Она опустилась. Стала страшно много есть, пытаясь жеванием заглушить свою тоску. Буквально каждые пятнадцать минут она спешила к холодильнику, чтобы что-нибудь перехватить, и поэтому быстро, буквально на глазах начала расплываться. Под глазами появились отечные мешки, кожа без воздуха и физических упражнений стала землистой, мышцы быстро дрябли. Подруг, которые могли бы ее подстегнуть хлестким словом, колким замечанием, у нее не было, а мужа она устраивала всякая, даже такая.

В конце концов Лидия нашла тот универсальный утешитель, который заменял ей и подруг, и мужа, и любовника, — алкоголь. С ним она могла вволю поплакать, жалея свою никчемную, никому не нужную, опостылевшую жизнь, пожаловаться самой себе, поныть, чтобы потом, с пьяной беззаботностью махнув на все и на всех рукой, вдруг развеселиться и забыться пьяным беспричинным хихиканьем. Теперь она жила как будто бы полной жизнью, без алкоголя обходиться уже не могла. По утрам от нее пахло перегаром, запахом, который характерен для давно и много пьющих людей. Муж сначала ничего не замечал, а когда не замечать стало невозможно, все равно ничего не говорил.

— Надеется, что сопьюсь и помру, — горько усмехнулась Лидия и тут же заплакала, размазывая по лицу пьяные слезы, — хоть бы уж скорее.

Ее манера начинать день с винной бутылки становилась слишком заметной для окружающих и поэтому очень опасной. Дурные привычки жены подрывали социальный престиж ее супруга, и с этим господин Марушкин не мог мириться. Настал день, когда, заскочив домой между двумя совещаниями, чтобы сменить рубашку, он застал вдребезги пьяную жену, которая спала беспробудным сном рядом с ножкой обеденного стола. И он не выдержал.

На следующее утро нефтяной магнат поднял жену с постели смачным шлепком по заду и, поморщившись от острого запаха перегара, резко бросил:

— Вот что, подруга… Ты что-то слишком затянула свои переживания. Давай так: или ты завязываешь с этим, — он брезгливо кивнул на выпитую бутылку и засохшие консервы на столе, — или мы разводимся. Но учти, в последнем случае детей ты больше не увидишь. Нечего им набираться «хороших» манер от мамочки.

Мысль о детях на время отрезвила Лидию. Она попыталась было сдерживаться, но не нашла в себе сил сопротивляться любимой слабости. Жесткий контроль со стороны привел к тому, что она стала уходить из дому и в одиночку посасывать свою бутылочку в скверике или в тихом летнем кафе. К ней уже стали подсаживаться темные личности с предложением распить на троих флакон беленькой. И у нее все меньше было поводов отказываться. Порой она с пьяной откровенностью рассказывала о своей жизни в пятикомнатных хоромах, о богаче-муже, о своих шубах и детях в Англии, но ей никто не верил. Только тупо удивлялись, откуда у нее всегда есть деньги на бутылку.

Наконец ее лишили и денег, надеясь, что тогда она не сможет покупать себе спиртное. Но Лидия, подкарауливая домработницу, тайком вытряхивала из ее кошелька мелочь, оставшуюся после закупки провизии. Порой она сдавала бутылки, продавала задешево свои колечки у вокзала — короче, выкручивалась как могла.

Наконец дело запахло керосином: ее застукал со стаканчиком красненького фотокорреспондент. Он узнал в еще нестарой даме с пропитым лицом, в изрядно потертой норковой шубе жену крупнейшего нефтяного воротилы.

Дальше так продолжаться не могло. Требовались жесткие меры. Мысль о том, чтобы каким-либо криминальным образом избавиться от опустившейся супруги, очевидно, не пришла в голову супруга. А может быть, и пришла. Но выполнить ее в отношении матери собственных детей было не так-то легко. Приходилось действовать легальными методами.

Муж нанял охрану, которая держала Лидию взаперти и пресекала любые ее поползновения достать спиртное или выйти на улицу. Тогда она попыталась подкупить охранников своим телом — но кого теперь могло привлечь ее дряблое тело, сквозь поры которого, казалось, проступал алкоголь! Вскоре супруг нашел ей хорошего доктора в Киргизии и заплатил большие деньги за возвращение жене человеческого облика.

