— Я разговаривала с сестрами Голдборо и их матерью.

Казалось, она ждала, что Джерард как-то отреагирует на ее слова, но он молчал.

— Они не поймут. — Она взволнованно взмахнула руками. — Например, миссис Голдборо уверена, что я компаньонка леди Каи и общественная помощница леди Эшленд.

— Вы так сказали?

— Нет, конечно! — Леда поспешила принять чопорный вид, и Джерард невольно улыбнулся.

— Означает ли это, что вы больше не можете быть моим персональным служащим? — поинтересовался он.

Леда прикусила губу. Вообще-то она бы предпочла, чтобы именно так и было, но…

— Разумеется, я в полном вашем распоряжении, — наконец произнесла она. — Тем не менее я бы не хотела, чтобы кто-то подумал плохо о семействе Эшлендов.

— Я тоже. — Он кивнул и положил руку на бархатную шкатулку. — А теперь не могли бы вы посмотреть ожерелье?

— Да, конечно. Кстати, сегодня я осмотрела содержимое шкатулки леди Каи — у нее нет жемчуга, так что если вы купили именно жемчужное ожерелье…

— Это не жемчуг. — Подняв крышку шкатулки, Джерард подтолкнул ее к Леде, и свет свечи тут же заиграл на ожерелье всеми возможными оттенками. Взглянув на мисс Этуаль, Джерард увидел, что у нее перехватило дыхание и ее кожа порозовела. Она крепко зажмурилась, затем снова распахнула глаза.

— Невероятно! — восхищенно выдохнула она.

Ожерелье представляло собой широкую ленту из драгоценных камней, целиком сделанную из бриллиантов, причем бриллиантовые цветы переплетались с бриллиантовыми же листьями. Впереди ожерелье расширялось, изображая бант, в центре которого сверкал и переливался самый большой камень. С банта свешивались подвески в виде цветов из крохотных сверкающих камней, а внизу на каждой подвеске висело еще и по три бриллиантовых капли грушевидной формы.

— Вам нравится?

Леда прижала пальцы к губам и молча кивнула.

Тогда Сэмюел протянул руку и прикоснулся к одной из бриллиантовых подвесок. Как ни странно, он ощутил довольно неприятное чувство, и это внезапно разозлило его.

— Я отошлю его назад, — решительно произнес Джерард, хотя всего мгновение назад не собирался этого делать.

— Нет! — Леда в отчаянии посмотрела на него. — Ожерелье великолепно, и если я на минуту растерялась…

Джерард усмехнулся.

— Так оно вам нравится?

Леда вздохнула и на мгновение прикрыла глаза.

— Поверьте, ваш вкус безупречен. Вот только… — Подняв голову, она снова сделала глубокий вдох и, засунув кружевной платочек в рукав, разгладила его. — Я думаю, лучше приберечь это ожерелье в качестве подарка на помолвку, если только вы не сделаете предложение до Рождества.

Джерард некоторое время молчал, словно принимая решение.

— Хотите его примерить? — неожиданно спросил он.

— О! Нет! Я не могу…

— Но я очень хочу посмотреть.

Сэмюел только притворялся равнодушным; на самом деле он с удивлением слушал собственный голос. Он вдруг вновь ощутил себя невесомым, словно его понесло течение, подгоняемое легким ветерком — предвестником приближающегося шторма.

— К сожалению, нам пора: я полагаю все уже собрались в гостиной, — дрожащим голосом проговорила Леда.

Джерард достал ожерелье с его атласного ложа и не спеша направился к секретеру с зеркалом.

— Подойдите сюда, мисс Этуаль. Вы ведь не слишком загружены работой в должности моего служащего.

Губы Леды сжались. Опустив голову, она подошла к тому месту, где он поджидал ее. Джерард отодвинул стул, и Леда уселась на него спиной к нему и положив руки на колени.

Сэмюел обернул бриллиантовую ленту вокруг ее шеи и стал застегивать крохотный потайной замочек; при этом небольшой локон, выбившийся из ее прически, щекотал его палец, отчего ему вдруг захотелось поскорее убрать руки. Он слишком резко поднял пальцы, и из прически выпала шпилька…

Неожиданно для себя Сэмюел провел костяшками пальцев вверх по горлу Леды, скользнул мимо ожерелья и, прикоснувшись к мягкой коже за ее ухом, вздрогнул. Еще никогда в жизни он не испытывал подобного ощущения.

