— Серёж, подожди меня в машине, ладно? — умоляюще на него посмотрела. Не нужно ему там быть, не нужно. Особенно, учитывая, что Волкову могло взбрести в голову показаться дома… Слушать скандал у меня нет ни душевных, ни физических сил.

— Уверена, что справишься? — скептически поинтересовался Комиссаров. Однако в его взгляде сквозило понимание, поэтому тяжело вздохнув, он кивнул головой. — Хорошо. Но если что, зови. Поняла меня?

— Ага, — согласно замотала головой, едва не спровоцировав при этом тошноту. Разбитый висок напомнил о себе с небывалой яростью, заставив меня поморщиться. Мужчина неодобрительно цокнул языком, однако, промолчал, спускаясь вниз. Это значит, что читать мораль на тему собственного здоровья мне будут позже. Когда моё самочувствие достигнет хотя бы отметки «более или менее хорошо».

Ну или раньше. Всё зависит от того, насколько у него хватит терпения. Зная о том, как протекает семенная жизнь, в этом «тихом омуте» водятся те ещё черти.

Открыв дверь, шагнула внутрь и поняла, что ни черта я не умею контролировать свои эмоции. А если и умела, то это было настолько давно и неправда, что впору даже посмеяться. После того, как порыдаю.

Стиснув зубы, сжала кулаки так сильно, что в заживающих ранках появилась острая боль. Вкупе с раной на виске вышло как раз то, чего и хотелось. Небольшое отрезвление, которое смогло дать возможность взять себя в руки. Хотя бы для того, что бы собрать бумажки.

Нахмурившись, потёрла лоб. Итак, что у нас по плану?

Чтобы не пришлось дважды переодеваться, сначала зашла в ванную. Пять минут и несколько весьма заковыристых посылов помогли сменить повязки на руках. Хочется верить, что это первый и последний раз, когда я выделываю такое с собственными конечностями. Но зная саму себя, всё же не буду зарекаться. Сильные чувства имеют непредсказуемые последствия.

Закончив медицинскую часть, приступила к более существенной. Решительным шагом преодолела расстояние от ванной до спальни. Стянув через голову домашнюю одежду, вытащила из шкафа летнее платье из хлопка, тёмно-сиреневого цвета. Скромный вырез и длинна до колен вполне меня устраивали. Натянув его, подпоясалась и покрутилась перед зеркалом. Лицо выглядело так, что краше только в гроб кладут, но в целом вполне нормально, если учесть мой состояние и постоянный стресс. Но врачу о последнем особо распространяться не стоит.

Впрочем, судя по всему, на мне это большими буквами написано и я очень надеюсь, что не матерными.

Последняя мысль заставила слегка улыбнуться, что уже можно было считать прогрессом. Активные действия, пусть и не до конца, но хотя бы частично позволяли вытеснить мрачные размышления. Проблемы, всё же, следует решать по мере из поступления. Так как-то жить проще, что ли? И к предстоящему разговору, даже зная, что и как буду говорить, всяко не смогу подготовиться. Слишком непредсказуема возможная реакция Алексея на него.

В коридоре подошла к зеркалу и сложила на него все бумаги. Сверху оказалось направление на аборт, которое тут же, незамедлительно, отправилось в ящик под зеркалом. По старой привычке, складывала туда всё, что мне не нужно, а позже просто надо будет выкинуть в мусорное ведро. Карточку и направления сложила в небольшую сумку. Расчесала волосы и собрала их в небрежный пучок на затылке. И дабы не казаться вообще молью бледной, чуть подкрасила губы блеском. Общей картины это не изменило, но придало уверенности, что выгляжу не совсем как умирающий лебедь. Хотя бы как недобитый, что уже легче воспринимается.

Мысленно приготовившись ко всему «хорошему», подмигнула сама себе и вышла, захлопнув за собой дверь. Надеюсь, что встреча и разговор с Лёшей состоятся не сегодня. Для начала мне вполне хватит того, что выскажут Лиза и Сергей, когда узнают подоплёку всего происходящего. А то, что высказывания будут весьма эмоциональные и в том числе о моих умственных способностях — даже не имеет смысла сомневаться.

