— Эту неделю все будут напряженно работать, — сказал он. — Вам с Павлом Григорьевичем предстоит тяжелый поход, а вот вернетесь в воскресенье, мы дадим всем отдохнуть и в торжественной обстановке откроем новую эру в высокогорном спорте.

Михаил согласился.

Василий Яковлевич пригласил Осередко, и втроем они стали разрабатывать маршрут похода. Перед ними лежала большая карта Алайского хребта, протянувшегося почти на 250 километров.

Советские ученые и альпинисты уже многое сделали в изучении этого обширного, но до последнего времени мало исследованного горного хребта. На карте до сих пор имелись «белые пятна», в районе которых и было решено искать ущелье Полынова и, если удастся его открыть, найти удобную дорогу, чтобы вслед за альпинистами в него могли проникнуть геологи.

Задача ставилась не из легких. Многие вершины Алая поднимаются до шести тысяч метров над уровнем моря. Даже известные перевалы, через которые колхозники перегоняют скот из Ферганской долины на летние пастбища в богатую растительностью Алайскую долину, нередко оказываются неприступными из-за обильных снегопадов и частых буранов. А Щербакову и Осередко надо было пробираться по нехоженым местам, подниматься на вершины пяти-шестикилометровой высоты.

Первый поход был рассчитан на три — четыре дня. К нему мастера высокогорного спорта усиленно готовились, отбирая и проверяя необходимое снаряжение. Каждому выпадало нести на себе 20—25 килограммов груза самых необходимых вещей, без которых в горах не обойтись.

По утрам геологи во главе с Василием Яковлевичем отправлялись на исследование горных пород. Вместе с ними уходили Рашид и Кожухов. Они отсутствовали весь день и возвращались уставшими и голодными. Щербаков и Осередко готовили обед, а затем тщательно укладывали в объемистые рюкзаки свои вещи, смазывали специальной мазью высокогорные ботинки, проверяли прочность вспомогательной веревки, укладывали палатку.

На третье утро их торжественно проводили, пожелав успешных поисков.

В лагере решили оставить Кожухова, чтобы он занимался стряпней. Но он наотрез отказался остаться.

— Вы что, смеетесь? — сердился Кожухов. — Я от курортной жизни из, санатория сбежал, а вы ее мне тут хотите навязать! Пусть тощие остаются, а мне противопоказано готовить пищу и опасно оставлять наедине с ней, она неравнодушна ко мне.

Наконец, договорились, что дневалить будут все по очереди. Начали с девушек. Выбор пал на Галю.

— Пожалуйста, — согласилась та. — Иду на выручку Алексею Борисовичу.

Когда все ушли, она принялась хлопотать по хозяйству.

К полудню погода испортилась. Солнце закрыли густые черные тучи, подул ветер, он все усиливался, похолодало. Девушка с беспокойством ожидала ушедших, и те возвратились раньше обычного. Заметив, что погода «пошаливает», Василий Яковлевич заторопился в лагерь. И как раз вовремя. Температура резко упала. Пошел сильный дождь, превратившийся затем в град. Участники экспедиции надели шерстяные носки, свитеры укрылись в палатке, прикрывавшей их от непогоды. В горах свирепствовал пронзительный ветер, поднимавший белые вихри, которые спрятали вершины гор. Время от времени раздавался тяжелый грохот — это ветер срывал с огромной высоты нависший снег, а вместе с ним и каменные глыбы.

Обед прошел безмолвно, без обычных шуток. О Щербакове и Осередко не говорили, хотя все думали о них.

Первая не вытерпела Лена:

— Василий Яковлевич, — сказала она, — надо отправляться на помощь.

Ее поддержал Малинин:

— Да, Василий Яковлевич, нужно немедленно идти, пока не наступила ночь.

Девушка с благодарностью посмотрела на Виктора.

— Спокойнее, друзья, — скрывая волнение, ответил Бархатов. — Щербаков и Осередко — опытные альпинисты и зря рисковать не станут. Я думаю, они скоро возвратятся. Подождем.

Время тянулось медленно, погода становилась все хуже и хуже. Термометр показывал один градус ниже нуля. Дождь перешел в снег, быстро покрывший землю.

— Ну, пришла зима, — мрачно сказал Кожухов.

