Катинка фон Бек также оказалась рядом с Илианой. Умный, расчетливый и хладнокровный воин, она билась одновременно обеими руками. В правой методично, подобно огромному маятнику, поднимался и опускался боевой топор с двойным лезвием, а левой рукой она вращала железную булаву с длинными шипами. Воительница предпочла использовать тяжелое оружие, а не изощряться в фехтовании. Рослый жеребец без особых усилий прокладывал дорогу через груду неприятельских тел и животных, в то время как его хозяйка крошила всех, кто попадался ей на пути. Она сминала доспехи и разбивала черепа вражеских солдат с той же методичностью и уверенностью, с какой жена режет мясо и овощи, дабы приготовить обед супругу. И Катинка фон Бек, в отличие от своих друзей, не улыбалась. К своему ремеслу она относилась всерьез, делала, что должна была делать, не испытывая при этом ни радости, ни отвращения.

Илиана же поражалась собственному восторгу и тому, как от наслаждения покалывает все ее тело. Ей следовало бы ощущать усталость, но на самом деле сейчас она была более свежей и полной сил, чем когда бы то ни было.

— За Гараторм! За Пирана! За Брадна!

— За Брадна! — закричал кто-то у нее за спиной. — И за Илиану! Это Лифет из Ганта, которая пробиралась к Илиане, изящно, но в то же время с яростью орудуя мечом. А чуть дальше билась Иссельда Брасс, которая использовала в бою не только меч, но и щит с выступающим лезвием.

— О, что мы за женщины! — воскликнула Илиана. — Какие воительницы!

Илиана сознавала, насколько воинов Имрила поразило то, что против них бьются женщины. Подобное было редкостью в большинстве миров. Даже и в Гараторме до появления Катинки фон Бек женщины никогда не сражались рядом с мужчинами.

Илиана заметила Мизиналя Хинна. С блестящими от возбуждения глазами он улыбнулся девушке и бросился к группе из нескольких солдат, чтобы преградить им путь к отступлению заградительным огнем.

В нескольких местах дома вспыхнули от лучей огненных копий, и тяжелые облака дыма поплыли по улицам. Илиана наполовину ослепла и, закашлявшись, попыталась выбраться на свежий воздух. Оглядевшись, она бросилась на помощь Мизиналю. Несмотря на сочащуюся кровь, массу мелких порезов, ушибов и ссадин, девушка была неутомима. Резко отбив удар меча своим щитом, Илиана вышибла противника из седла, одновременно поймав на кончик щита какого-то гнома, до макушки поросшего зеленым мехом. Он бросился на нее, угрожающе скаля длинные и острые клыки. Лезвие вошло через рот и, пронзив небо, застряло в черепной коробке. Провернув меч в ране, Илиана едва успела освободить клинок от повисшего на нем тела, чтобы отразить удар топора, который швырнул в нее какой-то воин в пурпурных доспехах. Клацая от страха зубами с надетыми на них стальными коронками, воин перехватил копье и размахнулся для нового броска в надежде, что теперь ему повезет больше, чем с топором. Привстав в стременах, Илиана наклонилась в сторону нападающего и стремительным движением отсекла ему руку. Кисть упала на землю вместе с копьем, в то время как обрубок руки продолжал свое движение вперед, заливая все вокруг хлынувшей кровью. Лишь тогда солдат со стальными клыками понял, что с ним произошло, и застонал. Но Илиана уже бросилась прочь, спеша прийти на помощь одной из девушек, которая отчаянно отбивалась от наседавших на нее всадников. Их тела защищала естественная чешуйчатая броня. Первым же ударом Илиана разрубила череп одного из этих людей-рептилий. Второй, оглушенный, свалился с седла и повис, запутавшись в стременах. Клинок Илианы с хрустом вспорол чешую третьей рептилии и вошел прямо в сердце. На мгновение воин замер с широко раскрытыми глазами, а затем бездыханный рухнул на землю. Теперь путь был свободен, и девушка, улыбнувшись, поспешила подобрать свое огненное копье и вернуться в строй.

Затем Илиана очутилась на площади вместе с двумя десятками своих воинов и радостно воскликнула:

— Мы пробились!

