Я дохромал до ступенек, ведущих ко входу в дом, а затем осторожно забрался по ним, с облегчением обращая внимание на горящий в одной из комнат свет. Райан подтянулся за мной, а я зафиксировал свое положение с помощью трости и позвонил в дверь.

Через несколько секунд в прихожей загорелся свет и без лишних вопросов «кто там» дверь отворилась. Перед нами стояла укутанная в черный халат немного сонная женщина с грустной гримасой на лице. Ей было уже пятьдесят лет, но она все еще выглядела не по годам прекрасно. Стройная, в чем-то даже спортивная фигура в сочетании с длинными кучерявыми каштановыми волосами под определенным углом освещения позволяла спутать ее с тридцатилетней девушкой. Лишь пообщавшись с ней в непосредственной близости, можно было заметить ее возрастные морщины и разгадать ее истинный возраст.

Проморгавшись после сна, она всмотрелась в меня и, будто удивившись моему существованию, воскликнула:

— Нейтан! — бросилась она обнимать меня.

— Здравствуй, Моника, — поприветствовал ее я, осторожно приобнимая одной рукой, а другой удерживая равновесие с помощью трости.

— Как ты? Роберт такие ужасы рассказывал о тебе, ты в порядке?

— Ну… относительно. Как видишь, живой, — улыбнулся я. — Это Райан Фокс, он работает со мной, — я указал рукой на Райана.

Моника на секунду недоверчиво посмотрела на него, будто вспоминая рассказы своего мужа о проблемах на работе, но следом выдавила из себя приветливую улыбку и кивнула.

— Райан, это Моника Аркетт — жена Дэвида, — объяснил я уже догадавшемуся обо всем Райану. — Моника, можно мы войдем на пару минут? Я хотел поговорить кое о чем.

— Вы узнали что-то о Дэвиде?! — ее глаза наполнились ужасом.

— Нет, мы еще ничего не знаем… потому я и хотел с тобой поговорить.

— Ничего? — расстроенно переспросила она. — Я… я тут задремала немного, — она немного поуныла и провела нас в гостиную, — все сижу… жду вестей.

Моника уселась в кресло, мы с Райаном присели напротив нее на диване.

— Ой… не хотите чего-нибудь выпить? У меня есть…

— Нет, спасибо, — оборвал ее я, — мы ненадолго. Слушай… прости, но пока что у нас нет никаких вестей. Я знаю, с тобой уже общались на эту тему, но не могла бы ты повторить все еще раз? Когда пропал Дэвид? Когда ты с ним последний раз говорила? Когда видела?

Моника сильно нахмурилась, приготовившись в сотый раз усугубить свое и без того не радужное настроение еще более мрачными мыслями. Было видно, что ей надоело рассказывать одну и ту же историю, но она, как и я хотела узнать, что произошло с Дэвидом, и потому была готова повторять свою историю столько, сколько потребуется — только бы это помогло ей вернуть мужа.

— В понедельник… утром, — послышался ее тихий утомленный голос, — он собирался на работу… я как обычно приготовила ему завтрак. Он был такой захлопотанный в то утро, что почти ничего не съел и быстро убежал на работу. Дэвид с утра узнал об убийстве вашей охранницы… эта новость… ну в общем, он не сильно обрадовался.

— Понятно. И больше ты его не видела? Он с тобой не связывался?

— Нет, Нейтан… я стала беспокоиться, когда он не вернулся все в тот же понедельник к вечеру. Я начала названивать ему, но он не отвечал… то есть, смартфон его выключен был. Тогда я начала звонить тебе… твой смартфон тоже молчал. Ну я тогда бросила эту затею, я же знаю, что у вас такое бывает, если вы чем-то важным заняты… но потом ближе к ночи мне позвонил Роберт и спросил, не знаю ли я, где Дэвид… и о тебе рассказал, о том, что произошло…

Я тяжело вздохнул, и нервно почесал лоб.

— Нейтан, что с ним? — хмуро спросила она. — Ну я же… я же не идиотка, я же знаю, каким делом вы занимаетесь, я же вижу, кто жертвы серийного убийцы… Дэвид… он.

— Моника, успокойся! Не думай о плохом! Стань он очередной жертвой, мы бы наверняка его нашли уже. Такое сложно не заметить, а в нашем случае уже два дня прошло с момента его пропажи.

— Ну а что же тогда с ним?!

— Я не… не знаю. Моника, я ни черта не помню из того, что происходило в последние дни, но есть люди, которые все помнят и занимаются его поисками. Мы найдем его, я тебе это обещаю.