Прошло около двух часов, а Щербаков и Осередко все не возвращались.

Василий Яковлевич верил в опытность Михаила, но про себя решил, что если их еще через час не будет, то придется с Малининым и Тумановым сделать вылазку в горы. Он то и дело выходил наружу, прислушивался. Вдруг ему показалось, что вверху блеснул огонек. Напрягая зрение, Бархатов отыскивал его. Вот желтый свет снова блеснул. Он то исчезал, то вновь появлялся. Бархатов пристально наблюдал за ним, а огонек, опускаясь, все приближался.

— Щербаков, Осередко! — крикнул Василий Яковлевич.

— А-а-а — донеслось в ответ.

Из палатки выскочили все ее обитатели. Послышались радостные восклицания:

— Идут!

— Наши!..

К лагерю подходили две запорошенные снегом фигуры. Их втолкнули в палатку, помогли снять рюкзаки, раздеться. Выслушав рассказ о неудачной вылазке, все успокоились, расположились на ночлег в теплой, защищенной от ветра палатке, освещенной спиртовой лампой. Никто еще не заснул, когда снаружи послышался чей-то приглушенный голос, в палатку ввалился мужчина в большой, обшитой мехом шапке. Он еле держался на ногах от усталости.

— Там, на перевале, колхозники, — с сильным акцентом проговорил он. — Засыпало... помогите...

Многое изменилось за годы Советской власти на Памире. Там, где среди гор вились узкие караванные тропы, где и двум лошадям было трудно разойтись, теперь были проложены дороги. В былые времена месяцами добирались путники из Оша в Хорог. Сейчас между двумя этими городами протянулся 730-километровый большой Памирский тракт, одетый в асфальт.

Но и в наши дни на Памире еще немало труднопроходимых мест, перевалов. На огромной высоте между стыками двух гор лежат пути, заваленные породами, валунами, занесенные снегом. Пробираться по ним — нелегкое и опасное дело.

Одним из таких перевалов на Караказыкском высокогорье и пользуются узбекские и киргизские колхозники для перегона скота.

Ночной гость, не раздеваясь, рассказал, что его вместе с двумя товарищами отправили на поиски дороги через Караказыкский перевал. Они успешно перешли его и начали спуск, когда их застигла пурга. Пришлось повернуть назад. Но тут случилось несчастье. Упавшая с вершины снежная лавина засыпала всех. Ему одному с большим трудом удалось выбраться. Товарищей не нашел. Направился к перевалу, но его занесло, и позвать на поиски находившихся в долине колхозников не удалось. Тогда он решил искать помощи у жителей по эту сторону гор.

Спускаясь, он увидел вдали огонек. Это был фонарь Щербакова, возвращавшегося с Осередко в лагерь...

Идти на помощь колхозникам вызвались все, в том числе и девушки. Но Щербаков рассудил иначе и предложил другое.

— Василий Яковлевич, — сказал Михаил, — идти всем бесполезно. Сейчас вместе со мной пойдут Осередко, Туманов и Малинин. Пойдем налегке, захватим только ледорубы, лопаты и походную аптечку.

Поднялся ропот. Громче всех возражал Кожухов. Он хотел идти сейчас.

Спорам положил конец Бархатов.

— Будет так, как сказал Щербаков, — твердо проговорил он.

К Михаилу подошел Рашид.

— Возьмите и меня с собой.

— Нельзя, Рашид, дело опасное.

— Возьмите, — настойчиво повторил он. — Русские идут спасать киргизов, рискуя собственной жизнью, а я, узбек, их сосед, не имею права сидеть дома.

Щербаков не устоял, — до того горячо и настойчиво упрашивал его Рашид.

— Василий Яковлевич, разрешите взять Рашида.

— Пусть идет, — ответил Бархатов. — Не забудьте захватить спирт, а главное — будьте осторожны.

— Не беспокойтесь, Василий Яковлевич.

Они крепко пожали друг другу руки. Стали прощаться остальные. Лена сжала пальцы Михаила. Глаза ее говорили о многом. Щербаков ответил девушке признательной улыбкой.

— Я буду думать о вас, — чуть слышно прошептали ее губы.

— Спасибо.

Малинин наблюдал за ними.

— До свидания, Виктор, — протянула она ему руку.