Чувства у меня были противоречивые. С одной стороны мне было мерзко ощущать, как по моему лицу растекается какая-то гадость, но с другой стороны эта мерзость содержала в себе воду. К тому времени моя жажда и сухость горла достигли уже своего предела и я едва сдерживал себя, чтобы не раскрыть рот и попробовать проглотить хоть бы каплю. Я уже почти был готов проглотить что угодно, только бы не засохнуть от обезвоживания. В конце концов, я не выдержал и, раскрыв рот, попытался поймать им немного жидкости. У меня получилось. Во рту все уже будто начинало отмирать, казалось, я перестал не то что чувствовать вкус, но и любое прикосновение внутри. Мне удалось сделать пару глотков грязи и я даже не ощутил отвращения. Я вообще ничего не чувствовал внутри. Тогда я решился на новые пару глотков и, достаточно смочив горло, вернул себе возможность ощущать. Я почувствовал, какой мерзости только что наглотался и сразу же начал плеваться и кашлять.

Это было отчаянно. Из-за невыносимой жажды, я по собственному желанию сделал несколько глотков отвратительной смеси из воды, пыли, земли, ржавчины и черт еще знает чего. Борясь с омерзением, я начал без остановки плеваться, но это уже не помогало. Мерзкая жижа все прибывала и с каждой секундой лишь усиливалась. Моя голова начала быстро погружаться в эту гадость и уже через мгновение мне стало трудно дышать. Жижа лилась мне прямо в лицо и проникала в нос со ртом, из-за чего мне было нечем дышать. Мои глаза и уши так же увязли в грязевом потоке. Следом я ощутил, как нечто жидкое заполняет пространство моего туловища и постепенно добирается до ног, находящихся выше уровня головы. Я буквально начал тонуть в грязи, смешанной с водой.

Отчаянно ворочаясь и дергая головой из стороны в сторону, я пытался хоть как-то замедлить свое погружение в грязь, но все это было бессмысленно. Мне становилось все труднее дышать, уровень грязи уже достиг моих ушей и полностью поглотил их — мое время стремительно заканчивалось. Безнадежно размахивая руками в ограниченном пространстве, ставшем еще более ограниченным, благодаря натекающей грязи, я наткнулся левой рукой на знакомый предмет. Знакомая железная рукоятка пистолета внезапно оказалась в моей руке. Не знаю, как я не наткнулся на нее раньше — возможно, плохо искал, либо поток грязи открыл для меня новые места под завалами, но теперь я держал в своей руке пистолет.

Отмахиваясь от ручьев грязи, я попытался вытянуть его, но он оказался зажат между обломками. Тогда я подключил вторую руку и через мгновение смог его вытащить. Потрогав находку обеими руками, я убедился, что это действительно был мой пистолет.

Очень своевременная находка, — подумалось мне.

К тому моменту я уже находился в критическом состоянии. Рта я раскрыть не мог, потому что уровень грязи добрался до него, а нос мой едва дышал под бесконечным потоком грязи. Я вдруг осознал, что деваться мне некуда — еще несколько секунд и дышать я уже не смогу.

Что, все? Правда? Вот так значит? Не от потери крови, не от жажды, не от какой-нибудь инфекции, попавшей в рану? От этого чертового дерьма, затопляющего меня со всех сторон?! Я понимал, что меня ждет далеко не самый лучший конец, но чтоб вот так… погребенным не просто под завалами, а затопленный в дерьме, заполоняющим мои внутренности. Похоже, я недооценил весь ужас и коварство смерти. Нет. Ни за что! Только не так, я не хочу умереть из-за дерьма, перекрывающего мне кислород. Я не позволю этому случиться.

Я сделал последний вдох носом и моя голова почти полностью погрузилась в грязь. Все еще находясь в сознании, я протащил пистолет к голове и, насколько это было возможно, направил ствол в сторону своего мозга.

Ну вот и все, сейчас узнаю, что там на другой стороне.

И я выстрелил.