Она лишь печально вздохнула и прикрыла рукой лицо.

— Миссис Аркетт, — задумчиво произнес Райан, — скажите, а вы в последнее время не замечали за Дэвидом ничего странного?

— В каком смысле?

— Ну может он был более раздражителен, чем обычно или… выражал недовольство в чем-то конкретном?

— Ну нет… я… я не знаю, он часто бывает раздражительным после работы… но ничего особенного в этом нет. Побурчит и успокоится.

— А он в последнее время… не стал задерживаться на работе дольше обычного? — продолжал давить Райан.

— Эм… ну с появлением этого потрошителя в городе он, конечно, стал задерживаться…

— Как и я, — оборвал я Монику, — спасибо, что уделила нам время, Моника. Не будем больше тебе надоедать. Не думай о плохом, мы найдем Дэвида.

Я поднялся с дивана, следом с недовольной гримасой подхватился Райан и мы собрались уходить.

— Я тебе поверю, Нейтан, — грустно произнесла она, — ты всегда говорил мне правду. Сейчас ты, похоже, сам ни в чем не уверен, но я все равно тебе поверю. Найди его.

Мы попрощались, дверь дома Аркеттов захлопнулась, Райан спустился по ступенькам, а я, убедившись, что Моника скрылась глубоко в доме и нас не услышит, остановил Райана возле машины и, словно ствол пистолета, приставил трость к его груди.

— Ты какого хера делаешь, мать твою?!

— Да что такое?! — он удивленно посмотрел на маячащую у себя перед носом трость.

— Что, черт возьми, ты там у нее пытался выяснить?! — я указал тростью на дом Аркеттов и опустил ее на асфальт.

— Да я просто…

— Знаю я, что ты «просто»! Мой тебе совет: засунь эти мысли себе в задницу и не доставай их оттуда до конца расследования! Даже думать о таком не смей, я с ним пять лет проработал и я его знаю!

Я обошел машину и уселся в пассажирское кресло, гневно и громко захлопывая дверь. Райан постоял еще немного, переваривая мою реакцию, и сел за руль. Мы продолжили свой путь до ресторана.

Добравшись до ресторана «Пикассо», мы осмотрели заведение со всех сторон и с каждого угла. То же самое мы сделали внутри помещения и опросили чуть ли не половину сотрудников.

Глупо было надеяться на что-то, имея на руках столь незначительные «улики» — умом я это понимал и знал, что шансы на успех невелики. Но увидев, как сотрудники ресторана уныло пожимают плечами, и, услышав, как эти же люди на любой мой вопрос начинают мычать, не говоря ничего конкретного, я впал в отчаяние. Пока мы ехали к ресторану, я успел неплохо изучить дело, к тому же у меня в голове имелась информация, поведанная отцом и Райаном, и потому я довольно хорошо представлял себе, насколько плохо обстоят дела.

Это меня выводило из себя, выбивало почву из-под ног. Мы уже потратили столько времени, столько сил психологических и физических, потеряли столько людей. Жители попросту начинают опасаться выходить на улицы, а ситуация только ухудшается. И все это я понимал, прочитав лишь отчеты и прослушав сказку от парочки людей. Потеря памяти, скорее всего, обернулась для меня спасением, так как, помни я все в деталях, ощущая и понимая, сколько сил я уже потратил на это дело, сколько пережил… не знаю, быть может, я бы не выдержал.

Нам дали 72 часа на то, чтобы добиться хоть каких-то результатов, и наше время стремительно истекало. Понятия не имею, что нас ожидало в случае полного провала, в случае, если мы не справимся, если не поймаем к концу третьего дня ни Хауэра, ни кого-то еще… ладно, я знаю, что ожидало нас, наш отдел, моего отца, но я даже думать об этом не хотел. Я должен был сдохнуть, но не допустить подобного провала, потому как провал в нашем случае был бы хуже смерти.

Временные рамки, установленные для нас директором Миллером, в каком-то смысле стимулировали и помогали мыслить. Ты знаешь, что у тебя есть дедлайн, в который ты должен уложиться, и потому начинаешь обдумывать все возможные варианты, все исходы, ты думаешь о таких вещах, о каких даже не вспомнил бы, не имей ты временных рамок. Это все хорошо, это помогает находить нестандартные решения, но необходимо и оставаться предельно сконцентрированным, чтобы извлечь из временных рамок выгоду.