Малолетние полицейские продолжали молча смотреть на Юмаши, однако ни один из них не схватился за оружие. Юмаши не ожидал, что кому–то из них взбредет в голову начать пальбу, но в глубине души он все же почувствовал облегчение.

— Идите, — приказал он, на этот раз в голосе его слышалось нетерпение. — А ну–ка, вон отсюда!

Мальчишки наконец пришли в себя и бросились врассыпную. Небольшая кучка перепуганных детей, столпившихся у дверей склада, начала рассеиваться. Полчаса спустя они благополучно покинули пристань, оставив позади полыхающий склад, который превратился в погребальный костер для их предводителя. Яркие языки пламени упрямо рвались в ночное небо, бросая вызов проливному дождю; ливень не мог потушить огонь, лишь изредка над крышей склада поднимался столб сероватого дыма, затем огонь вспыхивал с новой силой.

Вскоре большинство детей, принявших участие в ночном сражении возле старого склада, позабудут талантливого мальчика, погребенного среди почерневших руин. Но только не Юмаши. Для него ошибка под названием Эдвард навсегда останется призраком, который будет преследовать его до конца жизни. Однако в тот момент, когда Юмаши принял меч из рук Зейда, он принял это как неизбежный факт. Теперь, когда он выполнил свою страшную миссию, он вернется в свой тихий район, к своему столу и сделает себе стакан лимонада, в котором ощущается горечь цедры.

Он выпьет лимонад залпом и, стоя посреди улицы, под проливным дождем, в полной темноте и одиночестве, заплачет — впервые за многие годы.

Убийство всегда было противно его натуре. Так было и так будет, и с этим ничего не поделаешь.

На следующее утро после сражения на старой пристани по лагерю бунтовщиков поползли самые невероятные слухи. Никому не верилось, что все случившееся произошло на самом деле: их главный враг, из–за которого они потеряли стольких товарищей, вдруг исчез, просто растворился в огне, словно его и не было вовсе. Каким образом возник этот странный пожар, оставалось загадкой, неподдающейся логическому объяснению, поэтому обитатели лагеря выдвигали массу самых противоречивых версий, некоторые из них выглядели почти мистически. Бунтовщики, принимавшие участие в сражении, рассказывали поразительную историю о том, как склад, где находился штаб Детской Полиции, внезапно загорелся, Эдвард погиб, а его бойцы, лишившись командира, побросали оружие и разбежалась кто куда. Версии становились все более фантастическими, вплоть до предположения, что само провидение обрушило на голову Эдвард кару небесную, поразив его адским огнем. Неважно, какие предположения выдвигали бунтовщики, но вопрос о том, что же произошло на самом деле, так и остался без ответа и еще долго будоражил обитателей лагеря.

— Как ты это сделал? — был первый вопрос, который задал Тэк, едва переступив порог цветочного магазина.

Поскольку Тэк возглавлял отряд, сражавшийся возле пристани, остальные бунтовщики задавали ему этот же вопрос, ответа на который у него, естественно, не было. Накануне Тэк вернулся в лагерь совершенно измотанным и сразу же отправился спать, но утром проснулся отдохнувшим и полным сил — таким бодрым Тэк не чувствовал себя уже давно.

—Что? — переспросил Зейд, отрываясь от разложенных на столе бумаг. — Что я сделал?

—Устроил пожар на складе. Разогнал Детскую Полицию. Убил Эдварда, — Тэк аккуратно загибал пальцы на руке, перечисляя подвиги Зейда.

—Тэйкан, ничего такого я не делал, — усмехнулся Зейд.

—Ты хочешь сказать, что пожар начался сам собой? — спросил Тэк таким тоном, словно уличил Зейда во лжи.

—Наверное, кто–то из пацанов Эдварда случайно поджег склад, — Зейд зевнул и потянулся.

—Ты же сам сказал: сегодня ночью Эдвард умрет, — напомнил Тэк. — Ты знал, что это произойдет.

—Ну, считай, что я просто угадал, — Зейд развел руками. — Как бы там ни было, сейчас наступил именно тот момент, которого мы так долго ждали. Эдвард больше не стоит у нас на пути, педагоги деморализованы; они лишились одновременно и своего главного военного советника, и Детской Полиции, а наши ребята, напротив, находятся на подъеме. Бунтовщики как никогда готовы к решающему сражению.

