А переодетый в цивильный костюм макумба бебе в это время летел из столицы Намибии рейсом на Москву с промежуточной посадкой в Лондоне. По его правую руку сидел некто Павел Вельяминов и строчил подробный отчет об успешном проведении второго этапа сценария и о психофизических параметрах состояния клиента.
Состояние клиента казалось ему удовлетворительным.
В «Нескучном саду» Славу Воронцова встретили как старого знакомого.
— Очень рада вас видеть, — с легкой улыбкой произнесла директриса.
У людей, которые никогда не встречали госпожу Резник, эта улыбка, представлявшая собой механическое растяжение углов рта с показом верхних зубов, оставляла тяжелое впечатление чего-то мучительно-насильственного, но те, кто долго общался с ней, находили улыбку милой и даже обаятельной. Воронцов тоже нашел ее милой и обаятельной, тем более что весь сегодняшний день складывался замечательно с самого утра.
— Восхитительная статья!
— Ну что вы… — Слава смутился и покраснел.
— У вас большие задатки. Вы так талантливы…
— Спасибо. — Гость, казалось, не знал, куда девать глаза и руки.
— Вас как журналиста, безусловно, интересуют вести, так сказать, с переднего края событий…
— Конечно!
— А вы хотели бы сами поучаствовать в программе, разработанной для одного очень важного клиента?
— О, было бы очень интересно! — загорелся Слава.
— Мы сможем устроить это, — кивнула фигура, укутанная пледом, несмотря на жару. — Но при одном условии… Условие такое — полная и безусловная конфиденциальность.
— Я понимаю, — согласился Воронцов. — Я готов… Что нужно делать?
Ароматный дымок табака поплыл в воздухе, распрямляя свои кольца, как прозрачный удав.
— У нас есть сценарий для одного важного клиента… Этот человек — особый случай. Впрочем, каждый человек особый случай, но этот… Вы уже знаете наш метод — вымысел должен стать реальностью. Реальность же должна исчезнуть, а вместо нее превратятся в действительность самые невероятные мечты. Мы создаем для наших клиентов новый мир, мир, в котором исполнятся их самые невероятные фантазии. Там все должно быть так же, как и в жизни, только намного интересней и динамичней. Участие в сценарии требует от всех действующих лиц, в том числе и от вас, полной отдачи, полного вживления в ткань действительности, виртуозной артистической игры. Вы должны сами поверить в то, что вы играете!
— Не знаю, смогу ли, — заколебался Слава.
— Конечно сможете, — заверил его хрипловатый бархатный голос. — Тем более, что вы будете играть практически самого себя — нам не нужно ничего сверхъестественного. Вы будете тем, кем являетесь на самом деле, — молодой, перспективный журналист. О, не краснейте, не краснейте, Слава. Отзыв вашего шефа о вас был выдержан в самых превосходных тонах — красивый молодой человек, который так нравится женщинам, — Слава стал почти багровым от смущения, — влюбленный в свою юную супругу, веселый спортивный юноша, имеющий кучу друзей, всеми любимый, человек с великолепными способностями, с отличием закончивший журфак. Короче, ваша артистическая маска — это вы сами…
Слава был немного разочарован. Он ожидал предложения поучаствовать в каком-нибудь экзотическом шоу типа катания на львах или полета на воздушном шаре через океан.
— А зачем это нужно? — спросил он.
— Наш клиент, насколько мы смогли разобраться в его душевных переживаниях, нуждается не в рядовой психологической стимуляции, поскольку напрочь лишен ее в обыкновенной жизни. Им движет некая странная идея. Идефикс гнетет его, не дает ему спокойно существовать и высасывает из него все соки — это желание отыскать сына. Вы, вероятно, изучали в университете теорию архетипов Юнга?
— Да, да. — Слава значительно закивал.
— Так вот, наш клиент, участвуя в коллективном бессознательном процессе как член человеческого сообщества, усвоил в качестве элемента этого процесса архетип сына, причем его фиксация на этом моменте носит характер болезненный… Говоря обыкновенным русским языком, над ним довлеет фантастическая идея, не имеющая под собой ничего реального, будто бы когда-то и где-то у него родился ребенок и он должен его отыскать. Естественно, надо ли говорить, что никакого сына у него никогда не было. Эта фантазия угнетает нашего клиента, он потерял сон, аппетит, испытывает скуку, нежелание жить. Все это говорит о том, что идея найти сына уже прочно прописалась у него в мозгу, и в наши обязанности входит, грубо говоря, выбить ее оттуда. Надеюсь, ясно почему?