Затем он стал робко ласкать ее. Это наваждение было выше его воли, выше его сил, и он ничего не мог с собой поделать.

«Останови меня! — молил про себя Сэмюел. — Не позволяй мне делать этого!» Он не мог убрать руку, не мог говорить. Ни звука не сорвалось с его губ, даже когда он шевельнул ими.

Леда молча смотрела на его отражение в зеркале, ее серо-зеленые глаза были широко распахнуты. За месяцы его отсутствия на ее щеках исчезли впадины, они стали круглее, нежнее. Джерард знал, что прежде Леда голодала, живя почти в полной нищете; он вполне сознательно использовал ее отчаянное положение, чтобы привязать ее к себе. Сэмюел делал это постепенно, и вскоре ему стало понятно, что она уже не сможет предать его.

Впрочем, она не предала его. Даже в ту их первую встречу, когда он чуть не убил ее. Ее беззащитность была очевидной, ее неподвижность под его рукой являлась свидетельством глубочайшего доверия.

Сэмюел взял в ладони ее лицо — маленькое, нежное, податливое. Ему вдруг показалось, что он держит в руках крошечную птичку. Чего он хочет? Господи, он и сам не знал этого…

Джерард подумал о Каи, о своих планах, о доме, который строил. Теперь ему казалось, что все это находится в другой вселенной — придуманной, туманной. А еще он подумал, что почти не жил до этого мгновения.

Его горло напряглось от того, что он едва сдержал рвущийся наружу стон. Ему хотелось одного: заключить Леду в объятия, прижать к себе, одолеть ее. В его существе заключалась страшная сила. Все, что он знал прежде, — это разрушение. Теперь он пытался сдержать эту силу, но воля оставила его.

«Помни, — предостерегал его Доджун, — охватывающая тебя страсть, неистовое биение сердца, чрезмерная радость — все это превратится в целый лес мечей, которые изрубят твою душу на мелкие кусочки».

Словно очнувшись, Джерард напряжением всех сил заставил себя опустить руки и неровной походкой молча вышел из комнаты.

Леда в оцепенении сидела перед зеркалом до тех пор, пока где-то вдалеке не зазвенел колокольчик, созывая обитателей дома к обеду.

Услышав шаги и голоса в холле, она в панике рванула замок, а когда он расстегнулся, схватила шкатулку и бросилась в темный угол комнаты. Через несколько мгновений все гости выйдут из большой гостиной через распахнутые двустворчатые двери и направятся к лестнице. Джентльмены поведут дам к столу в строгом порядке, который Леда разработала сама, тщательно изучив кодекс пэров Берка.

Если бы не правила, которым она всех обучила, с мистером Джерардом можно было бы посадить дочь хозяина, она села бы с престарелым мистером Сиднеем, который все время ел, в то время как остальные больше были заняты разговорами на интересующие их темы.

Звук голосов приближался, и Леда торопливо вытерла нос носовым платком, моля Бога, чтобы глаза не выглядели припухшими и красными. Не в состоянии придумать ничего лучшего, она вытащила с полки ближайшую к ней книгу и засунула за нее ожерелье, затем, откашлявшись, разгладила юбку и сделала несколько глубоких вдохов. Лишь проделав все это, Леда вышла в холл и направилась к гостям.

Лорд Эшленд и леди Уитберри уже спускались вниз по лестнице; остальные пары следовали за ними.

Как только Леда подошла к распахнутым дверям гостиной, она увидела леди Тесс, которая что-то энергично говорила мистеру Джерарду, стоявшему в одиночестве.

Леда отлично понимала: леди Тесс сообщает мистеру Джерарду, кого именно он должен вести к столу, при этом его нижняя челюсть так напряглась, что, казалось, он не сможет даже кивнуть.

В этот момент лорд Уитберри, приподняв брови, громко сказал:

— Нам с вами повезло, верно, Джерард? Вокруг нас самые красивые дамы, каких только можно вообразить.

Шея Сэмюела побагровела. Он что-то ответил лорду Уитберри, но так коротко, что Леда не разобрала слов. В этот момент леди Каи, которая была на три дюйма выше мистера Сиднея, послала ей воздушный поцелуй, проходя мимо нее со своим спутником. А потом… Потом мистер Джерард подошел к Леде и предложил ей руку.