Тьма. Непроглядная тьма на миг сменилась едва узнаваемой обстановкой и раздражающим писком, но затем вновь вернулась темнота. Через мгновение я снова приоткрыл глаза и обнаружил вокруг себя довольно тусклую, но знакомую человеческую обстановку и мои глаза опять закрылись. Приоткрыв глаза в третий раз, я увидел ночь за окном, светлые тона помещения и перепуганные глаза маячащей около меня женщины средних лет в зеленой форме медсестры. Открыть глаза в четвертый раз мне не удалось, неизвестный писк затих и вернулась бесконечная тьма.

Через какое-то время, я в очередной раз открывал глаза на мгновение, но поблизости уже никого не было и посторонних звуков так же не доносилось. В бессилии я снова закрывал глаза и погружался во тьму. Мне кажется, подобные мимолетные пробуждения повторялись еще несколько раз, но в каждом случае мое нахождение в сознании занимало не более нескольких секунд.

Наконец я в очередной раз приоткрыл глаза и почувствовал, что какое-то время смогу удержаться в сознании. В этот раз вокруг было довольно светло и я сделал предположение, что за окном стоит утро. Судя по обстановке, я находился в больничной палате, оборудованной всей необходимой медицинской техникой, с высоким потолком и люминесцентными лампами. Я приподнял немного голову и мимолетным взглядом оценил свое лежачее положение под больничным белым одеялом с несколькими иголками, впившимися в мои вены. Затем я осторожно потрогал обе свои ноги и убедился, что они на месте, хотя правая нога и была довольно плотно забинтована. Закончив свой осмотр, я повернул голову влево и обнаружил широкоплечий силуэт полноватого мужчины в официальном костюме. Он неподвижно стоял и смотрел в окно.

— Иисус, я думал, что ты белый, — почти шепотом с трудом проговорил я.

— Очнулся! — радостно воскликнул Дэвид, поворачиваясь ко мне. — Ну ты сукин сын!

— Буду считать, что ты рад меня видеть…

— Стиллер, да я тут у тебя всю неделю проторчал! Твое пробуждение вот-вот заставит меня поверить в чудеса! Ты ж в коме был, мне говорили, что ты уже можешь никогда не проснуться, — возбужденно протараторил он.

— Ну… прости, что разочаровал, — усмехнулся я, покашливая. — А… это не ад? Я жив?

— Жив! Еще как жив! — Дэвид подошел вплотную и, немного наклонившись, рассмотрел меня. — Слушай, ну ты весь отдел заставил поволноваться за тебя.

— Так вам и надо, не цените начальство, — я попытался поднять руку, чтобы потрогать голову, но в бессилии вновь ее опустил. — Дэвид… я… я не пойму, у меня голова замотана?

— Затылок разве что, у тебя там черепушка пробита, но раз очнулся, то значит тебе эта дырка больше не помеха.

— И все? Только затылок? — едва ворочал я языком. — Больше… ничего на голове не повреждено?

— Ну еще твоя рожа разукрашена пластырями и синяками, но ничего серьезного.

— Да? Хм… странно, — я больно сглотнул и немного прокашлялся.

— Что такое?

— Да нет, ничего… я… я почти ничего не помню. Что со мной случилось?

— Тебе посчастливилось забрести в здание, которое предназначалось к сносу. Вы что, с Броуди табличек не видели предупредительных?! Тебя спасатели несколько часов выковыривали.

— Я… не помню… в голове полная каша… А как Джейкоб-то?

— Да все с ним в порядке. После взрыва сразу же бросился тебя спасать.

— А что… что мы там с ним делали? — я вновь немного прокашлялся. — Мы… что-то нашли?

— Я думал это ты мне расскажешь… Джейкоб ничего не знает, да и под завалами сложно рыться.

— Понятно… но… я почти ничего не помню.

— Ничего, вспомнишь… доктор говорит, что со временем память вернется… и что тебе нужно отдыхать, не волноваться… ну и все такое, — Дэвид вдруг умолк, поджимая губу, резко поменялся в лице и вновь отошел к окну, растерянно уставившись наружу.

— Что не так, Дэвид?

— Да тут… у нас произошло кое-что, пока ты был отключке.

— Что?

— Ну вообще я не знаю, доктор говорил, что тебе лучше не беспокоиться, если очнешься… но…

— Ты что, издеваешься? Что такое?

— Фокс… он, — Дэвид мрачно опустил голову, — его… ну черт, ну убили его!

— Ч-что? Райана? Ка… как убили? — я не мог поверить своим ушам.