Результатом стал спад английской экономики, а также утверждение голландцев в Индийском океане и их отказ образовать вместе с Оливером Кромвелем антикатолический союз в 1649 году, когда отрубили голову Карлу I. В 1651 году был принят Навигационный акт. Этот закон запрещал посредникам торговать в Англии. Допускалась торговля только товарами с полностью легальных судов из той страны, где товар произведен. Иностранные суда, перевозившие товар третьих стран, оказались вне закона. Вне закона, в частности, оказывались почти все голландские торговые корабли, поэтому закон стал, по сути дела, объявлением войны Голландии.

Флот Кромвеля и приватиры захватили сотни голландских флейтов, и через семь месяцев действия закона началась первая из англо-голландских войн. Все три войны произошли между 1652 и 1672 годами. Каждая сопровождалась сражениями, и побеждали обычно голландцы.

В первую войну, которая длилась до 1654 года, пострадало голландское мореходство в Северной Европе. Тогда было захвачено или потоплено более 1200 их кораблей. Но голландцы все-таки сохранили преимущество, потому что у них в руках оставались ключевые точки — Гибралтар и пролив между Швецией и Данией. Английские торговцы, которые попали в ловушку в шведских, итальянских и германских портах, а также Королевский флот, оставшийся без скандинавского леса, надавили на парламент и заставили просить мира.

Но он продолжался недолго. Наиболее уязвимой Голландия была в Эресунне, проливе шириной в 2,4 мили, между тем местом, где сейчас находится датский город Хельсингер (Эльсинор принца Гамлета), и шведским городом Хельсингборгом. Необходимые для Голландии скандинавское и германское зерно, лес и металлы, а также сельдь и мануфактурные товары, которыми за все это расплачивались, проходили через этот узкий пролив. В XVI-XVII веках датчане, которые могли обстрелять любой корабль в проливе, собирали плату за проход через него — так называемую зундскую пошлину. Нарастала голландская морская торговля, увеличивалось и значение стабильности и разумного тарифа. Для слабой Дании Голландия превратилась в постоянного клиента.

В 1658 году Карл X Шведский напал на Копенгаген и занял пролив. Поскольку Швеция и Дания имели в союзниках, соответственно, Англию и Голландию, это стало поводом для англо-голландской войны. Голландцы, обескровленные и истощенные конфликтом 1652-1654 годов, собрали последние морские и сухопутные силы, чтобы отогнать шведов и англичан, корабли которых патрулировали пролив. В ходе тяжелых боев голландские адмиралы Обдам и де Рюйтер прорвали шведскую осаду Копенгагена, выбили англичан с Датского архипелага и открыли Эресунн, сопровождая крупные торговые суда под перекрестным огнем шведских пушек и изумленных взглядов Карла X с Эльсинорского замка.

Не одна Англия возмущалась коммерческой гегемонией голландцев. В 1667 году голландской торговле в Балтийском море бросила вызов Франция. Кольбер — министр финансов Людовика XIV — основал Северную компанию, чтобы возить французские вина и соль в Швецию и Германию, где доминировали голландцы. В то же время Кольбер назначил драконовские пошлины на голландские ткани, табак и китовый жир.

Ситуацию, в конечном итоге, решила огневая мощь Голландии. Северная компания не обладала такими средствами, как их конкуренты, и не могла расплатиться с купцами за соль и вино авансом. Кольберу следовало получше разведать обстановку, прежде чем тягаться с голландцами. Те победили Северную компанию, сбив на французских рынках цены на скандинавский лес, что очень сильно понизило стоимость древесины, которую закупила Северная компания.

Французы решили ответить иначе. В 1672 году они вторглись в Голландию. Штатгальтер Биллем III нанес французам поражение, открыв створы плотин и затопив подступы к Амстердаму. Завязнув и в коммерции, и на поле битвы, Людовик XIV и Кольбер в 1675 году прикрыли Северную компанию. В 1688 году, добавив соли на раны, Биллем вторгся в Англию и сел на трон как король Вильгельм III, собираясь заключить антифранцузский союз.

