Если сталелитейный завод в Пенсильвании закрывается из-за того, что сталь из Калифорнии оказалась дешевле, то рабочие обычно спокойно воспринимают это, считая пособие по безработице нормальным средством выживания в ситуации, которую было невозможно предвидеть. Однако те же рабочие приходят в ярость, когда теряют работу из-за какого-то производителя из Южной Кореи или Бразилии. Они организуют демонстрации, агитируя за антидемпинговые меры… Они также требуют дополнительной компенсации по безработице, включая программы переквалификации.{682}
Профессор Бхагвати очень настороженно относится к необходимости компенсации. Говоря о «страховочной сетке», призванной защитить рабочие места от импортной продукции, он продолжает: «Такая квазиксенофобия — реальный факт. Когда осуществляется либерализация торговли, целесообразнее предусмотреть несколько видов специальных программ помощи и пытаться оказывать содействие в адаптации к новым условиям, а не вводить протекционистские меры, которые могут обойтись намного дороже».{683}
Подобное отношение не только враждебно настраивает рабочих, но еще и нечестно. Американская промышленность, на самом деле, имеет гораздо больше инструментов адаптации, чем труд по протекции, особенно в форме нетарифных барьеров — квот, субсидий, антидемпинговых законов и тому подобного.{684} Экономисты понемногу начинают понимать, что пора бы им уже перестать быть врагами самим себе. Дэни Родрик из Гарвардского института государственного управления имени Кеннеди очень тщательно рассмотрел социальные беспорядки, вызванные возрастающей мобильностью товаров и услуг, исследовал необходимость компенсаций и подумал о том, как они могли бы действовать. Он считает, что не случайно те развитые страны, в которых отношение объема торговли к ВВП выше, имеют и самые развитые механизмы социальной помощи.{685}Свободная торговля и «страховочная сетка» укрепляют друг друга. Стабильное, богатое торговое государство, если оно хочет таким оставаться, не может отправить на свалку тех, чей труд легко можно «заменить» во все более компромиссной мировой экономике. Согласно Родрику,
социальные расходы имеют важное значение — такой ценой покупается общественное спокойствие. Охотно соглашаясь с необходимостью избегать ненужных расходов, я настаиваю на том, что потребность в социальных расходах не исчезнет, а будет расти по мере роста глобализации.{686}
Через пятьдесят с лишним лет после того, как Столпер и Самуэльсон расписали, кто проиграет, а кто выиграет, Пол Самуэльсон, которого многие считают величайшим в мире из ныне живущих экономистов, снова удивил коллег предположением, что от свободной торговли может проиграть целое государство. Он пояснил сжатым языком данных, разобрать который способен лишь экономист, что конкуренция с трудом в других странах вызывает смену работы, но не потерю ее. (В самом деле, сейчас безработица в США составляет менее 5%.) Да, американцы по-прежнему работают, только теперь они делают это там, где платят меньше и работа менее выгодная. Самуэльсон подсчитал, что затраты на компенсации превышают выгоду, и страна в целом от свободной торговли проигрывает:
Жители Южной Дакоты, получившие среднее образование и имеющие высокий IQ, получают в полтора раза больше уровня средней зарплаты в США, так что я с 1990 года не справляюсь по телефону о состоянии моего счета. Теперь мои дела ведет нанятый сотрудник в Бомбее. Его зарплата намного ниже, чем получают в Южной Дакоте, зато она намного больше, чем его дядюшкам и тетушкам когда-либо доводилось зарабатывать.{687}
Насмешка истории выглядит почти утонченной — пожалуй, ни одна страна в XVIII-XIX веках не пострадала от свободной торговли так сильно, как Индия. Месть сладка.
К концу Второй мировой войны на долю Соединенных Штатов приходилась почти половина мирового ВВП. С тех пор их доля упала менее чем на четверть. Если бы Америка в 1945 году захлопнула дверь, которую десятилетием раньше открыл Корделл Халл, ей почти наверняка достался бы больший кусок мирового пирога, и единственная проблема была бы в том, что пирог этот оказался бы маленьким и подгорелым. В 1900 году Британия правила морями. Сегодня она играет вторую скрипку у американского гегемона. Но кто, находясь в здравом уме, предпочел бы жить в Англии 1900 года, а не в нынешней Англии?
