Ведьма держалась изо всех сил. Стихийная сталь пронзила камень, позволив ее крови получить доступ к Вейру. Она чувствовала, как противоборствующие силы сцепились в сердце виверна. Их сражение приносило черному крылатому изваянию непереносимую муку. Птица кричала не смолкая. Била крыльями, но не могла взлететь. Ее поставили здесь, привязав к серебряному озеру, дожидаться восхода луны. Но эбеновая скульптура пыталась освободиться, стряхнуть волшебницу.

– Элена! – закричал Эр’рил.

Краем глаза ведьма видела, как удар каменного крыла сбил стандийца с ног, он заскользил по серебряной глади.

Но она, несмотря ни на что, цеплялась обеими ладонями за рукоять, раскачиваясь в разные стороны. Она не имела права проиграть. Все больше и больше собственной крови вливала Элена через оружие в Вейр. Виверн корчился. Его рубиновые глаза разгорелись ослепительным пламенем. Крючковатый клюв опустился, желая разорвать ведьму.

Но Тол’чак не зевал. Выпрямившись в полный рост, он обрушил огромный молот на голову изваяния. Невероятно крепкий эбеновый камень уцелел, но удар отвел в сторону хищный клюв.

– Элена, не мешкай! – взывал Арлекин. – Луна в зените!

Окруженная защитниками ведьма старалась действовать как можно быстрее и вливала всю магию в чудовище. Внутри сердца птицы непримиримое противоборство сил достигло невиданного накала. Элена тратила остатки воли, чтобы не позволить пальцам разжаться. Но потеря крови ослабила ее. Цвет рук сменился с рубиново-алого на бледно-розовый. Дальше так продолжаться не могло.

Виверн сопротивлялся все отчаяннее. Теперь уже могучий Тол’чак отлетел, будто муха, отброшенная конским хвостом. Лишившись защитника, Элена поняла, что выбора у нее нет.

Отдав всю себя, она влила остатки магии в каменное сердце. Статуя завопила, вытягивая шею к своду. Оттуда, из дыры, на Элену глянул полный лик луны. Неужели они опоздали? Поток серебристого света хлынул сверху.

Пальцы ведьмы разжались, но прежде, чем упасть, она успела послать еще немного магии крови. Когда соскользнул последний палец, Элена почувствовала, что пульсирующий клубок силы внутри виверна достиг некоего предела. Две противоположные силы – Чо и Чи – больше не могли оставаться в одном сосуде.

– Назад! – хрипло выкрикнула ведьма.

Изваяние взорвалось, отбросив Элену. Остальным тоже досталось – они разлетелись во все стороны. Ведьма чувствовала, как острые осколки жалят ее тело, подобно каменному граду.

Остановилась она лишь среди костяных завалов. Ветер стих.

Элена поднялась на четвереньки. Истекающие кровью руки затекли и не слушались. Кожа на кистях и предплечьях побледнела, отдав всю магию без остатка. Придется ей пополнить запас силы в лунном свете, льющемся в пещеру.

Но прежде, чем она смогла сделать это, из туннеля появились Мерик и Ни’лан. Принц-элв’ин шел, подняв руки, ветры завывали вокруг него, разбрасывая мелкие кости. Следом за ним бежала нифай. Она обернулась, ее глаза расширились от ужаса. Скрежеща когтями по камням, в пещеру лезли скал’тумы, расползаясь по стенам, как мерзкие тараканы.

Элена осмотрелась и увидела следы разрушения. Ее окровавленные спутники, иссеченные острыми осколками, поднимались на ноги. Посреди места слияния сил оставалась округлая яма, окруженная битым камнем. Там, где недавно стояла чудовищная статуя виверна, висело, сверкая в лунном свете, облако пыли.

Последние врата Вейра разрушены!

Неожиданно кости гоблинов, усеивавшие пол, задрожали и с шумом поползли друг к другу. Элена поспешно вскочила на ноги, а Мерик и Ни’лан тем временем пересекли костяные завалы, чтобы присоединиться к отряду.

– Их было слишком много, – выдохнула Ни’лан. – Джастон… – с глухим рыданием она покачала головой. – Он отдал жизнь, чтобы прикрыть наше отступление.

