Обе команды — и ФБР, и полицейский спецназ — рвались в бой и были наготове. Две с лишним дюжины отлично подготовленных и прекрасно вооруженных ребят сидели на деревянном полу, напряженные, собранные, абсолютно уверенные в своих силах и возможностях. Наблюдая за ними, такой же уверенностью проникался и я. И мне тоже хотелось пойти с ними.

Проблема заключалась в том, что даже в случае успеха мы могли проиграть все. Нас предупредили о последствиях, нам преподали наглядный урок, мы представляли, что может случиться, если Волк сочтет наши действия неподчинением отданному им приказу. Но ведь и террористы в здании напротив могли оказаться ударной группой, готовящей атаку на Нью-Йорк.

Что делать?

Я уже знал все детали плана. В захвате здания должны были участвовать силы обеих служб, разделенные на шесть штурмовых команд, и шесть групп снайперов. Разумеется, не всем это нравилось. Фэбээровцы полагали, что справятся сами, без помощи спецназа. Их группы снайперов — «Экс-Рэй», «Виски», «Янки» и «Зулу» — насчитывали по семь бойцов в каждой. Еще одна группа прикрывала обе боковые стороны здания. Спецназу досталась тыловая сторона.

Превосходство штурмовых команд ФБР над спецназом стало для меня открытием — работая в департаменте полиции, я был уверен в обратном. Каждый снайпер был отлично оснащен, имел свою конкретную цель и закрывал свое окно или дверь.

Неясным оставалось только одно: дадут «добро» или нет.

И там ли Шейфер? В доме он или ушел?

В половине третьего ночи я присоединился к группе из двух снайперов, расположившихся в здании через дорогу от взятого под наблюдение. Напряжение нарастало, и люди начинали нервничать.

Снайперы заняли небольшую, десять на десять футов, комнату, установив палатку из черного дерматина в трех футах от окна. Само окно было закрыто.

— Если получим «добро», выбьем его свинцовой трубой, — объяснил мне один из ребят. — Вариант довольно примитивный, но лучшего нам еще никто не предложил.

На разговоры в тесной, душной комнате не тянуло, так что следующие полчаса я провел, наблюдая за домом через оптический прицел запасной снайперской винтовки. Сердце колотилось от волнения. Я искал Шейфера. А что, если увижу? Смогу ли усидеть на месте?

Сердце отмеряло секунды. Штурмовая группа — «глаза и уши» штаба, и нам ничего не оставалось, как только ждать, ждать и ждать.

Вперед?

Отбой?

В конце концов я не выдержал тишины:

— Спущусь вниз. Пойду со всеми. Не могу здесь оставаться.

Вот так.

Я сидел вместе с парнями из штурмовой группы в нескольких десятках ярдов от убежища террористов. Строго говоря, находиться здесь не входило в мои обязанности — официально меня как бы и не было, — но я все же позвонил Неду Махони, и он согласился с моими доводами.

Три часа. Время тянулось медленно, минуты казались часами, а ясности не было никакой. И начальство в Нью-Йорке, и штаб-квартира ФБР в Вашингтоне молчали, как будто воды в рот набрали. О чем они там думают? Хватит ли у кого-то смелости принять невероятно трудное решение?

Вперед?

Отбой?

Подчиниться Волку?

Нарушить его запрет и взять ответственность за последствия на себя?

Половина четвертого.

Четыре.

Ничего. Тишина. Молчание.

На меня надели нечто вроде черного защитного скафандра. Мне дали винтовку «М-5». Парни из ФБР знали о Шейфере и знали о моем личном счете к нему.

Рядом присел старший агент:

— Ты как, в порядке?

— Да. Я служил в «убойном» отделе в местном департаменте. Много чего видел, в разных местах побывал.

— Знаю. Если Шейфер там, мы его возьмем. Может быть, ты его возьмешь.

«Да, может быть, я все-таки вышибу этому психу мозги».

Сигнал прилетел внезапно. Нам дали зеленый свет! Пять минут паники и драйва.

Первое, что я услышал, это звук бьющегося стекла — снайперы вышибали окна в здании напротив.

Мы устремились через улицу. В черных скафандрах, с оружием на изготовку, мы понеслись на штурм убежища террористов.

