— Для чего это?

Эмир хмыкнул и покачал головой.

— О великий, но зачем вообще посылать нашего пленника обратно в его мир?

— Разве ты забыл предсказание великого оракула? Разве ты забыл все, о чем я тебе говорил?

— К моему стыду я мало что понял, о великий — растерялся Альхор Борджи.

Эмир подумал о том, как же стар и немощен его визирь, что день за днем он по капле теряет связь с реальностью.

— Посмотри на это — эмир протянул старику ладонь. В его руке ярко блеснул какой-то маленький кругляш.

Подхватив желтый металлический кружок, Альхор Борджи поковылял к мощной стационарной линзе — лишь с ее помощью он мог рассмотреть все подробности — слишком мал был предмет.

— Это монета, которую нашли в кармане у нашего дикаря. Она называется ру…руб. бель — едва смог выговорить трудное слово эмир — узнаешь вот эту птичку?

— О-о-о!!! Несомненно, мой господин. Вы как всегда правы. Ведь это с ней сражался наш покровитель империи — Захида — в пирамиде Великого оракула?

— Теперь ты все понял, Альхор? Мы дадим ему камни аллаха, нам придется это сделать. Рубиновое сердце стальной птицы — это столица государства, на территории которого находится портал — и с помощью нашего пленника мы вырвем его из груди этого монстра. Пора воплотить в реальность наши великие замыслы.

— О великий, вы собственными руками отдадите их ему, в его грязные, нечестивые руки? — старый визирь схватился за голову.

— У нас нет выхода, Альхор — таково предсказание. Не беспокойся, мы будем следить за ним. Используем его фанатизм на нашу пользу.

Али вновь полной грудью вдыхал воздух свободы. Более того — он был в самом сердце еще ничего не подозревающего врага.

По заданию магов, камни надо было закопать. Чем глубже — тем лучше. Кольцо из пяти камней должно было окружить рубиновую столицу.

Рассчитав точки концентрации энергии, маги отметили их крестиками на карте, изготовленной придворным картографом. Все точки выхода легли неподалеку от МКАДа.

Али фантазировал. Запас сил подаренный магами не был бесконечным, но он решил не жалеть их. Сей час он отыграется на этих…, сейчас он отомстит. И его ограниченная фантазия австралопитека рисовала лишь кровавые картины изуверств и насилия.

Случай представился той же ночью, сразу же после дня прибытия.

Он шел по оживленной, нарядно и празднично сверкающей улице, от радужного разноцветья пестрило в глазах.

Огни этого праздника роскоши горели всю ночь огромными красочными витринами и рекламными вывесками. Здесь располагались элитные магазины, бутики для богатой, утомленной роскошью клиентуры — духи, парфюмерия, одежда от самых известных кутюрье, эксклюзивная обувь из крокодиловой и змеиной кожи, платина, золото, бриллианты и еще миллион других мелочей были брошены к ногам толстосумов. Эффектно подсвеченные витрины словно продажные девки выставляли свою роскошь напоказ всем желающим.

Здесь же, немного особняком, ближе к проезжей части, торговали лоточники, терпко пахло шаурмой и жирными чебуреками.

Молодежь шумными толпами дефилировала вдоль и поперек по аккуратно выложенной брусчатке — кто-то шел по делам, а кто-то просто слонялся от безделья, попивая пиво прямо из горлышка бутылки.

Стайка жриц любви расположилась вдоль проезжей части, выставляя свой товар на всеобщее обозрение.

Красавицы и дурнушки, тощие оглобли и солидные дамы в теле, молодые и не очень — в общем, девушки в боевой раскраске на самый изысканный или напротив — на самый непритязательный вкус — избрали эту улицу своим рабочим местом. Они не обращали ни малейшего внимания на бедных студентов и нищую, в основной своей массе, молодежь, однако их сонное оцепенение сменялось лихорадочной активностью с приближением какой ни будь крутой иномарки — вот тогда они бежали наперегонки, отпихивая друг друга локтями.

Антон Полевой — сержант полиции слегка покачивался, сидя на неудобном пластиковом стуле в маленьком кафе и лениво потягивал отвратительный, теплый кофе.

