет? – прошептала Элена.

– Тогда мы встретим беду вместе, – вздохнул стандиец.

Он думал, что его слова успокоят ведьму, но она, казалось, не слышала его. Сердце воина кольнуло нехорошее предчувствие.

– Элена, что случилось? – прошептал Эр’рил.

Но она просто смотрела в пол, молчала и никого не замечала.

Когда задрожала земля, Тол’чак стоял над изможденным, бледным существом в центре пещеры и никак не мог понять, почему ноги принесли его сюда. То, что лежало перед ним, не заслуживало ни доброты, ни милосердия, ни жалости. Трудно было понять, огр ли это. Спина его сгорбилась, ноги казались не толще прутиков. Кости черепа выпирали через полупрозрачную кожу.

И все-таки Тол’чак опустился на колени, отложив молот. Большие глаза с измученного лица следили за ним.

Итак, они смотрели друг на друга – основоположник рода и его последний потомок.

Вновь Тол’чак задал себе вопрос: зачем он пришел? Его радовало, что хотя они и одной крови с Темным Властелином, души их различаются, как земля и небо. Он молча смотрел. Ярость погасла в глазах Ли’чака, смерть заглянула ему в лицо. Даже самая сильная порча не могла удержать едва теплящуюся жизнь.

Костлявая рука слегка приподнялась, но ей не хватило силы, чтобы дотронуться до Тол’чака.

Хотя никто его не просил, огр стиснул ладонь умирающего в своей. И вновь единственное слово: «Зачем?» Зачем он здесь?

Но пальцы в его ладони сжались, воздавая должное жизни в последний миг перед смертью.

Тол’чак наклонился ниже. Он не смог попрощаться с отцом, убитым в одной из бессмысленных стычек между кланами. Он вспомнил себя ребенком, увидавшим безжизненное тело отца с раной от копья на груди. Но они и в жизни не были близки, так же как и в смерти. Отец, озлобленный потерей подруги, не хотел обременять себя сыном-полукровкой и бросил Тол’чака на произвол судьбы задолго до того, как его самого, окровавленного, принесли к родовому очагу.

Огр вздохнул. Он понял, что влекло его к дальнему предку. Ему самому было необходимо прощание. Не для того, чтобы отпустить душу Ли’чака, а чтобы облегчить собственное сердце.

Пальцы Ли’чака вновь напряглись. Ослабевшее существо, должно быть, каким-то образом ощутило боль его сердца. С тонких губ слетели слова. Тол’чак удивился, что у Темного Властелина есть еще силы говорить.

– Я… Я никогда не видел своего сына, – едва слышно выдохнул Ли’чак.

Тол’чак припомнил рассказ старого огра. Именно в день рождения сына земля наказала его.

Снова, с силой удивительной в таком слабом теле, пальцы сжались.

– Ты увидишь своего…

Между их ладонями проскочил непонятный импульс, пронзая руку Тол’чака и добираясь до самого нутра. Ледяной и обжигающий одновременно. Он пробежал по хребту, опускаясь в живот, и растекся по чреслам, распространяя тепло.

Огр ощутил, как в глубине его тела что-то исцелилось.

Он опустил взгляд на Ли’чака, застывшего неподвижно, теперь уже окончательно ушедшего. Подержал его ладонь в своей, понимая, что все кончено. Его далекий предок умер, последним усилием излечив его, Тол’чака.

«Ты увидишь своего…»

Через мгновение он осознал значение последнего дара Ли’чака. Это не было попыткой продлить свой род. Нет, он хотел, чтобы Тол’чак начал новый род, и начал его с прощения и милосердия. Огр опустил тонкую руку мертвеца ему же на грудь.