Стоит ли говорить, что Роберт не разделил ее энтузиазма, а поскольку Каи отказалась иметь в качестве партнера по танцам женщину, это место пришлось занять Сэмюелу. В свои пятнадцать лет Сэмюел был настолько выше Каи, что она доходила ему только до талии. Впрочем, это не остановило его: он поддразнивал Каи, чтобы увидеть, как она смеется и дурачится, изображая из себя взрослую леди, и делать это ему очень нравилось.

Сэмюел любил Каи. Всегда любил. Несколько лет назад, когда ему было не больше одиннадцати, он отказался от предложения лорда Грифона усыновить его, потому что был уверен — они с Каи непременно поженятся. Правда, вслух об этом Сэмюел не говорил ни разу.

И тем не менее Сэмюел твердо намеревался подождать Каи. Пока же он отгонял от себя мысли, которых стыдился, а тело держал в узде с помощью тренировок. Находясь рядом с Каи, он никогда не испытывал того, что чувствовал, глядя на одну из гавайских женщин, которая ходила по улицам босиком и с распущенными волосами: образ этой женщины преследовал его день и ночь.

Казалось, видения являются к нему со всех сторон, с неба и из воздуха; фантазия рисовала образ женщины, раскидывавшей перед ним ноги, перед его внутренним взором то и дело появлялись соблазнительные изгибы женского тела, женская нежная кожа. Как-то раз они с лордом Грифоном были в магазине в Гонолулу и ждали, пока принесут стеклянные кувшины, которые Грифон заказал для леди Тесс. В это время в магазин вошла весьма веселая посетительница в пышном платье. И тут же Сэмюел почувствовал исходивший от нее аромат — интимный, тайный, восхитительный, он заполнил все его существо.

Сэмюел оцепенел. Этот запах был ему знаком, он видел, как в порыве страсти ее голова откидывается на подушки, как заливается румянцем ее лицо, как выгибается грудь. Его тело запылало, смотреть на нее стало невыносимо.

Отвернувшись, Сэмюел представил, как зарывается лицом в ее живот и вдыхает солоноватый, сильный аромат, наполняется им, чтобы затем взорваться в ее лоне. И тут же ему захотелось крикнуть ей, чтобы она оставила его в покое, шла домой и вымылась как следует.

Сэмюел поспешно вышел из магазина и глубоко вдохнул прохладный воздух. Не дожидаясь лорда Грифона, он быстро пошел прочь, затем побежал.

Каи он нашел дома, в гостиной: она играла гаммы на пианино, а учительница то и дело поправляла ее ошибки.

Сэмюел сел на стул у окна и подставил лицо свежему прохладному сквознячку, слушая, как звуки то повышаются, то понижаются, повышаются и понижаются, снова и снова…

Каи принадлежит ему. Он хотел убедиться в том, что ее жизнь такова, какой должна быть. Ничто никогда не должно обидеть ее, заставить плакать. Он любит ее, и она, как только подрастет, тоже полюбит его.

Когда наступили летние каникулы, лорд Грифон поинтересовался у Сэмюела, не хочет ли он занять какой-нибудь пост в компании «Арктур» и заняться карьерой. Сэмюел охотно согласился и вскоре стал работать в офисе гавани, чрезвычайно довольный тем, что лорд Грифон представил его как своего протеже. Изучая вахтенные журналы, корабельную документацию и складское оборудование, он составил мнение о финансовой стороне предприятия, после чего с огромным удивлением понял, что корабельная компания была всего лишь побочным занятием его приемного отца. Пароходов у компании было немного, зато имелось огромное количество парусных судов, на которые тратились значительные средства — и все потому, что лорд Грифон очень любил свои парусники и щедро тратил на них деньги.

Лорд Грифон был сказочно богат; Сэмюел даже предположить не мог, сколько у его приемной семьи денег, пока не увидел своими глазами счета, проходившие через бухгалтерию. И все же их жизнь не шла ни в какое сравнение с той, которую вели в Гонолулу богатые американские бизнесмены. Зато в «Арктуре» были более профессиональные моряки, более современное оборудование, и компания без труда выигрывала любое состязание, в котором участвовал флот лорда Грифона. В гавани Гонолулу для Грифона всегда стоял наготове парусник — на случай если ему захочется немного развлечься.