Сердце Элены сжалось от боли, но все ее внимание занимало сложившееся положение. Костяная армия вновь поднималась, скал’тумы продолжали нападать. Почему? Ведь врата Вейра уничтожены…

Эр’рил подбежал к ней. На лбу стандийца кровоточила глубокая царапина.

– Нужно отходить. В противоположной стене есть другие туннели. Там мы сможем хотя бы обороняться.

Скал’тумы позади них подняли крик. Облако пыли не давало рассмотреть подробности, но Элена вспомнила о входах на другой стороне пещеры.

– Мне нужно восполнить магию, – сказала она, указывая на лунное сияние в середине озера.

Но едва она шагнула вперед, как за туманом оседающей каменной пыли что-то зашевелилось. Скал’тумы визжали, скелеты гремели костями, но она застыла неподвижно, устремив взгляд к неведомому. Проследив за ее взглядом, Эр’рил обернулся к глубокой выбоине, где только что стояло черное изваяние.

Из груды битого камня поднимался омываемый лунным светом силуэт, до поры до времени скрытый пыльным занавесом. Поднимались и вытягивались руки, распрямлялись ноги. Из сердца врат Вейра рождалось некое существо.

Спутники ведьмы окружили ее. Скал’тумы держались поодаль. Наконец посреди серебряного озера встала в полный рост огромная черная фигура. В лунном свете казалось, что она изваяна из эбенового камня.

Но вместо глаз плескались два жерла раскаленной лавы.

Элена с первого взгляда поняла, кто он. Когда-то давно, в топях, ее преследовал демон, закованный в броню из расплавленного эбенового камня. Но у этого были до боли знакомые черты – зеркальное отражение Тол’чака.

Никто не промолвил ни слова. Все догадались, кто стоит перед ними. Ли’чак. Клятвоотступник. Черный Зверь Гал’готы.

От его голоса содрогнулась пещера.

– Я возродился!

Тайрус сзывал свое войско, надеясь, что его услышат за рычанием дракона, криками умирающих и гулом пламени в огненной яме.

Новый раскат рева заставил принца посмотреть вверх. Под потолком вулканической пещеры метался дракон, сжимая в пасти одну из «холмовых коняшек». Тряхнув головой, Рагнар’к швырнул истекающий кровью труп на голову стрелков-д’варфов. Те пытались подстрелить дракона из арбалетов, но стальные болты свободно проходили через его бесплотное тело. Как можно убить чудовище, если оно состоит из одного лишь дыма?

Тайрус уже успел опробовать на звере свою магию окаменения, но безуспешно. Принц лишь получил глубокую рану через всю спину, когда дракон зацепил его кончиком когтя. Здесь крылась загадка. Хотя Рагнар’к представлял собой дымное облако, его когти и клыки были достаточно тверды, чтобы убивать и калечить.

Тайрус осадил коня. Стрелок теперь сидел на одной лошади с Рубакой. Степняк едва не разделил судьбу своей коняги в зубах дракона, но спасся тем, что успел спрыгнуть на землю.

– Что дальше? – поинтересовался Блайт.

– Он снова нападает, – пробормотал Дубина, указывая палицей вверх.

Там, наверху, дымовой дракон растворился в темноте под потолком. Довольно обычная для него уловка – вначале спрятаться, а потом внезапно выскочить, покалечить кого-нибудь, а то и убить.

– Следите за его глазами! – проревел неподалеку Веннар.

Да, только пробивающийся сквозь тьму багровый свет зачастую мог предупредить об атаке. Для многих д’варфов пылающие драконьи глаза стали последним, что они видели в жизни. Всадникам пока что удавалось избегать клыков и когтей. Если они не зевали.

– Отступление – наша единственная надежда на спасение, – продолжал Блайт. – Нам его не победить!

Тайрус промолчал. Не за победой они пришли сюда, а чтобы измотать войска Темного Властелина и оттянуть на себя часть его сил. Здесь кровь проливалась только ради выигрыша во времени.

– Отведи обратно Дубину и всех остальных к Черной Дороге.

– А д’варфы?

– Стойте спиной к огню! Ловите свет его глаз! – закричал в этот миг Веннар.

– Думаю, они хотят остаться.

– А ты? – спросил Рубака, из-за плеча которого выглядывал Стрелок.

Принц положил меч на колени.

– Оставаться здесь – сущее самоубийство, капитан! – настаивал Блайт.

– Мы все когда-нибудь умрем, – вздохнул Тайрус.