— Причём тут я?! — Взвизгнула Шумалина. Подозреваю, что если бы не наручники, то на одну весьма язвительную особу в этом мире могло бы стать меньше. — Да ты в курсе, что она переспала с мужем своей подруги, как нефиг делать? Ты знаешь, какая она тварь и сволочь, а? Она же всех нас перессорила, вместе со своей ёбнутой подругой! Ты…

— Заткнись, — в голосе Волкова сквозил ледяной холод и такая тихая и спокойная злость, что даже я бы замолчала. Но…

От услышанной информации внутри засвербело от сдерживаемого веселья, и как бы я не старалась, удержаться не было никаких сил. Смех вырвался наружу тихим хихиканьем, которое спустя пару мгновений переросло в громкий хохот. Закрыв глаза и откинувшись головой на спинку кресла, я смеялась до слёз, чувствуя, как солёные капли стекают по щекам. Ещё никогда мне не было так одновременно больно и забавно.

Больно?

Резко замолчала, прислушиваясь к собственным ощущениям и чувствам. Нет, меня вовсе не оскорбили или задели слова Ольги, и не такой бред приходилось про себя слышать. Однако, что-то царапало в душе, заставляя нахмуриться и отвернуться к окну, изучая пейзаж за стеклом.

Чёрт, мне же ведь не приятно вовсе не от того, что Волков услышал мои слова, да? Его мнение по-прежнему для меня имеет несущественное значение, не так ли?

Или всё же имеет?

— Ты же видишь, она сбрендила! Какого хера она ржала как стадо лошадей, а? — Продолжала вещать готесса, разрезая повисшую тишину своим визгливым тоном, похожим на голос прожжённой истерички. — Что я такого смешного сказала?

— Оль, я, конечно, знала, что у тебя мозг работает не так, как у нормальных людей, но не до такой же степени, — усмехнулась и отодвинула размышления про то, важно мне, какой меня видит Волков или не важно, как можно дальше и постаралась забыть про них. Хотя бы на этот день. Встав с кресла, не спеша обошла стол с другой стороны, чтобы не столкнуться с Алексеем, и подошла к замершей на стуле девушке. Странно, но в этот момент я её воспринимала, как предмет мебели, не больше. У меня даже не получилось на неё разозлиться. Ну что толку ругаться с тумбочкой, если она ничего не извлечёт из этого урока, а ты только зря потеряешь время, да собственные нервы.

— Не подходи ко мне! — Пискнула Шумалина и попыталась сжаться в комок, но наручники явно препятствовали подобному шагу. Кстати, а почему ребята молчат?

Мимолётный взгляд в сторону и на моих губах появилась понимающая улыбка, как зеркало отразившая самодовольную ухмылку Волкова, наблюдавшего за мной с интересом и любопытством. Во рту у каждого их «гостей» был кляп. Только Олечке удалось его вытащить, вот она никак и не может снова заткнуться. Что ж… Наш долг помочь ближнему своему, ведь так? Пусть даже помощь сводиться к простой просьбе замолчать, желательно надолго.

Присев перед ней на корточки, благо штаны позволяли подобный трюк проводить, осторожно коснулась пальцами её подбородка, заставляя открыть глаза и смотреть прямо на меня. Олечка очень удивилась. В глазах отражалось недоумение и яростная работа мысли. Вздохнув, потрепала бывшую одноклассницу по щеке, выпрямилась и от всей своей широкой души ударила её, сильно при этом размахнувшись.

Возможно, мне стоило её пожалеть. Судя по синякам, девочке и так не слабо досталось. Но когда дело касается моих родных и близких мне людей, у меня отшибает не только инстинкт самосохранения, но и жалость с сочувствием, а так же любые человеческие качества, что могут способствовать пропаганде гуманистических идей. Поэтому удар вышел сильным, да ещё и не ладонью, а кулаком, так как пальцы самопроизвольно сжались. Что бы расслабить руку пришлось прилагать некоторые усилия.

Голова Ольги дёрнулась в сторону. Костяшки пальцев попали точно по скуле, проехавшись до носа и губ. На её счастье, я никогда не ставила перед собой цель кого-то травмировать, если случалось отвешивать вот такие удары. Но нос мне разбить удалось, как и губу. Ну ещё и синяк явно не маленький будет, в дополнение к уже имеющейся коллекции.