Однако тут же из домов, окружавших площадь, высыпали воины Имрила. Те, которые сражались пешими, а потому не смогли вступить в бой раньше. Вскоре они окружили Илиану со всех сторон.

И вновь яростный смех вырвался из ее уст. И вновь блеснула сталь беспощадного, разящего наповал клинка. Между тем солнце клонилось к закату.

— Нужно поторопиться! — крикнула она своим людям. — Пока не настала ночь! Иначе нам их не одолеть.

Им удалось вытеснить вражескую кавалерию на центральную площадь, где они спрятались между домами, а уцелевшие пехотинцы отступили и сосредоточились в самом большом из стоявших на площади зданий, в том самом, где Имрил устроил свою резиденцию. Именно здесь, в этом самом величественном и красивом строении Виринторма, двадцать лет тому назад родилась Илиана. Там она страдала и мучилась, а затем предала своего брата.

На смену радости пришло черное отчаяние, и она застыла на месте. Шум битвы доносился теперь до нее словно бы издалека. Из глубины памяти всплыло лицо Имрила, который, склонившись над ней, почти с детской серьезностью повторял один и тот же вопрос:

«Где он? Где Брадн?»

И она сказала ему.

Илиана содрогнулась. Опустив меч, она позабыла об опасности, угрожавшей со всех сторон. Пять чудовищ, все покрытые огромными бородавками, медленно подступали к ней, вытягивая лапы с серповидными когтями. Она ощутила, как когти эти впиваются ей в сапоги, и окинула нападавших отсутствующим взглядом.

— Брадн… — пробормотала она.

Но тут же рядом оказалась Катинка фон Бек.

— Вы ранены, детка?

В тот же миг топор ее взлетел в воздух, рассек череп одного чудовища, а остальные с визгом бросились наутек.

— Голова закружилась?

Илиана с усилием вышла из транса, вскинула меч и, не глядя, рассекла пополам очередного противника.

— Да, но все уже прошло.

— Врагов осталось около сотни! — воскликнула Катинка. — Они забаррикадировались в доме вашего отца. Не думаю, что нам удастся изгнать их оттуда до наступления ночи.

— В таком случае подожгите их убежище, — ледяным тоном велела Илиана. — Пусть погибнут в огне.

Катинка нахмурилась.

— Мне это не по душе. Нужно дать им возможность сдаться.

— Нет, сжечь их дотла, и сжечь этот проклятый дом.

Илиана развернула свою ваину и обвела взглядом площадь, заваленную трупами. На ногах оставалось человек пятьдесят, и все они принадлежали к повстанцам.

— Если мы убьем их сейчас, то они не смогут убить никого в будущих сражениях. Согласны, Катинка?

— Да, но…

— И мы сохраним жизни своих бойцов.

— Конечно… — Катинка попыталась встретиться взглядом с Илианой, но та отвернулась. — Но этот дом, здесь ведь жили многие поколения ваших предков. Он самый красивый во всем Виринторме. Нет ни одного другого здания в Гараторме прекрасней этого. Сейчас уже никто не сможет построить ничего подобного.

— Пусть сгорит. Я больше никогда не смогу там жить. Катинка вздохнула.

— Тогда я отдам приказ, хотя мне это не по душе. Но позвольте хотя бы предложить врагам возможность сдаться.

— А разве нам они такое предлагали?

— Но мы же не они. С моральной точки зрения…

— Благодарю. Но сейчас мне не до морали.

И Катинка фон Бек бросилась исполнять приказ королевы Илианы.

Алые отблески пламени играли на мрачных и суровых лицах мужчин и женщин, которые стояли, не выпуская оружия из рук, и смотрели, как горит дворец Пирана. Они вдыхали отвратительный запах горящей плоти, прислушивались к сдавленным истошным воплям, что продолжали доноситься сквозь клубы густого черного дыма.

— Таково правосудие, — объявила Илиана Гаратормская.

— Но ведь бывает и по-другому, — возразила ей Катинка фон Бек вполголоса. — Никакой огонь не испепелит то чувство вины, которое вы носите внутри себя.

— В самом деле, сударыня? — Илиана безрадостно засмеялась. — Но как тогда объяснить, что зрелище этого пожара доставляет мне ни с чем не сравнимое наслаждение?