К началу XVII века моряки обуздали ветры мирового океана, так что не было ничего необычного в том, что группа евреев из Амстердама появилась в Нью-Йорке, или в том, что китайский шелк приплыл в Мексику или Перу из Манилы. Однако еще одни ветры оставались не открытыми.

Как или когда моряки столкнулись с южной версией высокоширотных западных ветров, которые принесли манильские галеоны с Филиппин в Мексику, неизвестно. Но дули они в южной части Индийского океана свирепее, чем на севере Тихого океана, потому что в Индийском океане нет столь явного влияния континентов. Да Гама и его португальские последователи решили проплыть по южной части Атлантического океана вокруг мыса Доброй Надежды. Они могли использовать эти ветры, чтобы доплыть, практически, до самых Островов Пряностей.

В 1611 году капитан Голландской Ост-Индской компании Хенрик Брауэр прошел мыс Доброй Надежды, но вместо того, чтобы направиться на северо-восток в сторону Индии, используя летние муссоны, отважно повернул на юго-восток в неизведанное и стал первым, кто прошел в «ревущих сороковых» весь путь до самой Явы.

Он доплыл от Голландии до Батавии (современной Джакарты) всего за пять месяцев и двадцать четыре дня. Для сравнения, обычный маршрут через муссоны занимал год. Новый маршрут был не только дешевле и быстрее, но и легче переносился экипажем, к тому же в прохладных средних широтах продукты дольше сохранялись. Вдобавок ко всему, Брауэр избежал встречи с португальцами в Малакке.

Маршрут Брауэра — вокруг мыса Доброй Надежды, затем семь тысяч миль на восток, далее налево — стал стандартным для европейских мореплавателей на следующие три века.^{354} Однако и здесь не все было так гладко: проблемы возникали, когда судно поворачивало на север, чтобы попасть в Зондский пролив между Явой и Суматрой. Морские хронометры Джона Харрисона, точно измеряющие долготу, появились лишь 150 лет спустя, а тогда многим английским и голландским судам не удавалось сделать поворот в правильном месте и попасть в этот пролив. Только счастливчикам повезло вернуться домой, чтобы рассказать о случайном открытии северной и западной береговых линий Австралии.

Чаще всего такие пропущенные повороты оказывались пагубными, и австралийские прибрежные коралловые рифы становились кладбищем для дюжин европейских кораблей. Самое бесславное из таких кораблекрушений произошло с судном «Батавия», которое затонуло на рифе у Западной Австралии в 1629 году. Четвертая часть из трехсот пассажиров и членов экипажа утонула, остальные выбрались на пустынный коралловый берег, лишенный пресной воды. Капитан корабля и главный представитель Ост-Индской компании (позднее шурин Брауэра) доплыли до Явы на маленькой лодке. Когда спасательная команда пришла на помощь, через три месяца, перед ними предстала ужасающая картина: небольшая группа мятежников зверски и методично убивала тех, кто спасся во время кораблекрушения. Голландская Ост-Индская компания попыталась скрыть этот эпизод. Неприглядная история просочилась лишь спустя десять лет, и мир облетел рассказ о том, как вдали от цивилизации европейцы поубивали друг друга.^{355}

Обуздание ветров дало начало новой денежной системе, во многом предшественнице сегодняшней мировой системы кредитования и платежных механизмов, с помощью которых можно было купить импортную роскошь, которую требовали жадные Старый и Новый Свет. Корабли, следовавшие на восток по «ревущим сороковым», привозили товар, пользовавшийся наибольшим спросом в Азии — тонкие европейские ткани и драгоценные металлы, из которых в Мексике и Перу чеканили восьмиреаловый «испанский доллар». Эта монета, заполонившая валютные европейские рынки в XVI веке, весила примерно столько же, сколько и богемский талер — от которого и пошло слово «доллар».

