На закате коммунистической эры, когда рухнули прежние табу, история Романовых стала необычно популярной и в России. Большинство людей впервые узнало тогда, как варварски убили семью последнего царя, кто являлся планировщиком и исполнителем кровавого замысла. Со страниц газет и журналов, с экрана телевизора, из динамиков радиоприемников зазвучали голоса, повествующие о екатеринбургской трагедии; массовыми тиражами переиздавались книги и документы, вышедшие за рубежом.

Особое внимание, повышенный интерес вызывал один сюжет, одна, леденящая кровь, история: как убили царя и что сделали с его останками. Тема приобрела необычайно сильное общественное звучание, когда в 1991 году недалеко от Екатеринбурга извлекли из земли кости и черепа, якобы принадлежавшие членам царской семьи. Затем годами занимались немыслимо дорогостоящими «генетическими экспертизами», с привлечением аналитиков и экспертов из разных стран, даже вскрывали, «в целях установления подлинности», некоторые захоронения в Романовской усыпальнице Петропавловской крепости. И что же узнали? То, что было давно известно: Романовых действительно убили. Останки же частично сожгли, а частично тайно погребли. Вокруг этих заключений продолжают бушевать страсти. Фотографии черепов и костей публиковались бессчетное число раз. Некоторые успели стать «профессиональными знатоками», сделали себе имя на этих скандальных манипуляциях.

Выяснением подробностей, скрупулезным анализом трагического финала занимались различные люди: историки, журналисты, публицисты, юристы, писатели, краеведы, а порой и просто случайные лица, якобы сумевшие «разгадать тайну смерти царя». А тайну его жизни? Смысл его служения России? Это мало кого занимало. Вот кто стрелял в царя, кто стрелял в наследника, из какого оружия, кто сделал первый выстрел, как перевозились трупы, как они расчленялись, сжигались, закапывались, — о том писали и пишут без устали. Опубликовали биографии всех убийц, установили родословные, взяли интервью у прямых (и непрямых) их потомков. Публике сейчас о каком-нибудь садисте и убийце Юровском известно куда больше, чем, например, о докторе Евгении Сергеевиче Боткине.

В нашей книге имена большинства палачей не упомянуты. Достаточно знать главных виновных, а фамилии подручных нет надобности популяризировать. Нет здесь и описания подробностей той кровавой ночи, когда окончилась земная жизнь последних венценосцев. Пусть эти жуткие детали смакуют другие. В историческом контексте все, что происходило после умерщвления монарха и его близких, — не более чем частность. К истории жизни Николая II это уже прямого отношения не имеет.

Если ответственно относиться к событиям, к документу, то не может подлежать сомнению один, достоверно установленный факт: той июльской ночью 1918 года все члены царской семьи были убиты. Другие утверждения и гипотезы, а также повествования о «чудесном спасении», в которые так хочется верить, не имеют к реальности никакого отношения. Это все из области исторического мифотворчества. Во имя восстановления трагической картины прошлого следует не сочинять биографии самозваных «Алексеев» и «Анастасий», что порой напоминает массовое умопомрачение, а заниматься изучением действительных событий и реальных людей. Только таким путем можно узнать и понять, кем был последний царь и почему он в конце жизни оказался там, где оказался. Необходимо осознать и то, что екатеринбургское злодеяние — великий грех всех живших в России и их потомков.

Когда весть об убийстве царя (о смерти других почти никто в тот момент не знал) дошла до Москвы, Святейший Патриарх Тихон произнес в московском Казанском соборе проповедь, где, среди прочего, сказал: «Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим. Но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней… Он ничего не предпринял для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-то вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела, одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви». Это был мощный, страстный, но — одинокий голос.

Летом 1918 года никакого общественного осуждения убийства царя в стране не было. Так, шушукались обыватели, комментировали в своем кругу осколки разметанного «общества». Многие были уверены: сам и виноват. Тогда еще не предполагали и не предвидели, что вот они, конкретные «Ивановы» и «Петровы», раньше или позже, сами или с домочадцами, их родственники или знакомые непременно станут жертвами красного режима, возникшего и утвердившегося благодаря преступному пренебрежению к прошлому подавляющего большинства «образованных и просвещенных». Когда же каждого из них обожжет беспощадная действительность, зацепит «колесо истории», станут кричать о личной невиновности, начнут взывать к другим, чтобы помогли, посочувствовали, заступились. И редко кто будет откликаться, как когда-то не откликнулись и они сами. «И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его» (Откровение. 14. 11).

По мере «погружения во тьму» люди невольно начинали снова вспоминать «старые добрые времена», которые были куда милостивей к человеку, чем те, что наступили потом. Стали вздыхать по безнадежно ушедшему, горевать по нему. И образ царя в сознании начал приобретать совсем иные очертания, иную окраску. Его же преждевременная гибель, как и смерть егс близких, потрясали, трогали все не зачерствевшие души. Поэт-эмигрант Адеркас написал пронзительные строки:

Последний царь всегда помнил слова Спасителя, наставлявшего: «Претерпевший же до конца спасется» (Матф. 24. 13). Николай II и царская семья испили свою горькую чашу до дна. Они испытали все мыслимые и немыслимые несчастья и разочарования на земле, и даже самые лютые враги не смогли бы ничего уже добавить к их страданиям. Трагедией своей жизни и смерти император искупил свои вольные или невольные, действительные или мнимые вины, ошибки и заблуждения.

1868, 6 (18) мая. Родился великий князь Николай Александрович.

20 мая (2 июня). Крещение Николая Александровича. 1875, 6 декабря. Получил чин прапорщика.