— Будь у тебя мозги, ты бы не стала лезть в чужие игры, девочка, — тихо проговорила, потирая содранные костяшки. Зубы у этой красотки всегда были в отличном состоянии. — Меньше всего на этой земле тебя должны интересовать мои связи, с кем бы то ни было. И если ты, сучка крашеная, ещё раз откроешь свой поганый рот и выдашь какую-то идею, типа сегодняшней, или же просто попытаешься сказать что-то плохое про меня или моих друзей… Поверь мне. Я не злая. Я вообще, человек очень спокойный и уравновешенный. Поэтому злить меня не надо, милочка. Могу и сковородкой поправить то, что не удалось изменить рукой. Ясно?

— Ясно, — она жалобно заскулила, пытаясь зажать разбитый нос, но пристёгнутой к мебели сделать подобное весьма проблематично, поэтому кровь продолжала капать на её одежду и на ковёр. За который мне придётся извиниться. Чуть позже, наверное.

— Я рада, что мы друг друга поняли, — улыбнулась и вернулась к столу, не став садиться снова в кресло, а устроившись на краю стола. Меня редко можно довести до такого состояния, что я начинаю не чураться рукоприкладства и мата. После таких вспышек наступает момент раскаянья, пусть и едва заметного со стороны. Так что теперь я опустила голову и сделала вид, что сосредоточенно размышляю над устройством этого мира и организацией Высшей справедливости всем, кто в ней нуждается.

На самом же деле, просто следила сквозь пряди волос, упавшие на лоб, за тем, что будет делать Алексей.

Он некоторое время, молча, рассматривал парней. После чего вздохнул и покачал головой, словно отказался от какой-то довольно интересной, с его точки зрения идеи. По его лицу не представлялось возможным прочесть, о чём он думал, поэтому пришлось оставить идею угадать его намерения и пообещать, самой себе, выяснить это позже. Если он, конечно же, захочет рассказывать.

— Самое забавное в этой ситуации даже не то, что во всё оказались втянуты старые знакомые, решившие вспомнить бурную молодость, — наконец заговорил Волков, внимательно изучая Ивана с Андреем Его голос казался совершенно безучастным, словно он говорит о совершенно незначительных, неважных мелочах нашей жизни. Начинаю завидовать его терпению и выдержке. — Только не учли они, эти старые знакомые, что с той поры многое изменилось. Можно сказать, что лично у меня произошли кардинальные изменения в жизни. И я не позволю их испортить. Во всяком случае, не вам!

Вскрикнув от удивления, широко раскрытыми глазами смотрела на то, как Алексей за долю секунды оказался рядом с парнями и врезал сначала Ивану, а затем ударил в живот Андрея. И судя по его лицу, он явно на этом не остановиться!

— Как же меня бесят моральные дебилы, решившие, что они пуп земли, — рыкнул Волков, вытаскивая из кармана ключ и снимая наручники с парней. Насильно заставив встать Говоркова на ноги, Алексей со всего маху ударил его коленом под дых, после чего добавил ещё один удар по лицу, да такой, что Ваня упал на пол, ударившись затылком о край стула и, похоже, отключился. Из разбитой губы текла тонкая струйка крови.

Волков повернулся к Андрею, но тот смотрел на валяющегося на полу Ивана круглыми от страха глазами, открывая и закрывая рот.

— Ну что? Всё ещё нравится идея издеваться над ней? — Прошипел Алексей, медленно приближаясь к своей жертве. — Нравится, да? А хочешь оказаться на её месте? Я тебе это с радостью устрою!

Удар, ещё удар. Они градом сыпались на замершего Кузнечика, даже не пытавшегося сопротивляться. Потом. Поначалу он ещё пытался ударить Волкова, и даже попал пару раз, вот только это ещё больше вывело из себя Алексея. Он оскалился и с удвоенной силой стал избивать Андрея.

Я что-то говорила про выдержку и терпение? Забудьте! В данном случае они ушли на второй план. И теперь мне остаётся только надеяться, что он не забьёт их до смерти.

Или же…

Глубоко вздохнув, обозвала себя слабохарактерной идиоткой и решительным шагом направилась к парням. Было жутко страшно, мало ли, как он отреагирует на моё вмешательство? Но вместе с тем, совершенно ясно, что если его не остановить, то можно будет и до убийства досидеться, сложа руки.