—Мы собираемся начать ту крупную операцию, о которой ты говорил? — серьезно спросил Тэк; энтузиазм Зейда заставил его забыть обо всех остальных вопросах. — Сегодня?

—Сегодня ночью, если быть точным, — сказал Зейд, вновь возвращаясь к своим бумагам. — Нас ждет настоящая битва и серьезные потери, но это наш шанс закончить затянувшуюся войну. И тебе отводится немаловажная роль в тех событиях, которые произойдут.

—Что за роль? — с интересом спросил Тэк.

—Правительство Города и мэр лично контролируют все средства массовой информации, именно это позволило им сформировать соответствующее общественное мнение по поводу нашего движения. До сих пор у нас не было возможности донести до людей правдивую информацию, рассказать им о себе и о том, чего мы добиваемся, — Зейд сделал паузу и торопливо записал что–то в своих бумагах. — Сегодня все изменится, — с уверенностью в голосе закончил он.

—Подожди, — испуганно перебил его Тэк, — ты хочешь, чтобы я «донес до людей правдивую информацию»?

—Нет, конечно, — Зейд устало вздохнул. — Я сделаю это сам. Твоя задача — помочь мне добраться до Пенинской башни, откуда я смогу обратиться с речью к жителям Города.

Все жители Города отлично знали Пенинскую башню, названную в честь архитектора. Она была самым высоким сооружением в Городе и находилась в самом его центре, в Первом районе — ее величественный силуэт был хорошо виден во всех остальных пятидесяти семи районах. В этом здании располагались основные технические службы, с помощью которых педагоги осуществляли контроль над Городом от управления уличными светофорами до телевизионной и радиотрансляции; передачи центральной радиостанции транслировались по всем школьным громкоговорителям. Тэк подозревал, что Зейд хочет воспользоваться передатчиком станции.

Однако внимание Тэка привлекло отнюдь не упоминание этого грандиозного технического центра.

—Мы пойдем вдвоем? — спросил он, не веря в собственную удачу.

—Да, Тэйкан, — подтвердил Зейд, — мы пойдем вдвоем.

Тэк постарался сохранить невозмутимый вид, но мысли в голове завертелись в бешеном вихре. Сегодня бунтовщики нанесут решающий удар по Городу, а у него наконец появится шанс сделать то, ради чего он вступил в ряды бунтовщиков; сегодня он убьет Зейда. На такую удачу Тэк даже не рассчитывал: они будут вдвоем, только он и Зейд, и, если после завершения операции Тэк вернется один, ему не составит труда убедить остальных бунтовщиков, что их предводителя убили полицейские.

Однако Тэк понимал, что на самом деле все не так просто. Во–первых, по какой–нибудь нелепой случайности его план может провалиться, и ему не удастся убить Зейда. Во–вторых, даже если все пойдет по плану, смерть Зейда нанесет серьезный удар по всей организации; не исключено, что это приведет к поражению бунтовщиков. И все же Тэк не мог не воспользоваться представившейся ему возможностью. Гибель сестры стала для него точкой отсчета, с тех пор Тэк ни разу не чувствовал себя таким счастливым, полным надежд и ожиданий, как сейчас, стоя посреди цветочного магазина и слушая рассуждения Зейда об опасностях, которые могут подстерегать бунтовщиков в сегодняшнем сражении.

—Вы, должно быть, шутите, — не веря своим ушам, воскликнул мэр, выронив из рук зажигалку; она упала на ковер, но мэр даже не заметил, что лишился своей любимой игрушки.

—Боюсь, что нет, сэр, — сказал стоявший перед ним офицер полиции; он вытянул руки по швам, вскинул подбородок и замер в напряженном ожидании.

—Эдвард мертв? — Мэр медленно поднялся из–за стола.

—Предположительно мертв, — уточнил полицейский. — Находившийся под его командованием отряд был разбит, склад, где находился штаб Детской Полиции, сгорел.

—Но… но в распоряжении Эдварда было больше шестидесяти человек! — брызгав слюной, завопил мэр. — Вы хотите сказать, что одни дети перебили других детей, чтобы добраться до Эдварда?