С 1648 года для Голландии настал золотой век, так хорошо запечатленный Рембрандтом и Вермеером. Она не только главенствовала на мировых торговых путях, но и в собственном производстве с ней мало кто мог сравниться. К концу XVII века турки так ценили почти шелковую лейденскую шерсть, что даже венецианская продукция не шла с ней ни в какое сравнение. В 1670 году венецианский сенат решил, что единственным способом сохранить ткачество будет закупка голландского оборудования. Английские импортеры посылали сахар в Голландию на очистку, табак на обработку и алмазы на огранку. Европейские хозяйки требовали посуду из дельфтского фарфора — недорогой имитации китайского сине-белого фарфора. Мыло и лампадное масло — продукты голландского китобойного промысла — способствовали росту гигиенических стандартов Европы и обезопасили ночные улицы. Даже бумага — традиционный продукт итальянских и французских мануфактур — сменилась мягкими белыми стопочками из северного города на Заане.^{398}

Решения торговцев и политиков в Лондоне, как и сменившиеся вкусы европейских потребителей, скоро положили конец голландскому золотому веку. Примечательно, что захват Виллемом английского трона дал начало событиям, позволившим Англии занять место Голландии в мировой экономике и стать военной супердержавой. Эпоха пряностей подходила к концу, и британцы, изгнанные из Ост-Индии, обратили внимание на север Индии и Китая, на Карибские острова на западе и на Африку. Там они скоро начнут наживаться на других товарах: на хлопке, чае, сахаре, опиуме и рабах.

Трудно припомнить более знаменитый сюжет из американской истории, чем «Бостонское чаепитие». Самые первые американские патриоты, переодетые индейцами, с покрывалами на головах и замазанными сажей лицами 16 декабря 1773 года в Бостонской гавани бросают в воду чай, заявляя: «Нет налогообложения без представительства». Этот навязчивый девиз отражал больше нужды революционной пропаганды, чем факты.

Когда Артур Шлезингер старший — отец заслуженного гарвардовского историка, помощника Джона Кеннеди — опубликовал в 1917 году свое эссе, он озаглавил его «Восстание против Ост-Индской компании».^{399} Сегодня исторический труд о тех событиях запросто можно было бы назвать «Первое американское движение антиглобалистов».

К концу XVIII века британцы повсеместно пристрастились к чаю, и колонисты в Новом Свете исключением не были. Перед самой Американской революцией губернатор Массачусетса Томас Хатчинсон, который к тому же был торговцем, подсчитал, что американцы каждый год употребляют около 6,5 миллионов фунтов чая — по 2,5 фунта на человека. На самом деле, один только налог на чай составлял 10%, по законам Тауншенда, еще за шесть лет до «Бостонского чаепития». Колонисты легко избегали этих скромных издержек, контрабандой ввозя чайный лист через Голландию или Францию. Только с пяти процентов чая корона получала доход. Но тогда почему жители Бостона, так разъярившиеся в 1773 году, ждали целых шесть лет? Очень просто. Они вывалили чай в воду, потому что боялись, как бы Английская Ост-Индская компания ни вывалила его на них.

Глобальный упадок последовал за Семилетней войной — разорительным столкновением между Англией и Францией в 1756-1763 годах. В ходе этого конфликта Великобритания испытывала недостаток денег и решила поправить финансы за счет колоний. Закон о гербовом сборе обложил налогом все официальные документы, газеты, брошюры и даже игральные карты Британской Северной Америки. Повсюду начались протесты. На следующий год они только усилились. Это случилось через год после более умеренного закона Тауншенда, который положил начало налогообложению без представительства.

Война жестоко поразила и Ост-Индскую компанию, и к началу 1770-х она была вынуждена просить помощи у правительства. Закон Тауншенда запрещал компании продавать товары колонистам напрямую. Вместо этого ей приходилось устраивать торги с посредниками, которые доставляли товары американским мелким торговцам, а те наконец продавали их владельцам лавок. В мае 1773 года парламент по требованию компании принял Чайный закон. Он не вводил новых налогов, но позволял компании импортировать чай напрямую из Азии в Америку. Из-за закона цены на чай упали наполовину, а значит, потребителям в колониях он шел на пользу.^{400}