А между тем ещё в дореволюционной России были учёные и инженеры, не только следившие за развитием производства урана в других странах, но и понимавшие необходимость заниматься комплексными исследованиями урана, его физико-химическими свойствами, разработкой месторождений урановых руд.

…«С чего же начинать мне?» – эта мысль не покидала меня.

– С чего же все надо начинать? – спросил я у Ванникова.

– С главного, – остановившись около меня и глядя в упор, произнёс Борис Львович. – Когда ты бронёй начал заниматься, ты что, уже знал, с чего следует начинать? Ты думаешь, я все знаю? Если бы так! Зачем тогда нужно столько заместителей? Проблема очень сложная и нелёгкая. Прежде всего необходимо понять, что является самым главным – основным. Это – первое. Второе – не суетиться, а действовать. План таких действий мы и должны прежде всего составить. Воспользуйся возможностью, пока ещё мы не погрузились в оперативную работу, и тщательно разберись, что нам известно и насколько хорошо знаем об основном. – Ванников с особой интонацией в голосе произнёс слово «основное».

Уходил я от Ванникова со смешанным чувством взволнованности и растерянности. Никогда мне не приходилось видеть его таким озабоченным, и ни разу потом не приходилось мне вести с ним такого разговора. Его настроение передалось мне. Видимо, он именно этого и хотел.

– Ну, действуй, – сказал он. – Вопросы будут – заходи, а если у меня возникнут – позову. Проблему я тебе объяснил, как я её понимаю, так что действуй.

…«Действуй, – думал я, выходя от Ванникова, – но, прежде чем действовать, надо вначале все-таки решить, с чего начинать. Теперь следует с Курчатовым встретиться, но, прежде чем идти к нему, необходимо подготовиться. Собственно, в новом деле всегда так. Вот и когда начинал заниматься бронёй, стояли такие же вопросы – сложные и все спешные. Так же, как и сейчас, ждать не было времени».

Итак, нужно прежде всего знать, что в настоящее время является самым главным. Вспомнился разговор с И.Т. Тевосяном ещё в мае 1937 года, в первый же день после моего приезда из Челябинска в Наркомат оборонной промышленности.

– Я тебе советую: не теряй зря времени и садись за изучение военного кораблестроения, – сказал он мне тогда и назвал несколько книг.

– Я уже начал кое-что штудировать.

Видимо, и теперь снова придётся сесть за книги. Ну что же делать? Ферросплавы, судостроение, броневое дело, затем стандартизация, а теперь атомная энергия. «У нас с вами одна специальность: мы большевики». – Эти замечательные слова бывшего наркома оборонной промышленности М.Л. Рухимовича всплыли в памяти. Теперь нужно быстро овладеть необходимым минимумом сведений, прежде всего ознакомиться с тем, что сопутствует практической деятельности. Ведь и в этой области науки с чего-то начиналось и кто-то начинал. Все это предстояло изучить. Тогда многое, может быть, прояснится. Но ждать никто не станет, пока я разберусь во всем. Надо действовать. Разбираться и действовать параллельно. Другого не дано.

Разговор с Ванниковым пробудил во мне воспоминания о том, как решались в недавнем прошлом многие другие сложные задачи по организации ряда новых производств. В первую очередь нужно искать людей, знающих подходы к решению вопросов будущего производства. Затем сплотить их и создать необходимые условия для их деятельности.

Самого Ванникова я знал как великолепного организатора. К концу Великой Отечественной войны он имел уже огромный опыт работы по налаживанию многих производств в оборонной промышленности. Я хорошо знал это, ибо работал с ним раньше. Ванников не связывал инициативу людей, работавших с ним. Но вместе с тем, когда следовало вмешаться, решительно вмешивался в нужный момент, оказывая необходимую помощь и устраняя помехи, мешавшие успешному выполнению задания. Обладая хорошей интуицией инженера, он заранее правильно определил возможные сферы затруднений и принимал меры к тому, чтобы не допустить их возникновения. Несмотря на сложности нового дела и на своеобразие коллектива учёных, многие из которых привыкли к труду в одиночку или небольшими группами, Ванников явно сумеет объединить их и подчинить их усилия выполнению поставленной задачи. Да, он, безусловно, весьма подходящий человек для решения этой сложнейшей проблемы!