Испанцы чеканили огромное количество монет. Их общее количество неизвестно, но в течение десяти лет между 1766 и 1776 годами в одной только Мексике было произведено более двухсот миллионов монет, каждая из которых весила чуть меньше унции.^{356} С XVI по XIX век «испанский доллар», такой любимый в Мексике, являлся де-факто мировой валютой. Неважно, в чьих руках был «испанский доллар» — влиятельной торговой компании или простого местного торговца, — им можно было расплатиться за мускатный орех на островах Банда, за ситец в Гуджарате, за шелк в Маниле или Мексике, за кофе в Йемене и за корицу на Шри-Ланке.

Монеты имели тенденцию исчезать и снова появляться. Например, в Индии в конце XVII века, где серебро было очень популярно, их переплавляли в рупии или ювелирные украшения.^{357} А в США, наоборот, «испанский доллар» был государственной денежной единицей вплоть до 1857 года.

Для Голландской компании потеря сокровищ на австралийском рифе имела жизненно важное значение. Спасательная команда, посланная за «Батавией», привезла с собой опытных голландских и гуджаратских ныряльщиков, которые подняли десять из двенадцати сундуков затонувшего испанского серебра. Когда в 1656 году на злосчастном повороте совершил ошибку «Золотой дракон» и сел на мель к северу от современного Перта со своими восьмью ларями серебра, экипажем и пассажирами, то компании пришлось еще хуже, чем с «Батавией». Только семеро спаслись и вернулись на Яву, остальные пропали без вести. Следов серебра никто не смог обнаружить до того самого дня, когда австралийский мальчишка нашел на пляже старинную монетку.

В 60-х годах прошлого века австралийские археологи нашли около половины из сорока шести тысяч монет, погруженных на голландские корабли. Обломки судов были частично разорены мародерами, некоторые из мародеров использовали взрывчатку. Это повлекло за собой вмешательство государства, которое теперь на законодательном уровне защищает археологические находки Австралии.^{358}

Интересно, но почти на всех монетах стоит штамп «М» монетного двора Мехико, хотя более 60% серебра Нового Света пришло из перуанского Потоси и было отчеканено в Лиме. Причина тому проста: Ост-Индская компания аннулировала перуанские монеты после того, как снизилось их качество. В 1650 году ответственные за это лица были наказаны, во всяком случае одного из них точно казнили. Компания не восстанавливала производство этих монет до 1661 года, когда затонул «Золотой дракон».^{359}

То, что это несметное сокровище было собственностью Ост-Индской компании, означает, что к середине XVII века международная торговля стала сферой мультинационального корпоративного капитализма. В XVII веке Голландская компания методично внедрялась в коррумпированную, разваливавшуюся португальскую торговую империю, чтобы в результате встретиться с более опасным врагом, Английской Ост-Индской компанией. Успехи в мореплавании, описанные в этой главе, закалили голландцев для сражений на узловых перекрестках европейской торговли и на плантациях по всему свету. Но по большей части в этих сражениях участвовали не армии и флотилии, а корпорации.

13 декабря 1577 года флотилия из пяти кораблей под командованием Фрэнсиса Дрейка покинула английский порт Плимут. Тайное задание, полученное Дрейком от королевы Елизаветы, состояло из трех частей: повторить путь Магеллана вокруг света, наладить торговлю с Островами Пряностей и напасть на испанские торговые суда.

Эти задания никто не смог бы выполнить лучше Дрейка. В свои 37 лет он уже заслужил репутацию искусного морехода и отважного вояки. За семь лет до этого он вместе со своим кузеном Джоном Хокинсом ходил в Карибское море с грузом рабов. Пока чинили корабли в мексиканском порту Сан-Хуан-де-Улуа, их обманули и едва не захватили испанцы. После этого случая Дрейк на всю жизнь сохранил ненависть к иберийцам. Через пять лет он прославился тем, что перехватил в Панаме испанский «серебряный» конвой. Сказочную добычу в 20 000 фунтов он привез в Англию и передал королеве.