Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Все еще бурля от негодования, Леда решительно направилась в демонстрационный зал, чтобы сказать мадам Айзаксон-Элизе все, что она об этом думает, и тем самым сжечь за собою все мосты.

Идти от Риджент-стрит до Бермондси было довольно долго, поэтому, когда у нее были деньги, Леда обычно ездила домой на омнибусе или на поезде. Ее нынешнее пристанище было ужасным, оно располагалось рядом с теми местами, которые следовало бы назвать настоящими трущобами. Впрочем, Леда считала, что ей еще повезло, что она смогла найти там комнату.

Теперь чердачная комнатушка в одном из древних домов, нависающих над небольшим каналом, с крохотным навесом и сломанными ставнями принадлежала ей до конца месяца. Леда регулярно вносила арендную плату, поэтому домовладелица хорошо относилась к ней и даже периодически чинила ставни и замки; однако не было сомнения, что симпатия хозяйки сменится немилостью, если она узнает, что у ее жилички больше нет работы.

Разумеется, Леда собиралась как можно скорее навестить своих старых приятельниц на Саут-стрит и получить рекомендации, в которых ей отказала мадам Элиза. Теперь Леда решила начать все сначала и поступить на работу машинистки.

Не желая возвращаться слишком рано, чтобы не вызвать подозрений у домовладелицы, Леда задержалась на Стрэнде, чтобы в чайной лавке выпить чашку чаю и съесть сандвич с огурцом. Потом она купила еще и булочку и, насколько позволяли ее три пенса, тянула время, сидя за столом под веселенькой кружевной занавеской, после чего направилась в сторону промышленных районов, расположенных к югу от реки.

Первая волна запахов, нахлынувшая на нее возле моста, была довольно приятной: Леда ощутила ароматы фиалкового корня, чая, розового масла, доносившиеся с Хейз-ворф. Казалось, приятные запахи со всего мира собрались на лондонских складах, чтобы напоить собою здешний воздух. Какой-то странный тип с непроницаемым выражением лица сидел под фонарным столбом. По улице, ведущей к станции «Лондонский мост», с ревом пронесся поезд. Этот грохот будил Леду каждое утро — она слышала его регулярно, как будильник.

Проходя мимо кованых железных ворот расположенного на углу полицейского участка, Леда остановилась, чтобы пожелать доброй ночи дежурному полисмену, потом свернула на свою улицу, застроенную утонувшими в грязи домами — такими же древними, как сама королева Елизавета.

Миссис Доукинс вышла из своей крохотной гостиной и коротала время под фонарем, едва освещавшим первые три ступеньки ведущей наверх лестницы.

— Вот так дела! — Она смерила Леду холодным взглядом. — Что-то вы рано сегодня, мисс. И где это вы забыли свою корзину с красивыми платьями?

— Мисс Доукинс, сегодня нам дали полдня отдыха накануне большого праздника, поэтому со мной и нет корзины. — С этими словами Леда стала быстро подниматься по лестнице.

Оказавшись на самом верху, Леда отперла дверь и, проскользнув в комнату, заперлась изнутри. Беленый чердак на этот раз показался ей почти уютным, стоило ей подумать о том, что с нею станется, если миссис Доукинс выставит ее отсюда.

Она распахнула окно, чтобы немного проветрить комнату, затем переоделась в ночную сорочку и легла в постель, не обращая внимания на голод. Одним сандвичем с огурцом особенно не наешься, но она так устала за этот день, что ее начала охватывать паника.

Закрыв глаза, Леда стала думать о леди Кэтрин и ее матери и о том, что им всегда следует носить одежду оттенка бриллиантов, который так удачно подчеркивает цвет их кожи.

Наконец она задремала, и перед ее глазами замелькали шелковые платья, потом послышалась иностранная речь. И тут, внезапно вздрогнув, Леда проснулась. Комната погрузилась во тьму, но ей казалось, что она не спала ни минуты, хотя прошло уже несколько часов.

Где-то вдалеке просвистел паровоз, потом снова стало тихо, и веки Леды вновь опустились… При этом ей казалось, что кто-то находится в ее комнате и она должна проснуться. Встать, проснуться и встать… Но как? Она до того устала, что готова спать на улице…

И тут во сне он взял ее за руку, привлек к себе и прижал к груди. Отчего-то Леда ничуть не испугалась. Правда, она его не видела, но ей было так спокойно в его объятиях: спокойно и… безопасно.