— Еще бы, — заверил ее Слава. — Чтобы он освободился от своих фантазий и почувствовал себя нормальным человеком.
— Соображаете, юноша, — с удовольствием резюмировал голос с хрипотцой. — Кажется, я в вас не ошиблась… Так вот, освободиться от этой идеи он может двумя способами. Первый способ: наш клиент находит своего сына и встречается с ним. Второй: он убеждается в том, что никакого сына никогда не существовало в природе. Второй способ нам не подходит, потому что в мозгу непременно останется лазейка для больного воображения, которое будет твердить: мол, бывают чудеса, бывают самые немыслимые случаи — короче, воспаленная фантазия хватается за самое невероятное, чтобы придать нездоровому субъективизму объективный вид. Поскольку второй способ отпадает, нам остается первый. Ясно?
— Предельно, — кивнул Слава. Он почувствовал себя заправским психотерапевтом.
— Но и у этого способа есть один очень существенный недостаток: если сын найдется, то после встречи с отцом он уже никак не может исчезнуть, иначе его внезапное исчезновение нанесет новую психологическую травму нашему клиенту. Эту дилемму мы должны решить следующим образом: допустим, отец находит сына и даже встречается с ним. Естественно, после встречи столь близких родственников между ними должны завязаться более или менее тесные отношения, которые не могут прерваться иначе, чем по инициативе одной из сторон. Трудно ждать этой инициативы со стороны нашего клиента. Ведь отказ от отношений с сыном значил бы для него отказ от идефикс, а это равносильно жизненному краху. Улавливаете, Слава?
— Да.
— Следовательно, чтобы поставить точку в подобных отношениях, инициатива должна исходить с другой стороны, то есть со стороны сына. Он должен…
— Я не понял, — нахмурился Слава. — А зачем вообще ставить какую-то точку? Ну, встретились они, и ради Бога… Пусть наслаждаются обществом друг друга…
Ироническая улыбка вновь раздвинула серые губы.
— Вы забываете, дорогой Слава, что встреча отца и сына — это такой же продукт субъективной реальности, как и идея клиента. То есть отец реальный, сын — вымышленный. Да он и не сын вовсе, а актер в жизненной драме, прилежно играющий свою небольшую роль. Не потребуете же вы от актера, чтобы он до конца дней своих представлял Гамлета только потому, что когда-то режиссер назначил ему роль! В том-то и состоит преимущество игры: от надоевшей роли можно в любой момент отказаться, в реальной же жизни мы не можем позволить себе этого, хотя тоже ежедневно играем свой маленький спектакль…
— Да, действительно, — согласился Воронцов. — Если кому-то придется играть роль сына, то потом придется и до конца жизни поддерживать родственные отношения с совершенно чужим человеком.
— Кроме одного-единственного случая, — предупредительно взлетел в воздух палец с острым ноготком. — Кроме случая, если сын категорически не желает поддерживать с отцом никаких отношений, например, пылает ненавистью к нему.
— Кажется, я начинаю догадываться, — сказал Воронцов. — Вы хотите, чтобы я, так сказать, сыграл роль сына и…
— Вы читаете мои мысли, юный вундеркинд! — восхищенно всплеснула руками собеседница. — Вам достался прекрасный шанс поучаствовать в одном из наших сложнейших по психологической нюансировке сценариев! Очень легко, например, напялить какие-нибудь средневековые латы и изображать из себя рыцаря Ланселота! Очень легко обвязаться набедренной повязкой и инсценировать оргию дикарей в дремучих джунглях Амазонки. Нет ничего проще и приятнее, чем сыграть свою роль по африканскому сценарию, созданному причудливой фантазией нашего Коли Ершова… А вот сыграть жизнь так, чтобы никто не догадался, что это игра, — вот высшая задача, достойная восхищения немногих посвященных зрителей!