Откуда-то вдруг вынырнули вертолеты. Через несколько мгновений они зависли над крышей кирпичного здания, и по канатам заскользили вниз бойцы группы захвата.

Четверо ловко — залюбуешься — поднимались вверх по стене.

На ум сами собой пришли слова боевого девиза спецназа — «Быстрота, внезапность и натиск». Все происходило именно так.

Я услышал хлопки, три или четыре с небольшим промежутком, — взрывали двери. Никаких переговоров, никаких ультиматумов — вперед.

Мы ворвались в здание. Я ворвался вместе со всеми — отлично.

По темным коридорам скакало эхо выстрелов. Где-то наверху простучал автомат.

Я взбежал по лестнице на второй этаж. Из черного провала дверного проема вынырнул мужчина с взъерошенными волосами и дикими глазами. В руках у него была винтовка.

— Руки вверх! — заорал я. — Вверх! Живо!

На свое счастье он понимал английский — вскинул руки. Винтовка упала на пол.

— Где полковник Шейфер? Где Шейфер? — закричал я.

Мужчина потряс головой — взад-вперед, взад-вперед. Вид у него был совершенно растерянный.

Я передал его двум подоспевшим парням из ПОЗ и поспешил на третий этаж. Мне нужен был Ласка. Только он.

Прямо с площадки я попал в гостиную и тут же услышал пронзительный и протяжный крик — женщина в черном метнулась через комнату к окну.

— Стой! — заревел я. — Стой!

Она не остановилась, прыгнула прямо в открытое окно. Снова крик и… больше ничего.

— Чисто! — прокричал кто-то. — Здание проверено! Все этажи!

Да, мы захватили здание. Но Шейфера в нем не оказалось. Ласка улизнул.

Коридоры и комнаты заполнили фэбээровцы и полицейские. Все двери валялись на полу, сорванные с петель. Несколько окон были разбиты. Как говорится в руководстве, «постучи и назовись». Не совсем, конечно, по протоколу, но план, похоже, сработал. За одним-единственным исключением — Шейфера нигде не было. Куда же сукин сын подевался? Я снова упустил его.

Женщина, выпрыгнувшая в окно третьего этажа, погибла, что случается обычно с каждым, кто сигает головой вниз на тротуар. Пробираясь по коридору верхнего этажа, я поздравлял ребят из ПОЗ, они отвечали тем же.

На лестнице меня остановил Майкл Эйнсли.

— Вашингтон хочет, чтобы ты принял участие в допросах, — сказал он, не выразив при этом особой радости. — Взяли шестерых. Займешься всеми или как?

— Шейфер? — спросил я. — Что слышно о нем?

— Утверждают, что его здесь нет. Наверняка мы не знаем. Продолжаем искать.

Ласка снова провел меня, но надо было работать. Мы прошли в помещение, служившее террористам спальней. На голом деревянном полу лежали несколько грязных, в жирных пятнах, матрасов и спальных мешков. На них сидели пять мужчин и женщина. Закованные в наручники, они походили на военнопленных, которыми по большому счету и были.

Я молча посмотрел на них, потом указал на самого молодого: невысокого худого паренька в дешевых очках, с жидкой бородкой.

— Он, — сказал я и повернулся к выходу. — Мне нужен он. Приведите его. Живее!

Паренька увели в соседнюю комнатушку, а я оглядел оставшихся. На сей раз выбор пал на юношу с длинными курчавыми волосами и аккуратно подстриженной бородой.

— Этот.

Его увели. Тоже без всяких объяснений.

Эйнсли познакомил меня с фэбээровским переводчиком, мужчиной по имени Васид, который говорил на арабском, фарси и пушту. В маленькую комнату мы вошли вместе.

— Они все, вероятно, саудовцы, — поделился своими наблюдениями переводчик.

Худенький паренек выглядел испуганным и заметно нервничал. Я уже заметил, что исламские террористы скорее готовы принять идею смерти за «правое дело», чем вариант с пленом и допросом. Особенно если вопросы задает сам дьявол. В роли дьявола собирался выступить я.

Я попросил переводчика разговорить пленника: пусть расскажет о доме, о родине, о переезде в Нью-Йорк, в логово дьявола. Я попросил переводчика сказать ему, что я человек относительно неплохой, один из немногих в ФБР, кто еще не совсем перешел на сторону зла.