Осторожно спустившись на первый этаж, вышла из подъезда, оказавшись под лучами солнца. Поёжилась от царившей в воздухе духоты. Лето неожиданно показалось слишком жарким, но тут уж ничего не поделаешь. С природой спорить себе дороже, что не говори.

Сергей ждал у машины. Стоял, постукивая пальцами по бедру и нетерпеливо смотрел вокруг, то и дело возвращаясь взглядом к подъездной двери. Увидев меня, весьма заметно облегчённо вздохнул и даже улыбнулся. Одними уголками губ, но этого было достаточно. Он волновался и достаточно сильно.

Другого, правда, от него сложно было бы ожидать.

Подойдя к нему, остановилась рядом и тяжело вздохнула:

— Я поступаю правильно?

— Не мне судить, — Сергей пожал плечами и качнул головой. — Время покажет. Но скажи мне, пожалуйста, что ты сейчас чувствуешь?

— Насчёт чего именно?

— Насчёт того, что делаешь. Что ты сейчас чувствуешь, Юль? — он не повышал голоса, не кричал, просто спрашивал. Но мне казалось, что за этим, не сложным, в сущности, вопросом, кроется что-то большее. Или я стала слишком подозрительной, что тоже может быть.

— Не знаю, — неопределённо пожала плечами. — Я сейчас стараюсь вообще не думать. Потому что мысли становятся не особо приятными. Однако, понимаю, что в данной ситуации, это самое и, пожалуй, единственно верное решение.

— Другого ответа я от тебя и не ждал, — он улыбнулся и погладил меня по руке. Жест скорее подбадривающий, чем провокационный, каким наверняка кажется со стороны. Очередной повод для сплетен у местных кумушек.

С другой стороны, да пошли они все!

— Ну я же типа взрослая, рассудительная, умная… Не раз с мужчинами дела имела, — насмешливо протянула, усаживаясь на заднее сиденье. — Но в данный момент я мечтаю попасть на приём к доктору. Не хочу, что бы с ребёнком что-то случилось.

— Радует, что хоть о ком-то ты сейчас думаешь в первую очередь, — Сергей вздохнул и уселся за руль.

Определённая толика весьма правдоподобной иронии в его словах вызвала у меня кривую ухмылку. Возможно, он не отел напоминать мне о том, что случалось раньше, но человеческий разум штука весьма странная. И я вижу двойной смысл там, где его наверняка и не было никогда.

Устроившись на заднем сидении, подложила одну из подушек, валяющихся за подголовником, под голову, прислонившись виском к двери. Мимо проносились дома, лица, машины. А в голове у меня не было ничего, кроме единственного осознанного желания, почти просьбы: пусть с малышом всё будет хорошо.

Солнечные лучи проникали внутрь, накаляя и без того достаточно тёплую атмосферу, царившую здесь. Но опускать стекло не торопилась. Казалось, стоит пустить воздух, наполненный выхлопными газами и уличным шумом городской суеты, как разрушиться окружающая защитная стена, позволяющая пока что быть… Бесчувственной. Неэмоциональной.

Быть сильной. Тем, кем я никогда не была и не смогу стать.

До клиники мы добрались минут за сорок. Всё это время я пыталась придумать хоть какое-то оправдание для врача. Не рассказывать же ей, в самом деле, о том, что её пациентка упала в обморок от разговора со своим бывшим парнем. Но какого-то определённого варианта так и не смогла найти. Будем надеяться, что метод решения проблем по мере их поступления, сработает в любом случае. Даже сейчас.

Припарковавшись, Сергей вышел из машины и помог выбраться мне. Аккуратно, но крепко удерживая за локоть, он потащил мою, в общем-то, не сопротивляющуюся тушку в сторону входа. То, что он не в восторге от процесса посещения подобного заведения, видно невооружённым взглядом. Впрочем, я тоже не любитель больниц, с определённого момента своей жизни.

На наше счастье, мадам Судьба на сегодня закончила сыпать всякими подлостями и гадостями, поэтому врач, Вера Николаевна Красильникова, оказалась свободна и с удовольствием согласилась меня принять.

Глубоко вздохнув, постояла немного перед кабинетом гинеколога и постучала. После чего, вошла внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Сергея оставила в коридоре. Пусть медсёстрам поулыбается, для разнообразия.