Ко мне зашёл Завенягин. – Едем домой, на сегодня хватит. Уже поздно, третий час. Я предлагаю доехать до библиотеки имени Ленина, а дальше пойти пешком. Ехали молча. У библиотеки вышли из машины и, неторопливо беседуя, зашагали по ночной Москве. Так мы дошли до Смоленской площади.

– Ну, мне налево, – произнёс Авраамий Павлович. – Утром зайди ко мне. Я тебе дам кое-что почитать. Мне подобрали наиболее интересное из того, что публикуется за границей. Это тебе тоже надо знать. Ты что, уже совсем распрощался с Комитетом стандартов?

– Нет ещё. Подбираем преемника.

– Скоро у нас жарко будет. Я чувствую, как нарастают буквально лавиной новые дела, и они нас затопят, если мы хорошо не подготовимся. Дело, которое нам поручено, потрясающе интересно. Это самое интересное из того, чем я до сих пор занимался.

…Как-то, просматривая в архиве личные дела студентов Горной академии, я взял дело студента Завенягина. В те годы студенты при поступлении заполняли анкету. Среди многих её вопросов был и такой: «Ваше отношение к Советской власти?» На него отвечали по-разному: «Сочувствую», «Признаю», «Я член РКП(б), и это определяет моё отношение». А в анкете А.П. Завенягина было написано: «Готов лечь костьми». И в этом был он весь. Всей своей деятельностью он подтверждал то, что в юношеские годы написал в анкете.

На следующий день утром я зашёл к Завенягину. На столе у него лежали две набитые бумагами папки, перевязанные толстой лохматой верёвкой.

– Ну, кажется, я взялся за дело, которым мне, видимо, никогда не овладеть! – с горечью вырвалось у меня.

Завенягин поднялся из-за стола.

– Да, дело предстоит нелёгкое, —после долгого раздумья произнёс он. – Научной стороной есть кому заниматься. Мы обязаны создать для них все необходимые условия для быстрейшего решения научных задач. У нас с тобой, конечно, неодинаковые обязанности. Ты должен проникать вглубь, а я охватить все в целом. Но что для меня совершенно ясно, так это то, что основы современной физики надо нам знать. В особенности тебе. У меня кое-какие материалы уже собраны, я тебе вчера говорил. Посмотри! – И он кивнул головой в сторону лежавших на столе папок. – Взгляни, что пишут их газеты о взрыве атомных бомб в Японии. – И он выложил на стол ещё одну папку, достав её из ящика стола. Завенягин замолк и продолжал расхаживать по кабинету.

– Надо к работе привлекать новых людей. Одни мы ничего не сделаем. Что ни вопрос, то целая проблема. Каждый из них поднимает ворох других. С нашей главной проблемой практически стыкуются все области науки и техники. Вчера я разговаривал с профессором Курчатовым об атомном котле. Хотел выяснить, как же он сам-то представляет его конструкцию. Он мне довольно ясно изложил все свои соображения, то есть принципы, которые он закладывает в предлагаемую им модель. Но от соображений до конструкции, как тебе известно, ещё очень далеко. Даже небольшой опытный агрегат, и тот, по общим-то соображениям, нелегко создать, а когда дело дойдёт до производственных механизмов – тем более. Нам необходимо уже сейчас организовать дополнительно к существующим новые конструкторские бюро и опытные производства. Сразу этого не сделаешь, да у нас и времени на это нет. Поэтому нужно использовать в максимально возможной степени уже действующие организации, и конструкторские бюро, и опытные заводы. Физиков, занимавшихся изучением атомного ядра, у нас не так много. Всех, кого можно было практически привлечь к работам, Курчатов уже привлёк. При полном развороте работ мы будем испытывать большую нужду в квалифицированных людях, и прежде всего в физиках. Кроме того, нам нужен новый тип специалиста – инженер-физик, то есть физик, владеющий необходимыми инженерными знаниями. Нам нужен такой учёный, который мог бы результаты научных исследований переносить в производство и умел бы управлять теми физическими установками, которые мы должны будем построить и ввести в действие.