Знакомый с постановками пьес на самарской, мелекесской, тульской сценах Артем Веселый в «Стране родной» сатирически изобразил провинциальный театр в Клюквине.
В Народном доме — премьера. Дается трагедия в 2-х действиях «В погоне за свободой».
С поклоном расступился занавес.
В глубине сцены — фасад тюрьмы. За решетками окон — измученные лица, кандальный звон. На отшибе, на глыбах гранита, в красно-огненном колпаке и в широком малиновом покрывале — Свобода непринужденно опирается на саженный меч.
Заключенные стонут:
— Святая свобода…
— Ты недосягаема, как греза чистой юности…
— Ты несбыточная сказка…
— В душных теснинах фабрик, в темных рудниках и шахтах миллионы рабов страстно мечтают о тебе…
Следующая сцена — самоироничное воспоминание Артема Веселого о пьесе «Разрыв-трава».
Под тюремной стеной проходят оборванцы и какие-то люди, по одежде напоминающие подрядчиков или трактирных молодцов, шепчутся:
— Тюрьма…
— Там забастовщики…
— Туда им и дорога. Больно умны стали, сукины дети. Мало ихнего брата повешали, постреляли.
Среди оборванцев появляется молодой рабочий, размахивает огромным молотом:
— Товарищи, долг совести и честь гражданская призывают нас разбить эти мрачные своды и освободить борцов за святые идеи… […]
Рабочий призывает пойти по стопам мучеников, среди оборванцев трусливый ропот…
Свобода вздымает меч:
— Жалкие обыватели и мещане!.. Трусливые гады, вы недостойны меня…
Тряхнув плащом, Свобода куда-то проваливается, поднимая тучи пыли, от которой чихают и борцы за идею, и оборванцы.
Прочихавшись, рабочий доказывает необходимость восстания. Восстание. Барабаны, знамена, треск рухнувших тюремных стен…
Во втором действии — бой на баррикадах, расстрел пленных «золотопогонников», которые перед расстрелом успевают крикнуть:
— Вся земля помещикам, власть капиталистам!
(Ефим [автор и постановщик пьесы] подумывал, что неплохо бы, для усиления впечатления, приводить на каждый спектакль из чеки по парочке приговоренных и на сцене кокать их).
Спектакль кончается репликой:
— Белые разбиты наголову! Ура-а-а […]
Под непомерной тяжестью восторга стонал пол, с театра готова была сорваться крыша.
В 1933 году Артем Веселый писал:
Я люблю театр, но мало его знаю, хоть и начал свою литературную карьеру с театра. […]
По-моему, интересной можно считать ту пьесу, которую хочется смотреть раз десять. Такой пьесой для меня является «Блоха» во II МХАТ'е[58]. А многие современные пьесы и один раз смотреть трудно из-за их крайней схематичности… Я сам бывший матрос, и хорошо чувствую, насколько фальшивы все эти «братишечки» в растерзанном виде и пулеметный огонь в публику. […]
И вот десять лет спустя, после ломовых трудов над романами «Гуляй Волга» и «Россия, кровью умытая», я хочу снова возвратиться к драматургии. Я написал одну историческую пьесу по роману «Гуляй Волга» и вторую, которая еще не закончена, из эпохи гражданской войны, рисующую революционное подполье в тылу у Деникина[59].
Пьеса «Гуляй Волга» мне не совсем удалась. По отзывам работников театра, ее основные ошибки в отсутствии спирального, единого сквозного действия, в раздробленности характеров.
Театр упрекает меня и за то, что в пьесе нет женских ролей, и половина коллектива театра обречена на бездействие действующих лиц… […]
Нам нужна комедия, настоящая комедия, как вполне заслуженный отдых от длительной напряженной и героической борьбы. Недавно я приехал с Урала. Мне приходилось разговаривать с режиссерами, и они рассказывали мне, какой успех на новостройках, среди рабочих, имеют комедии. Рабочий приходит в театр с митинга, с производственного совещания, и когда те же самые речи, те же слова, что он слышал там, несутся со сцены, ему становится невмоготу.
Еще в 1926–1927 году я задумал комедию из жизни русской поэтической богемы «Притон страстей». Может быть, осенью я за нее возьмусь.
Этот замысел осуществлен не был, но Артем Веселый не бросал драматургию. В его архиве хранится машинопись радиопьесы «Вольница». К ней приложен лист, на котором рукой Артема написано:
Принята радиотеатром в мае 1933. Осчастливлены ли слушатели, или рукопись осталась лежать во тьме канцелярских столов — не ведаю. Конец, по настоянию цензуры, мною немного переделан 4.
Летом 1936 года Артема Веселого пригласили в Ашхабад писать сценарий о борьбе с басмачеством.
В архиве отца мы нашли план и наброски к сценарию «Закаспийский фронт», один из вариантов которого «Мир будет наш». Рукопись под таким названием была изъята при аресте Артема Веселого.
АРТЕМ ВЕСЕЛЫЙ — ЧИТАТЕЛЬ
«Артем Веселый, — вспоминала Валерия Герасимова, — одним из первых поставил перед собой большие художественные задачи. Пробелы своего образования он пополнял увлеченно, горячо. Помню у него на столе развернутые тома самых неожиданных в те годы авторов; тут была и „Божественная комедия“ Данте, и Шекспир, и том Гаршина, и Достоевский, и Лев Толстой. Многие строки были подчеркнуты, чувствовалось, что над текстом пристально работали» 1.
Алексей Костерин рассказывал, что как-то («кажется, в 1924 году») Артем сказал, держа в руках том словаря Даля:
— Вот, Алеша, книга книг! Книжища, как хребет Кавказский! Читаю и тону — захлебываюсь! В этой книжище вся наша сила и все наши книги. Читай ее, Алеша, и перед сном и ото сна восстав. Я наизусть ее зубрю.
И не шутя стал наизусть приводить некоторые слова и все производные от них — вплоть до поговорок и пословиц. Память Артема, в особенности на слова, словечки и крылатые выражения, была так отточена, что засекала в голове все яркое и выразительное, приметное, как резцом на мраморе.
Помнится, я одобрительно посмеялся над увлечением Артема, а Юрий Либединский пришел в ужас, решив, что Артем «рехнулся» 2.
Многих удивляло увлечение Артема Библией и Далем, а для него эти книги наравне с летописями, житийной литературой и былинами служили бесценными источниками образного слова.
Библиотека Артема Веселого погибла, и теперь, спустя много десятилетий, невозможно полностью представить ее состав, но известно, что она была большой и собиралась им с начала 20-х годов до конца жизни.
Реконструкция части библиотеки Артема Веселого оказалась возможной благодаря описи, сохранившейся в его архиве. Опись черновая, составлена без инициалов авторов, без выходных данных, часто с неполным названием произведения. Книг, изданных после 1934 года в описи нет, поэтому можно предположить, что она была сделана в 1934–1935 годах. На обороте одного из листков описи рукой отца написано: «Литературный архив. Библиотека». О том, что сохранившиеся списки книг являются описью библиотеки, а не библиографическими записями, видно из заметок возле некоторых названий: «два издания», «два экземпляра», «хвост оторван».
Отмеченные в описи книги делится на четыре части, соответствующие основным творческим интересам Артема Веселого: революционно-историческая тематика, историческая, фольклор, литературоведение. Конечно, было много и художественной литературы.
Раздел «Гражданская война» включил два издания романа Л. Аргутинской «Огненный путь», книгу И. Арамилева «В дыму войны», записки Софьи Федорченко «Народ на войне», роман А. Лебеденко «Тяжелый дивизион», поэму Ф. Ваграмова «Перекоп».