Он присматривал за ночными бабочками, разводил конфликты — обеспечивал «крышу» — и конечно же имел с них свою малую долю, хотя львиную часть все же приходилось отдавать своему боссу — кому-то из вышестоящего начальства. В его обязанности так же входило производить задержание залетных, а то и менее «законопослушных» гражданок, почему то не желающих делиться с законными органами правопорядка.

Подъехал солидный черный БМВ с тонированными стеклами, от которого почти навязчиво, за две версты веяло духом стабильности и достатка.

Из кожаного салона вывалилась блондинка в белом полушубке и коротенькой плиссированной юбчонке, она словно кондуктор, держала наперевес маленькую дамскую сумочку, отделанную блестящими пряжками и серым кроличьим мехом. Дверь хлопнула, мотор взревел сытым ревом большого животного и элитный автомобиль умчался, лихо рванув с места.

Вульгарно, слишком ярко размалеванная блондинка в красных сапогах на очень высоком каблуке, стояла покачиваясь, с трудом удерживая равновесие. Потрепанная ночная бабочка попыталась сделать шаг, но предательский тонкий каблук застрял в выбоине мостовой, от чего она неуклюже упала на колени. С трудом поднявшись, неудачливая путана расслабленными, неверными движениями принялась отряхивать с колен налипшую грязь, с сожалением рассматривая кровавые ссадины и безнадежно испорченные ажурные колготки. Сумочка дамы осталась сиротливо лежать на мостовой.

Ее подруги подбежали к ней. Одна маленькая и чернявая худышка — видимо близкая подруга — подошла ближе всех, осторожно взяла ее за плечи и легонько встряхнула, заглядывая в замутненные алкоголем глаза.

— Лорка, ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Этот поц что-то тебе сделал? Кликнуть Антоху?

— В-вс… фсё ок… — ик. Оке-ей… — ик — ик. Он мил…мил-л-енький. — ик. Г-где мой ридик-кюль? — ик. Вот смотр-ри — блондинка неуклюже подняла сумочку и раскрыв ее, гордо достала оттуда пачку долларов, лицо ее расплылось в пьяной улыбке.

— Ой Лорка, ты того, не светилась бы. Иди домой и проспись хорошенько, рассольчику там… Проводить тебя?

— Не надо, не мал-ленькая, сама как ни будь доп-ползу… — ик.

В это время у обочины припарковался гламурный белый лимузин, окно плавно съехало вниз и показалась шумная компания подвыпивших мужчин.

— Девчонки, давайте к нам, развлечься не желаете?

Ее коллеги дружно рванули к шикарному авто, благополучно позабыв о ней.

Брошенная своими подругами блондинка поковыляла в неизвестном направлении — ее швыряло то влево, то вправо, подобно тому, как злой озорной ветерок мотает на привязи воздушный змей — наконец то она завернула в смутно знакомый темный переулок. Покачиваясь, она медленно брела сама не зная куда опираясь на шершавую стену, вся ее воля и внимание сосредоточились лишь на том, чтобы поочередно переставлять непослушные ноги.

Антоха встал с нагретого сиденья. Подниматься было неохота — обшарпанная кафешка имело одно преимущество — тепло — выходить на холод было в лом, но, почуяв запах денег, дальше раздумывать он не стал.

Здесь, совсем рядом с оживленной улицей, карнавальная маска показного богатства сползла с кичливого города, обнажив его потертую и потрепанную изнанку, которую он стыдливо прятал от взгляда непосвященных. Тусклая лампочка фонаря невнятно высвечивала обшарпанные стены, сплошь покрытые подозрительными желтыми потеками.

Блондинка, словно сквозь туман, разглядывала неприличные слова, нацарапанные на темном кирпиче зданий, однако их смысл не доходил до ее затуманенного сознания, ее неотступно преследовал запах мочи и мокрой штукатурки, однако она их почти не замечала.

Али огляделся по сторонам. Место было темное и безлюдное, а даже если кто и разглядит как мужчина вытворяет что-то непонятное с незнакомой и явно пьяной женщиной, то предпочтет обойти стороной.

Али догнал проститутку, он решил исполнить давно задуманное. Под аркой проходного двора, он взял ее под мышки и грубо припечатал к стене. Азарт ярко вспыхнул в его глазах, адреналин мощно погнал горячую кровь по венам, сердце бухало так, будто хотело прорвать тесную грудную клетку. Выпучив на него налитые кровью, намалеванные синей тушью глаза, проститутка обвисла в его руках безвольной куклой.