— С вами всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась фельдшер, схватив меня за плечо. Боль от её цепких пальцев позволила выскользнуть из темноты и даже встряхнуться.

Снова поднесла к носу вату с нашатырём. Вдохнула и покачала головой, разгоняя туман:

— Мне нужно отдохнуть. Понимаете я… Я беременна. Видимо, это слишком для меня…

— Слабость, голову кружит, так? — понимающе кивнула головой женщина и помогла мне откинуться спиной на стену кузова машины. — Прикройте глаза и дышите. Всё будет хорошо. Вы оперативно позвонили, да и ваша подруга удачно упала, судя по всему, сильных травм удалось избежать. Так что, успокойтесь.

— Спасибо, — благодарно на неё посмотрела и тут же откинулась спиной назад, старательно повторяя про себя как мантру «Вся будет хорошо. Даже если всё будет плохо, всё равно всё будет хорошо».

К больнице мы подъехали довольно быстро, не смотря на то, что следить за временем не получалось абсолютно. Мысли вихрем носились в голове, даже не думая останавливаться на чём-то конкретном.

Санитары вытащили каталку с всё ещё находившейся в бессознательном состоянии Женей из машины, фельдшер помогла выйти мне и поддерживая под руку повела в сторону входа.

Женю увезли прямо в реанимацию, меня же отвели в гинекологическое отделении клиники и сдали на руки заведующему отделением, что бы меня осмотрели. Андрей Станиславович, так представился врач, внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Стрессовые ситуации, так?

— Да, — не вдаваясь в подробности, кивнула головой, мысленно молясь о том, что бы с Павловой всё было хорошо.

— Обмороки, слабость, тошнота? — продолжал спрашивать невысокий мужчина, лет пятидесяти, с тонкими усами над верхней губой и ласковым, добрым взглядом тёмных глаз. Взяв меня за руку, Андрей Станиславович потянул меня в сторону смотровой. — Девушка, а как вас зовут?

— Юля, — тихо ответила, даже не соображая, что у меня до этого спросили.

— Имя-то какое красиво, Юлия. Чисто римское, — улыбнулся Андрей Станиславович и снова спросил. — Так что? Слабость, обмороки, тошнота есть?

— Сейчас почему-то чаще стали, — наконец смогла ответить на его вопросы и даже понять, что меня завели в кабинет и тянут к кушетке, рядом с которым виднелся аппарат УЗИ. — А…

— Сейчас проверим состояние плода, потом сдадите на анализ кровь, выпьете успокоительное и дождётесь результатов, вместе с моим заключением, — мужчина уложил меня на кушетку и закатал низ блузки, открывая живот. — Вы здесь одна или пришли с кем-то?

— Меня на скорой привезли, с подругой, — устало вздохнув, прикрыла глаза. — Её машина сбила. Я рядом была…

— Всё будет хорошо, Юленька, обязательно будет, — кивнул головой Андрей Станиславович и стал внимательно разглядывать картинку на мониторе. — Так… Плод нормальный, развитие соответствует сроку… Два месяца, так?

— Да.

— Хорошо. Что ж, по показаниям УЗИ с плодом всё в порядке, — врач отключил аппарат и стёр салфеткой специальный крем с моего живота. — Вставайте, только осторожно, не делайте резких движений, моя хорошая. Не надо этого. Сейчас я выпишу вам направление на анализ, и пойдёте в пятнадцатый кабинет, на этом же этаже. Сдадите кровь и вернётесь сюда же. Я провожу вас в свободную палату, где сможете отдохнуть, полежать немного. Вам это сейчас необходимо… И если хотите, я попрошу медсестру сообщить вам, как только будут новости о вашей подруге. Только скажите её имя и фамилию. Документы, надеюсь, при ней были?

За время этой речи, Андрей Станиславович добрался до своего стола и уже начал записывать что-то на чистом листе карточки. На меня он не смотрел, но всё же нет-нет, но бросал взгляды в мою сторону.

Я же сев, одёрнула блузку и как-то облегчённо вздохнула. Понимание, то на какое-то время я оказалась в безопасности, значительно улучшило настроение и собственное душевное состояние.

