На задней стороне обложки я нахожу загадочное сообщение: «ФБ — fairy510, МЕЙЛ — то же самое». Постепенно до меня доходит, что это: её пароли в почте и Фэйсбуке. «Проверим», — думаю я и усаживаюсь за ноутбук для поисков.

Её почта не даёт мне никакой личной информации, хотя я нахожу файл с её школьным расписанием. Я открываю сайт средней школы Беркли и кликаю по ссылке с картой. Университетский городок состоит из кучи зданий. Я сравниваю расположение с расписанием Кайли и выучиваю всё.

Захожу на Фэйсбук. У Кайли более семисот друзей. Я в шоке. Несмотря на мою длинную жизнь, я не могу насчитать семьсот людей, знающих моё имя, за исключением моих друзей.

Начинаю сортировать список друзей и вскоре прихожу в уныние. Мне никак их всех не запомнить. Моё сердце падает. Я начинаю листать быстрее, лица смешиваются и становятся бессмысленными. Но одно лицо останавливает меня. Соседский парень, и его действительно зовут Ной. Ной Вандер.

Просматривая записи на его стене, я нахожу четырёх девушек, пишущих регулярно. Они, должно быть, близкие друзья. Одна из них — Лейла Кларк, девушка с мелированными пурпурными волосами, что видно по её фото. Кажется, она лучшая подруга Кайли, и поэтому одурачить её будет тяжелее всего. Лёгкий оттенок грусти опечаливает: я скучаю по Шарлотте. Мне жаль, что я никак не могу с ней связаться, сообщить, что я в порядке, попросить её о помощи; знаю — это невозможно. Она никогда не сохранит это втайне от Кира. Он наказал бы её за причастность, а потом приехал бы за мной.

Я копирую имена других близких подруг Кайли — Шантал Никсон, МэддисонКортез и ПайперЛиндстром — и изучаю их фотографии. Есть одна девочка, которая появляется на многих групповых снимках, но не у Кайли в друзьях. Я запоминаю её имя: Николь Харрисон. Она милая, с сияющими каштановыми волосами и лёгкой россыпью веснушек. Кажется, она дружит с остальными из компании Кайли. Интересно, что произошло между ними?

Профиль Кайли говорит о её одиночестве, и хотя есть пара сообщений от мальчиков во входящих, они не чрезмерно фамильярны или кокетливы. Парня, облегчившего бы дело, нет, насколько я могу судить. Хотя это действительно углубляет тайну того, куда Кайли шла в ночь смерти. Как и её родители, предполагаю, что она собиралась встретиться с мальчиком.

Резкий звук со стороны окна пугает меня, я вскакиваю и отступаю к двери. «Боже, — думаю я, — не удивлюсь, если увижу лицо Кира в окне». Мысль прибывает со скачком адреналина, бегущего по венам.

Я хватаю ближайший тяжёлый объект — металлическую шкатулку для украшений с комода Кайли — и нажимаю на выключатель рядом с дверью. Комната погружается в темноту, и я становлюсь на колени. Слышу звуки снаружи, царапанье и скрип на наружных стенах. Я зажмуриваюсь, моё дыхание перерастает во встревоженное удушье.

— Кайли! Всё в порядке! — шепчет голос. Я открываю глаза и неохотно смотрю на окно, где лицо медленно появляется в фокусе. Это Ной.

— Ты напугал меня! — вставая, резко говорю я. Я злюсь, но испытываю облегчение.

Он просто продолжает лезть в комнату, по пути столкнув холст на стену.

— Тише!

— Я слышал, что ты под домашним арестом, — шепчет он с улыбкой. — Брайан сказал мне.

Он поднимается по кровати и становится рядом со мной. Он довольно высокий и одет в кордуровые[23] штаны и ту же самую чёрную футболку, что и в нашу первую встречу. Я могу почувствовать запах ночи от его одежды.

— Тебе действительно не следует красться при людях. У меня чуть приступ не случился, — шиплю на него, жестом приглашая сесть на кровать. Я щёлкаю по выключателю, но свет чересчур яркий. Я пугаюсь, что Морганы придут проверить меня, и быстро выключаю обратно. Ной расстёгивает молнию на своём худи.

— Знаешь, свет, вообще-то, не производит никакого шума, — сообщает он мне. Я не могу сдержать смешок.

— О, прости, что изоляция делает из меня параноика! — шепчу я, садясь на кресло Кайли и задвигая под него ноги. Неловкая тишина.