Однако Сэмюел отлично понимал, что из всего этого богатства ему пока не принадлежит ничего. Он тренировался с Доджуном и все лето проработал в корабельном офисе. Когда наступил сентябрь, Сэмюел сказал лорду Грифону, что предпочел бы остаться на работе, а не возвращаться в школу. Леди Тесс была сильно огорчена этим и надеялась, что он подумает об учебе в колледже, однако для этого пришлось бы уехать в Соединенные Штаты или в Британию. Тем не менее она постоянно говорила об Оксфорде и образовании, поэтому Сэмюел пообещал читать те же книги, которые изучают в Оксфорде. Он был готов на что угодно, лишь бы его не отсылали из Гонолулу. «Прошу тебя, Господи, только не это!» — молился он про себя, и его молитва была услышана.

Сэмюел решил, что не должен указывать лорду Грифону, как следует вести бизнес, он работал и учился. Узнав из учетных книг, что некий Линь Ху крадет десять процентов содержимого складов, проходящего через его руки, Сэмюел никому не стал об этом говорить. Он просто поднялся в один прекрасный день на Танталус и спросил Доджуна, не настала ли пора отправиться в Китайский квартал.

Леда считала, что второй день празднования пройдет так же, как первый. Семья Эшлендов, разумеется, участвовала в торжествах, весь предыдущий вечер Леда выслушивала подробный рассказ о личной аудиенции у королевы, которая состоялась сразу после того, как от ее величества ушли королева Капиолани и принцесса. Хотя аудиенция длилась всего десять минут, леди Эшленд то и дело повторяла: «Слава Богу, все позади! Я так рада, что ничего не случилось!» Леде ужасно хотелось обнять ее и успокоить.

Однако теперь пора было готовиться к следующему испытанию, и Леда сочла нужным лично разбудить леди Кэтрин в пять утра и обсудить с ней ее прическу. Щипцы для волос не понадобятся, решили они, волосы надо будет распрямить утюгом и уложить кольцом на макушке. Этим должна была заняться горничная, а Леда обдумывала, как лучше приколоть украшения. К счастью, и леди Кэтрин, и Роберт унаследовали от матери аквамариновые глаза и густые черные ресницы, так что в одежде леди Кэтрин могла выбирать любые цвета — от черного до пастельных тонов. Разумеется, если бы ее спросили, Леда посоветовала бы надеть голубое платье, но и шелк цвета нарциссов в сочетании с изумрудно-зеленым поясом тоже был очень неплох.

Леди Кэтрин ужасно расстроилась, когда ей стали туго затягивать корсет, но Леда не позволила расслабить шнуровку, сказав, что только туго затянутый корсет сможет скрыть ненужные складки. Слегка поморщившись, леди Кэтрин тем не менее смирилась и отправилась проследить за тем, чтобы и леди Тесс была перетянута корсетом, как рюмка.

В очередной раз перебегая из спальни в спальню, Леда получила записку от мистера Джерарда: он опять назначал ей встречу в оранжерее, но она лишь наскоро пробежала записку и тут же принялась поправлять шлейф леди Тесс.

В половине десятого все собрались в холле. Леда еще раз осмотрела каждого с головы до ног.

— Все просто замечательно, пожалуйста, не волнуйтесь! — наконец сказала она.

Леди Тесс, улыбнувшись, с благодарностью пожала Леде руку, и та скромно потупилась.

— Должна сказать вам, миледи, что, работая у мадам Элизы, я одела половину из тех дам, которых вы увидите на приеме. Но ни одна из них не может сравниться с вами по красоте, и к тому же ни у одной нет такого роскошного эскорта, даже у принцессы Уэльской. Так что если вы заметите, что люди на вас смотрят, имейте в виду: они в восторге.

— Маньо! — закричала леди Кэтрин. — Спустись вниз, взгляни на нас! Мисс Этуаль утверждает, что на приеме мы будем самыми красивыми, а она знает, о чем говорит.

Подняв голову, Леда увидела, что Джерард стоит наверху у лестницы. Потом, опираясь на костыли, он спустился вниз и, остановившись на последней ступеньке, прислонился к колонне.