— Жень? — Когда молчание стало совсем невыносимым, легонько толкнула её кулаком в плечо, стараясь вывести блондинку из состояния зверской задумчивости. Так как для неё обычная обувь — это тонкий и высокий каблук, во всяком случае, когда она идёт в места, где однозначно будет много народу, то от толчка, пусть и едва ощутимого, Женю покачнуло. И если бы не наличие в непосредственной близости случайно пробегавшего мимо санитара, то вполне возможно, что меня могли бы обвинить в чём-то вроде нанесение вреда здоровью средней степени тяжести. Ну это делая скидку на то, что за психологические травмы у нас вроде бы пока не судят. Или я ошибаюсь?
— Девушка, с вами всё в порядке? — Вежливо поинтересовался санитар, удерживая слабо дёргающееся и изредка реагирующее на внешние раздражители тело Жени, где-то в сантиметрах сорока от тротуарной плитки.
Блондинка перевела ошарашенный и абсолютно бессмысленный взгляд с меня на него, о чём-то крепко задумалась, потом медленно кивнула головой и снова посмотрела на мою скромную персону.
— Вы можете самостоятельно передвигаться или вам позвать врача? — Продолжал допрос молодой человек, но тут у Павловой что-то перемкнуло (или же замкнуло так как надо?) и она ударила его по рукам, от чего конечности моментально разжались, выпуская свою добычу в вольный полёт до земли обетованной.
— Твою мать! — Ругнулась Женя, приложившись пятой точкой. Во время удара, мне чётко слышался жалобный хруст, наводящий на размышление о том, где у неё находился сотовый телефон, но озвучивать свои предположения вслух я пока что не решалась. Медленно поднявшись, подруга отряхнула свою пятую точку и выразительно на меня глядя спросила, хорошо поставленным голосом, да так, что не слышал ее, наверное, только глухой, — Повтори, что ты сейчас сказала? И нормальным языком, а не тем завуалированным посылом, в котором читалось, куда я могу идти и кого с собой прихватить. На всякий случай поясняю, я там уже была! И ничего нового для себя точно не найду.
— Жень, да куда уж внятней говорить-то?! — Беременность имеет свойство влиять на эмоции. Поэтому, как-то не особо удивилась, когда поняла, что вспылила совершенно не по делу, но ничего не изменишь, нужно привыкать к подобным всплескам. — Тебе что, справку от врача показать? Или тест пойти, под твоим чутким руководством сделать, а?! Я — БЕРЕМЕННА! И это не шутка!
— Так, стоп, — Павлова вскинула руку вверх и нахмурилась, изучая носки своих туфлей. — Ты сейчас хочешь сказать, что отчасти устроенный только что концерт имел под собой реальное основание?
— Выходит, что так, — вздохнув, обхватила себя за плечи и тоже опустила голову. А что? Рассматривать свою собственную обувь никто ещё не запрещал!
— И как давно? — Она скрестила руки на груди, на мгновение, подняв взгляд от земли, увидела на лице подруги выражение мрачной решимости, не сулившее, кому бы то ни было, ничего хорошего. Ой, что она себе напридумывать-то успела?!
— Полтора месяца… Хотя пока это не точный срок… Чуть помедлив ответила, затем всё-таки набрала в грудь воздуха, подняла голову и поинтересовалась у всё сильнее хмурившейся Женьки. — Ты что за планы строить начала, Наполеон доморощенный?
— Хочу сделать из одного зайчика-плейбоя добропорядочного семьянина. Какие-то возражения, а может быть, другие варианты имеются? — Иронично вздёрнутая бровь и горящие жаждой мщения глаза подсказали мне, что Волкова надо спасать…
Хоть и хочется отдать его на расправу любимой и единственной лучшей подруге!
— Павлова, у тебя совсем крышу снесло? — Тихо поинтересовалась, стараясь скрыть звучавшую в голосе дрожь. Иронично изогнутая бровь, по идее, должна была говорить о том, что у меня просто великолепной настроение и вообще, я просто лучусь оптимизмом. Судя по многозначительному хмыку со стороны подруги, актёрские способности как никогда сильны сегодня. — И не надо, не надо так хмыкать. Мы с Лёшей не настолько ещё знакомы друг с другом, что бы делать такой ответственный шаг.
— Ага. А заиметь ребёнка, это не ответственный шаг? — Скептически поинтересовалась Женя, ткнув указательным пальцем мне в район живота.