Самуэльсон продолжает:
Из этого вовсе не следует, что страны должны или не должны применять некоторые протекционистские меры. Даже там, где, прихотью судьбы, нанесенный ущерб компенсируется преимуществами свободной торговли, демократия в целях самозащиты зачастую стреляет в собственную ногу.{688}
Когда государства воздвигают тарифные барьеры, уверяет Самуэльсон, возникает индустриальная стагнация. Лучше защищать рабочих, чем защищать промышленность. Но даже если и так, Самуэльсон не слишком оптимистично настроен по поводу возможности «подкупить слабый фактор» в стране, большая часть населения которой находится в затруднительном положении. (Того же мнения и Родрик, который отмечает трудности оплаты схем социального обеспечения при помощи налогов в мире, где корпорации с легкостью могут перемещать через государственные границы капитал и заводы.){689}
Мировая торговля рождает не только изобилие материальных ценностей, но также и интеллектуальный, и культурный капитал, способность понять соседа и желание продавать вещи другим, а не уничтожать их. Но в процессе довольно значительное меньшинство граждан оказываются ущемлены. Чем свободнее люди, товары и финансовые активы будут вращаться по миру, тем легче и неизбежнее будут возникать диспропорции в их распределении.
Дилемму свободной торговли можно выразить словами Черчилля: «Демократия — худшая форма правления, если не считать всех остальных, которые пробовались время от времени».{690} Порой доводы протекционистов действительно могут привести к мысли о том, что курс на свободную торговлю пора менять, но, как показала история XX века, на самом деле альтернативы нет.
Мало кто станет утверждать, что человечество не стало лучше, пройдя торговым путем от шумеров до Сиэтла. Попытки повернуть назад знаменуют собой самые черные эпизоды истории XX века. Помня об узких проливах, что нами пройдены, мы можем постараться больше не сесть на мель.
БЛАГОДАРНОСТИ
Еще ни одному автору не удавалось написать не художественную книгу, любого объема и масштаба, не сев бессовестно на шею семье, друзьям, коллегам, издателям и всем мимо проходящим, постоянно обращаясь к ним за советами и помощью. И я не смог бы написать эту книгу без помощи многих людей.
Леонард Андайя, Лайэм Броки, Питер Дауни, Ли Дрейго, Кристофер Эрет, Дэвид Элтис, Марк Гаррисон, Дермот Гейтли, Кэтрин Джиглер, Петер Готтсхальк, Майкл Гуаско, Джонатан Израэль, Гленн Мэй, Джоэл Мокир, Дж. П. Макнил, покойный Кларк Рейнолдс, Джорджо Риэлло, Патричия Риссо, Дэни Родрик, Рон Руп, Брэдли Роджерс, Санджай Субрахманьям, Стив Винсон, Дэвид Уорш, Роджер Уэллер, Джонатан Уэндел и Биллем Вольтере предоставили мне множество нужных сведений.
Особенно я хотел бы поблагодарить следующих людей за помощь в специальных областях: Уолтера Блума и Джереми Грина (находки австралийских серебряных монет); Роджера Берта (история британских и американских горных разработок); Фреда Дрогулу и Жана-Поля Родрига (морские геостратегические точки); Майкла Лаффана (восстание на Тернате); Джонатана Риса (загадки из истории рефрежераторных перевозок); Дональда Роговски (политика в свете теоремы Столпера—Самуэльсона); Ричарда Сил-лу (первые наброски книги); Дэниела Трефлера (новейшая история канадской торговли); Карла Троцки (пристрастие к опиуму в Китае XIX века); Шелли Уошманн (история древнего мореходства) и Джеффри Уильямсона (количественные аспекты современной экономической теории).