— Павлова Евгения Михайловна, — чуть улыбаясь, ответила, подойдя к врачу и встав рядом с ним, правда, не стараясь заглянуть через плечо, что бы увидеть, что он там пишет. — Это мой подруга. И… Спасибо. Мне действительно нужно отдохнуть… Хоть немного.

— По вам это видно, моя дорогая, — улыбнулся врач и протянул мне бумажку. — Идите, сдавайте анализ.

— Пятнадцатый кабинет? — уточнила, уже взявшись за ручку двери.

— Пятнадцатый, — кивнул головой мужчина, после чего вернулся к своим бумажкам.

Выйдя из кабинета, смогла наконец-то разглядеть окружающую обстановку. В тот момент, когда меня фельдшер сдавала на руки заведующему отделением, мой разум был не в состоянии отслеживать то, что видели глаза, так что внешнее и внутреннее убранство клиники прошло как-то мимо меня. Зато сейчас была возможность оценить то, что здесь было.

Светлый широкий коридор, высокие потолки и лампы дневного света. Мягкие кушетки для посетителей, информационные плакаты на стенах, цветы на подставках. Персонал, снующий туда-сюда, приветливо улыбался. Или смотрел равнодушно. Впрочем, учитывая специфику отечественной медицины, как-то не сильно удивляюсь такому поведению медсестёр.

Да и плевать на них, если честно.

Без труда найдя нужную дверь, вошла и сдала все необходимые анализы. Снова накатила тошнота, хотя на кровь у меня такой реакции не было даже в детстве. Лаборантки тут же сунули под нос нашатырь и велели дышать глубоко и размеренно. Последовав их совету, смогла почувствовать себя более или менее сносно. Во всяком случае, смогла встать и вернуться в кабинет Андрея Станиславовича.

Посмотрев на мой бледный вид, врач недовольно цокнул языком и проводил меня до одноместной палаты. Проследив, что бы я вытянулась на кровати, предупредил о том, что вставать, вскакивать или делать что-то ещё — не рекомендуется, после чего вышел.

Напоследок уточнил — медсёстрам дано разрешение сказать мне о том, в каком состоянии находиться Павлова Евгения, поступившая в реанимацию.

Облегчённо вздохнув, взяла сумку и вытащила из неё телефон. Пропущенным вызовом был звонок от Волкова, но набирать его не видела никакого смысла, поэтому найдя нужный сейчас контакт, стала ждать ответа.

Трубку взяли спустя минуту.

— Слушаю, — голос Кожевникова звучал собранно и жёстко.

Возможно, он был сейчас на работе, а может просто не в духе, но выяснить это не стала, просто ответила:

— Женю сбила машина. Сомневаюсь, что она успела наследить в бизнесе, что бы кто-то пытался её задавить. Так же не думаю, что это случайность. Жень, мне кажется, что её намеренно пытались убить или покалечить.

— Номер машины запомнила? — спокойно поинтересовался Евгений. Никакой дрожи, криков, воплей или ещё чего, что можно было бы ждать от человека, которому небезразлична судьба Павловой.

Только это ничего не значит, на самом-то деле.

— Нет. Только марку. Чёрная ауди и с глухой тонировкой, — устало вздохнула. — С ней должно быть всё в порядке… Я в это верю, во всяком случае.

— Мне приехать? — его голос слегка смягчился, в нём можно было бы при желании услышать участие и заботу.

— Нет, не стоит. Сейчас не лучшее время. Я позвоню, когда сможешь к ней подступиться. Сейчас она переживает не только за себя, но и за меня. так что…

— Понятно. В Раю наступили критические дни? — усмехнулся Евгений и тут же добавил. — Не в обиду. Просто нервничаю.

— Не страшно, — слабо улыбнулась. — Я понимаю. Ну всё, до связи. Я позвоню, как что-то известно станет.

— Берегите себя, — ответил Кожевников и отключился.

С минуту смотрела на погасший экран монитора, но снова включать его не стала, положив рядом с собой и повернувшись набок. Подтянув ноги к подбородку, обхватила их руками, закрыв глаза.

В такой позе и задремала, продолжая читать про себя молитву. Простую, незамысловатую, которую наверняка знает большинство людей, начинавшуюся со слов «Отче наш…». Но так становилось легче, пусть и ненамного.

Разбудили меня лёгкие прикосновения к плечу. Сразу же открыла глаза, испуганно глядя на склонившуюся надо мной медсестру.