Глава 4

Маньо-кейн

Гавайи, 1871 год

Дом был огромным, но он уже начинал привыкать к большим домам. И он полюбил этот дом, его просторные пустые комнаты, белые колонны и широкие портики. Ему нравилось, когда голоса эхом отражались от высоких потолков, нравился постоянный гул океана.

Сегодня он был в туфлях и матросском костюмчике с синими и красными косичками, потому что шел с леди Тесс в гости. Костюмчик выглядел до того чистеньким, что он старался поменьше шевелиться, боясь испортить его. Теперь у него было много одежды, но он предпочитал, чтобы она лежала в комоде или в шкафу. Иногда он заглядывал туда и с удовольствием смотрел на аккуратные стопки чистеньких накрахмаленных вещей.

Сегодня леди Тесс привела с собой мастера Роберта и маленькую Каи. Отвечая на вопрос Сэмюела, леди Тесс сообщила, что христианское имя миссис Доминис — Лидия. Что ж, неплохо, но ему хотелось знать ее настоящее имя. У всех гавайцев такие странные и милые имена, а миссис Доминис была такой приятной дамой, с низким звучным голосом. Одета она была в золотисто-коричневую юбку, какие обычно носят островитяне.

Когда маленькая Каи забралась к миссис Доминис на колени и прижалась щекой к внушительному бюсту, Роберт тут же захныкал из-за того, что его обделили вниманием, но миссис Доминис дала ему местные орехи, и мальчуган, усевшись у ее ног, принялся возиться с блестящими черными шариками.

— Ты ходил на рыбалку, Сэмюел? — спросила миссис Доминис.

Мальчик кивнул. Американки и англичанки никогда не разговаривали с детьми в гостиных, но гавайки всегда делали это, словно сами были детьми.

— Я поймал маньо, мэм, — ответил Сэмюел.

— Акулу? — удивилась она. — И большую?

— Да, мэм.

— Какую? Как моя рука? — С этими словами миссис Доминис вытянула вперед руку — пухлую и мягкую, совсем не похожую на тонкую руку леди Тесс.

— Длиннее.

— А что потом? Ты убил ее и съел?

— Да, мэм. Я ударил ее веслом. Кьюк-ваин помогал мне.

— Эту акулу нам подали вчера на ужин, — со смехом заметила леди Тесс.

— Просто замечательно. — Миссис Доминис с улыбкой посмотрела на Сэмюела. — Да ты настоящий смельчак! Теперь тебя будут называть Маньо-кейн — человек-акула.

Сэмюел приосанился — он представил себя бесстрашной, кусающей всех, кто ей угрожает, своими ужасными острыми зубами акулой, скользящей в темных глубинах океана.

— Сейчас я спою вам песню акулы. — Миссис Доминис расправила плечи и начала петь. У этой песни не было мелодии, и миссис Доминис отстукивала ритм, ударяя ладонями по коленям.

Сэмюел как завороженный слушал ее, а когда она закончила, леди Тесс попросила ее спеть что-нибудь еще. Миссис Доминис встала и, не выпуская Каи, уселась за пианино. Оставшуюся часть визита она пела английские песни, а леди Тесс и маленький Роберт подпевали ей; при этом маленькая Каи все время хлопала в ладоши.

Сэмюел тихо сидел на своем стуле; он не присоединился к их пению и слышал не мелодичные звуки, а ритмичную песню акулы, которая по-прежнему звучала в его голове.

Глава 5

— Тебе следует выйти замуж, — безапелляционным тоном заявила Леде миссис Роутем, сидя в кресле-качалке. К сожалению, пожилая дама не уточнила, каким именно образом можно воспользоваться ее полезным советом. — А вот твоя идея стать машинисткой мне не нравится. Ты только подумай, как сильно будут пачкаться твои перчатки.

— Я не уверена, что стоит носить на работе перчатки, миссис Роутем, — вздохнула Леда. — В любом случае, печатая на машинке, я буду снимать их.

— И куда же ты их денешь? Они же всю грязь на себя соберут, моя дорогая. — Миссис Роутем медленно кивнула, и седые букли, выглядывавшие из-под ее маленькой шляпки, тут же заплясали у нее на щеках, как у маленькой девочки.

5
{"b":"218593","o":1}