— Женя, ещё неизвестно останется этот ребёнок или нет, — тихо откликнулась, чувствуя внутреннее отвращение даже к самой идее сделать аборт. А о том, что бы самой пойти на подобный шаг вообще и речи не идёт. Во всяком случае, пока что. Ни от чего в этой жизни не стоит зарекаться, как показывает практика.
— Ни за что! — Пощёчина обожгла мою щёку, заставив отшатнуться, ошарашено глядя на взбешённую блондинку, стоявшую в непосредственной близости, сжимая и разжимая кулаки. Женя схватила меня пальцами за подбородок, крепко сжимая его и глядя мне в глаза. — Ни. За. Что! Ты меня поняла?! Только попробуй сделать хоть шаг, хотя бы мысленно коснуться данной темы и я тебя в порошок сотру. Ты на заднице своей сидеть не сможешь!
— Жень, ты чего?! — Тихо поинтересовалась, подозревая, что на лице останутся отметины от её пальцев.
— У тебя уже был один аборт, тебе мало?! — Прошипела Павлова, но подбородок из своей хватки выпустила, вместо этого обняв меня за талию, притянув к себе. — Ты хочешь вообще без детей остаться?
— Жень, но…
— Заткнись! — Рыкнула Женя, обнимая меня крепче. — Что бы больше я этого не слышала, понял?
— Хорошо, — сдалась, обнимая её в ответ и чувствуя облегчение. — Хорошо, Жень. Только не злись, ладно?
— Ладно. Но насчёт свадьбы мы ещё не закончили говорить! — Усмехнувшись, Женя отпустила меня, предварительно погладив по волосам, что, так или иначе, но всегда успокаивало.
— Ты не исправима, — вытерев слезинки, возникшие в уголках глаз, с благодарностью улыбнулась подруге. Всё-таки, не смотря на её характер, Женю нельзя не любить. Хотя бы за то, что она может вовремя остановить меня или кого-то ещё, кто ей дорог. — Пойдём. Мне на приём надо.
— Ага. Пошли. И это, чур, я крёстная! — Нагло заявив это, она схватила меня за руку и потащила внутрь, не обращая внимания на взгляды прохожих и посетителей. Впрочем… Как и обычно.
Евгения.
Женя сидела на подоконнике, напротив кабинета, в котором скрылась Юлька, не обращая никакого внимания на осуждающие взгляды медперсонала. Она накручивала на указательный палец прядь светлых волос, морща лоб и раздумывая над полученной информацией. Как и над тем, что ей явно не всё выложили. Можно даже сказать, и сотой доли того, что надо было, не рассказали.
Женька вздохнула, чувствуя глухое раздражение на сложившуюся ситуацию, но в тоже время, кому как не ей быть прекрасно осведомлённой о том, насколько упрямой может быть лучшая и самая любимая подруга, почти сестра. Единственный ребёнок в семье ценил то тепло, что давала ей дружба с Юлькой. Но в тоже время отчаянно ненавидел одну из черт характера этой девушки. То, что она вечно скрывала всё в себе, пока не наступит точка кипения, когда сдерживать эмоции уже не оставалось сил.
— Упрямая ослица, — буркнула себе под нос Павлова, вытаскивая из заднего кармана джинс телефон и с ужасом понимая, что ему пришёл окончательный конец. Окончательней просто не может быть! — Да что ты будешь делать! Мать твою!
Спрыгнув на пол, едва не поскользнувшись из-за этого, девушка решительно направилась к регистратуре, намереваясь выяснить, откуда можно позвонить. А в том, что это просто необходимо, Женя ни капли не сомневалась. Ей просто не терпелось сказать пару ласковых слов Алексею, пусть даже она и обещала Юле не делать этого. На всякий случай в тот момент, когда она давала обещание, пусть и молчаливое, на всякий случай скрестила пальцы, дабы в случае чего дать по ушам некоторым личностям.
Медсестра необъятных размеров ловко сновала между полками с медицинскими картами. Привлечь её внимание оказалось делом хлопотным, но Женьку это никогда не останавливало. Евгения вообще отличалась способностью находить выход из любой ситуации. Правда, обычно, это приводило к другим проблемам, но это её тоже не особо тормозило. Юлька как-то назвала подругу «ходячим детектором неприятностей для вторых девяносто». Данный титул оправдывалась в восьмидесяти пяти процентов случаев из ста.