— Да, слышал, ты сегодня влипла в неприятности.

— Огромные неприятности, — слабая шутка. — На целых два часа.

Он откидывает назад тёмные волосы. В темноте не слишком хорошо видно, но, по-моему, он немного покраснел. Почему-то это напоминает мне о нашей первой встрече с Киром, и мне интересно, почему Ной пришёл сюда сегодня. Или это обычное явление?

Будто прочтя мои мысли, он откашливается.

— Так или иначе, я знал, что ты здесь заперта, поэтому принёс подарочки.

Он тянется к сумке и вытаскивает лакомства: капкейки[24], брауни[25] и бутылку гранатовой содовой.

— Спасибо, — говорю я, искренне тронутая тем, что в жизни Кайли есть такие люди, которые могут притащить ей кексы.

— Конечно, — он отводит взгляд, играя со шнурками на своих кроссовках, — не такое уж большое дело.

Я не двигаюсь, боясь разрушить долгую тишину. Опыт подсказывает мне, что люди всегда начинают говорить, если пауза слишком затягивается, а прямо сейчас я нуждаюсь в большом количестве информации.

— Так куда ты пыталась сбежать сегодня? — он смотрит мне прямо в глаза.

— Ничего я не пыталась. Просто неучебное настроение, — коротко отвечаю я. — Кто-нибудь спрашивал обо мне в школе? Ты же ничего не говорил о несчастном случае?

— Конечно, нет, Кайли. Я же обещал.

Я понимаю, что задела его самолюбие.

— Прости, — вздыхаю. — Это был длинный день.

Он снова улыбается:

— Да, предполагаю, что стычка с законом немного вывела тебя из себя.

— Ты даже не представляешь насколько, — признаюсь я. — Ещё раз спасибо за кексы. Шоколадные — мои любимые.

— Обращайся. Наверное, я должен оставить тебя наедине с дневным сном, — он опять дарит мне улыбку, вставая с кровати, и я в который раз поражаюсь его глубоким синим глазам и волевой челюстью. — О! Чуть не забыл, — вытаскивает Айфон Кайли. — Тебе стопроцентно запретили телевизор. Но что насчёт телефона?

— Они ничего не говорили про телефон.

— Тогда всё нормально, — произносит Ной, тыкая пальцем в сенсорный экран. Он возвращает мне телефон. — Спокойной ночи, — мягко говорит он, вылезая в окно. Я закрываю и запираю его за ним, прерывая поток осеннего воздуха, затем смотрю, что он написал в мобильном Кайли.

Он открыл приложение «Эрудит». Нажимаю на значок и вижу, что он начал новую игру. Его первое слово «беглянка», буква К выпадает на двойную клетку.

Я смотрю на мои буквы: ДКНМПЙ. Ни одной гласной вообще. Я нахожу Ш и пишу «шпион», откидываясь назад на кровати, там, где сидел он. Всё ещё тепло.

Думаю насчёт отношений между ним и Кайли. Насколько они хорошие друзья? Я возвращаю шкатулку с украшениями обратно на комод, одновременно выключая лампу. В поле зрения попадается рамка с фотографией — на ней Кайли и Ной совсем ещё дети, им по пять или шесть лет. Она выглядит нетерпеливой, руки лежат на узких бёдрах, глаза устремлены прямо в камеру, ярко блестя. Не думаю, что она хотела улыбаться в этот момент.

Утро вторника серое и дождливое, по старому деревянному окну в доме Морганов течёт вода. Это утро в точности как предыдущее, за исключением холодности миссис Морган и заднего сидения, куда меня заставляет сесть Брайан, — я не инвалид, а «преступница». Просто он ничего не знает.

Мы едем в тишине под музыку из нового альбома Ноя «Сломанные Колокольчики», слишком рано прибывая на школьную парковку. На выходе из машины я снова проверяю график Кайли. Когда на этот раз Ной уходит — теперь я знаю, что у них совместные лекции по биологии, — я удивляюсь, что он убегает без своего друга. Брайан двигает меня вперёд, и мы в спешке пересекаем парковку, огибая лужи, покрытые радужной плёнкой от нефтяных пятен на асфальте. Всё это время — не сомневаюсь, что он получил от родителей строгие инструкции, — он ждёт, прежде чем, убеждаясь, что я практически внутри здания, вылетает с брошенным: