— Ну и успокоился бы, — Краснов пожал плечами. Честно говоря, он не совсем понимал, с чего Алексей так волнуется. Мало ли на свете таких вот Соколовых?

Лёша усмехнулся, сделав вид, что не заметил последней фразы товарища, произнесенной неосознанно вслух. Краснов вообще отличался снисходительным, даже в некотором роде пренебрежительным отношением к слабому полу, так что он вряд ли сможет понять, что такое необъяснимая, слишком сильная, что бы игнорировать, тяга к определённо девушке. Конечно, Алексей и сам толком не мог объяснить, зачем ему это надо, но факт оставался фактом, все эти два дня он бесцельно бродил по социальным сетям, стараясь найти эту заразу и узнать хоть что-то о ней самой, что-то личное. И только потерпев неудачу, попросил Максима собрать информацию. Однако, тот узнал всё про магазин, но ничего про Юлию, которая занимала частично мысли Волкова, ежечасно вмешиваясь в повседневную рутину.

— Макс, вот когда познакомишься с ней, тогда и поймёшь, почему я не смог успокоиться, — фыркнул он и снова вытащил телефон, раздумывая над тем позвонить Женьке или не позвонить. Откуда-то ему точно было известно, что эта парочка держится сейчас вместе, а значит, есть шанс снова услышать какую-то язвительную реплику в собственный адрес. Похоже, Алексей записался в мазохисты, раз получает удовольствие от подобного.

— А мне надо с ней знакомиться? — Удивлённо переспросил Максим. — Это ты на ней помешался, а не я. Кстати, ты что, решил порвать с Анечкой?

— Друг, ты же знаешь, я ей ничего не обещал. Секс и не более, — Волков пожал плечами и бросил в Краснова сложенным из листка бумаги самолётиков. — И она прекрасно знала, на что идёт.

— Ну смотри, как бы тебе всё это боком не вышло, — Макс встал и кивнув товарищу на прощание, вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь.

Оставшись один, Лёша глубоко вздохнул, мгновенно став каким-то серьёзным и чуток усталым на вид. Встав со стула, подошёл к окну и опёрся рукой о подоконник, нервно постукивая пальцами по его поверхности. Все его мысли крутились вокруг завтрашней встречи. Практически свидания, можно сказать.

— Любопытно, что ты скажешь, если я приду туда с букетом цветов? — Непонятно к кому обращаясь, спросил Волков и провёл рукой по волосам, растрепав их. День приближался к вечеру.

Я сидела за своим столом и медленно, аккуратно, стараясь не обжечься, пила горячий, свежее сваренный кофе, с двумя чайными ложками ликёра, подсунутый с утра в маленькой белой чашке Лизкой, решившей навестить нас с этот день и проверить, не похоронили мы себя под бумагами. Если честно, то завалившись в восемь утра в офис и сразу же занявшись срочными делами, я едва ли отмечала кто из подруг имеется на работе, а кто отсутствует. В конце концов, у нас не настолько большее предприятие, что бы из-за нескольких человек не было возможности нормально функционировать.

Мысли блуждали где угодно, но только не в постановлении Правительства Свердловской области, устанавливающем то, как можно использовать выделенные по субвенциям деньги. Взгляд то и дело перескакивал с текста на видимую только мне точку, под потолком и объяснялось подобное состояние довольно просто и лаконично: у меня встреча с Владом.

Тяжело вздохнув, отъехала от стола на своём стуле поближе к окну и опёрлась локтями об подоконник, устроив подбородок на скрещенных руках. Снегопад прекратился ещё вчера вечером, а ночью ударили сильные морозы, впрочем, не особо-то удивившие жителей Урала. С утра же, как будто издеваясь, светило, но не согревало яркое зимнее солнце.

В этом оно так походило на наши с Владом отношения. Точнее на его отношение ко мне.

Хмыкнув, склонила голову набок, устроившись щекой на собственном локте, и задумчиво закусила нижнюю губу. Возвращаться в прошлое не рекомендуется, однако, что бы избежать очередного попадания под влияние обаяния и шарма этого мужчины, придётся окунуться в воспоминания с головой, иначе я так и не смогу поставить окончательную точку в этих болезненных и слишком тяжёлых отношениях.

— Юль? — Тихий голос Лизы заставил вздрогнуть и искоса на неё посмотреть. Подруга стояла рядом со мной, положив руку мне на плечо, и как-то сочувственно улыбалась. Хмыкнув, покачала головой, прекрасно понимая, что Елизавета хочет мне помочь, но не понимает — сочувствие и жалость не подходят в данной ситуации. Что толку жалеть? Сама же вляпалась, никто не толкал…

— Что? — Улыбнулась, нацепив на лицо привычную весёлую маску, как будто ничего и не случилось, и вовсе не я с утра пришла с красными, заплаканными глазами, и вовсе не я сижу целый час над документами, глядя куда-то в пространство, и совершенно не у меня такой странный вид и поведение не совпадает с обычным.

Лиза хмыкнула, вернулась к своему столу, взялась за спинку кресла и подкатила его ко мне, после чего уселась в него, нагло сграбастав мои руки и сжав их в своих ладонях. Ещё с первого дня знакомства, мы все уяснили, что для Лизаветы, как я её называла, очень важно чувствовать собеседника, касаться его. Для неё в общении прикосновения играли отнюдь не последнюю роль. Нам долго пришлось привыкать к этому, но мы все понимали — у каждого свои тараканы, поэтому не особо сопротивлялись такому способу разговора, когда твои руки находятся в чужих руках.

Сегодня подруга одела чёрный тёплые брюки, красную водолазку и чёрный вельветовый пиджак. Заметно округлившаяся фигура нисколько не портила внешность Лизки: высокая русоволосая красавица, с чуть вздёрнутым вверх носом, полными губами и чуть раскосыми карими глазами. Но даже не это ценилось мной больше всего, нет. Я любила Лизу, её сына и мужа Сергея за небывалую и слишком сильную открытость в отношении других людей. Особенно, тех, кто бы ил близок, друзей, родных. К сожалению, это то, что у меня было в мизерном количестве. Я слишком рано разучилась верить всем, что не могло не сказаться на моём последующем восприятии мира и людей. Ну и как следствие — количество друзей едва ли перевалило за десять человек. А уж про тех, кто знал обо мне достаточно, что бы воспринимать меня правильно и в любом настроении, я вообще молчу. Там хватит пальцев одной руки, дабы всех сосчитать.

— Как Стас? — Начала разговор, что бы сбить её с настроя и перевести тему. Сегодня у меня не было настроения говорить по душам. Что уж греха таить, подобный настрой у меня бывает настолько редко, что товарищи периодически начинают сомневаться, человек я вообще или кто?

— Не увиливай, — резко перебила меня Лиза и до боли стиснула пальцы. Зашипев, попыталась выдернуть руки из её хватки, но не смогла, лишь заработала снисходительный взгляд в ответ. И куда, мне интересно, подевалось её сочувствие? — Ты с утра тут сидишь, на улицу не выходила, не ела толком ничего и только пьёшь всякую бурду, типа мятного чая, от которого одна изжога. Тебя дважды пытались отвлечь Женя с Олей, но ты не реагируешь на них. Никак, причём. Так, может, хоть сейчас расскажешь, что ж такое случилось, а? Или нам заранее покупать тебе гроб и венки для могилы?

— Угу, — усмехнулась. — И памятники себе. Посмертно.

— Ой, да ладно. Твоя юмор тут никого уже не пугает, — передёрнула плечами Лизавета и нахмурилась, видя, что мне не особо нравиться наш разговор. — Итак, рассказывай. Или мне тебя споить предварительно?

— Было бы неплохо, — честно призналась и посмотрела на большие настенные часы сделанные виде картины, на которую была прикреплена небольшая скрипка. Большая стрелка неумолимо приближалась к двум часам, указывая на то, что отведённое время, для того, что бы я могла собраться с духом и морально приготовится к не очень-то приятному разговору.