Через полгода она вернулась в Москву, испытывая отвращение к спиртному. К себе она испытывала еще большее отвращение. И жить ей по-прежнему не хотелось.

Тогда-то на глаза мужу и попалась статья в журнале «Заря экономики». Его привлек девиз: «Приходите к нам, и вы навсегда забудете, что такое скука». Ему понравилось, что там работают опытные психологи, что там есть служба охраны клиента и что у фирмы еще никогда не бывало сбоев. Его грела мысль, что это только для очень состоятельных господ и, следовательно, его жена будет ограждена от ненужных знакомств. Ему даже нравилось, что все это стоит очень дорого.

И он привел туда свою жену.

Инвентарный номер 51 ЖЮ

ЛИЧНОЕ ДЕЛО АНДРЕЯ Г.

Газета «Московский народоволец» от 23 августа 1997 года. «Любовь и певец ее песен» — интервью с суперзвездой отечественной эстрады Андрюшей Губкиным.

«Два года назад над тусклой отечественной эстрадой появилась восходящая звезда Андрея Губкина. Ныне ее лучи греют всех любителей задушевной русской песни. Уже много лет мы не видели на сцене молодого таланта, подобного дарованию Андрея. Два года назад наши сердца радостно затрепетали в унисон бесхитростным, но таким близким нам песням Андрюши Губкина, и сейчас они трепещут все так же сильно. Талант певца за прошедшие два года развился с удивительной силой, грозя в скором времени затмить всех прочих звездочек, то и дело мигающих на периферии отечественной эстрады. Конечно, Андрею завидуют — ведь его гонорары часто превышают доходы многих уже не столь молодых звезд. Он вызывает бурную реакцию у юных особ, сходящих с ума от его нежного голоса и ласкового взгляда из-под длинных густых ресниц.

Андрюша согласился встретиться с нашим корреспондентом после съемок своего нового клипа «Любовь на морском дне». Выйдя из его бирюзового «мерседеса», мы неторопливо пошли с ним по тенистому бульвару к летнему кафе. Там за бокалом апельсинового сока мы намеревались поболтать о жизни, о любви, о творчестве. И вдруг из здания швейного ПТУ № 449 высыпало несколько десятков юных девушек. Они облепили своего кумира. Требовали автографы и признавались в любви. Андрюша не растерялся. Он взял со столика летнего кафе пачку салфеток и стал раздавать автографы. Спаслись мы от его юных поклонниц только бегством.

Такова народная любовь. В чем ее истоки? Об этом — наше сегодняшнее интервью.

Корр. Андрей! Расскажите нашим читателям, как вы дошли до жизни такой.

А. Г. Не сам дошел, а меня довели. (Смеется.) Мой продюсер говорит, что на самом деле это жизнь сама меня нашла. Потому что (морщит лоб, натужно вспоминая) «случай выбирает подготовленные головы». Так говорят в Америке.

Корр. А кто ваш продюсер?

А. Т. Гарри Мелешкян. Он прекрасный человек, умный, талантливый, пробивной. Замечательный организатор и просто гениальный администратор. Мы работаем вместе уже более пяти лет и всегда довольны друг другом. Он просто «нянька с мускулами». Он не только устраивает мои гастроли, но и развивает меня духовно.

Корр. Как это он делает?

А. Г. Гарри снабжает меня книгами, которые считает, мне нужно прочитать, достает билеты на лучшие концерты, знакомит с людьми, у которых я могу почерпнуть ценные идеи для своего творчества.

Корр. Я знаю, что в шоу-бизнесе в основном все администраторы — гомосексуалисты или, на худой конец, бисексуалы. Как вы к этому относитесь?

А. Г. Если вы имеете в виду Гарри, я заявляю — это наглая ложь. Я не знаю человека, который бы ко мне так хорошо относился и столько сделал для меня. Это прекрасной души человек, глубокая, разносторонне развитая личность. А что касается гомосексуализма — то это только грязные сплетни.

Корр. Но ведь газеты писали, что на гастролях вы с Гарри часто занимаете один номер на двоих?