— К подобным вещам я никогда не смогу привыкнуть, — ответила воительница. Она говорила так тихо, что слышать ее могла одна лишь королева. — В прошлом мне нередко доводилось быть свидетельницей мщения, и до сих пор мысль об этом терзает меня. Вы стали жестокой, Илиана.

— Такова судьба Вечного Воителя, — раздался совсем рядом голос Джери-а-Конела. — Во все века. И не тревожьтесь, Катинка фон Бек. Будь он мужчиной или женщиной, Воитель всегда пытается избавиться от какого-то тяжкого груза, и зачастую единственный способ, который он находит — это быть намеренно жестоким… Совершать деяния, которые идут вразрез с его же собственной совестью. Илиане кажется, что она виновна лишь в том, что предала своего брата. Но это не так. На самом деле вина ее так велика и непостижима, что мы с вами, Катинка, не имеем об этом ни малейшего представления. И благодарите за это своих богов.

Илиана содрогнулась. Она пыталась не вслушиваться в то, что говорил Джери, но его слова встревожили ее не на шутку. Катинка, отвернувшись, пожала плечами.

— Должно быть, вы правы, Джери. Вы больше меня смыслите в подобных вещах. И без вашего искусства Илиана вообще не смогла бы сразиться с войсками Имрила.

И не сказав больше ни слова, она удалилась прочь и скрылась за облаками дыма. Джери еще на пару мгновений задержался рядом с Илианой, а затем также оставил ее в одиночестве созерцать, как полыхают руины ее бывшего дома.

Крики наконец затихли. Развеялся и запах горящей плоти, и теперь в воздухе лишь сладковато пахло благовониями, которые источали редкие породы дерева, из которых был сооружен дворец.

Илиана чувствовала себя совершенно опустошенной. По мере того как угасал огонь, она подходила к нему все ближе, словно пытаясь согреться, одолеть ледяной холод, который распространялся у нее в душе, несмотря на то что ночь была теплой и мягкой.

Но все равно перед ее внутренним взором по-прежнему вставало серьезное лицо Имрила, который ждал ответа на заданный вопрос. И она по-прежнему слышала, как отвечает ему.

Ближе к рассвету у пепелища вновь появился Джери. Он обнаружил Илиану, которая медленно бродила среди дымящихся головешек и почерневших костей, обильно посыпанных пеплом. Время от времени девушка останавливалась, чтобы ударом ноги извлечь на поверхность то чей-то обуглившийся остов, то проломленный череп.

— У меня новости, — промолвил он.

Она подняла на него пустые, потускневшие глаза.

— Это насчет Имрила. Его поход увенчался успехом. Он убил Орнальда, подчинил себе остатки его армии и сразу же отправился назад. Он уже знает, что здесь случилось вчера вечером.

Илиана глубоко вдохнула терпкий свежий воздух.

— Нам следует подготовиться к встрече.

— Наши силы уменьшились вдвое, нам будет нелегко выдержать удар, а его войско, наоборот, увеличилось, и теперь он ведет против нас две тысячи солдат. Не лучше ли будет совершить тактическое отступление и укрыться в лесу, откуда мы сможем время от времени совершать новые вылазки…

— Нет, будем держаться изначального плана. Дкери-а-Конел пожал плечами.

— Хорошо. А нашли ли огненные пушки Имрила?

— Да, их прятали в винных погребах неподалеку отсюда. Катинка занималась ими всю ночь, организуя круговую оборону. Их установили на всех главных улицах, что ведут к центру города. Хорошо еще, что мы не стали терять времени даром. Честно говоря, я не ожидал, что Имрил вернется так быстро.

Илиана побрела дальше по пепелищу.

— Катинка фон Бек опытный стратег, — промолвила она.

— К счастью для нас, — подтвердил Джери.

Вскоре после полудня разведчики вернулись с донесением, что Имрил, приняв на вооружение ту же тактику, что и Илиана накануне, приближался к городу, окружая его со всех сторон. Илиана надеялась, что враги не успели заметить огненные пушки, которые защитники города постарались по возможности замаскировать. Половину оставшихся в живых воинов она разместила рядом с этим мощным оружием, а другая часть укрылась в засадах на пути возможного продвижения неприятельских отрядов. Чуть больше часа спустя первая волна вражеской конницы в блеске доспехов и грохоте копыт хлынула по четырем главным улицам города к центральной площади. На первый взгляд площадь казалась совершенно пустынной, если не считать многочисленных трупов, что остались лежать здесь со вчерашнего дня.

Пыл наступающих немного поостыл, когда первые всадники увидели мрачную картину закончившейся битвы. И в этот миг откуда-то сверху раздался серебристый звук рожка.

Взревели огненные пушки.

И с четырех сторон орудия тут же ударили по неприятелю. Сила их залпа была ужасающей. На каждой из четырех улиц, только что блокированных сверкающей массой всадников, несущихся во весь опор, возникла сплошная огневая завеса. Воспламенившаяся пыль черно-багровым облаком взметнулась к самому небу, чтобы через мгновение осыпаться дождем из пепла и горящих останков тел воинов и животных.

Илиана улыбнулась, прячась среди деревьев и с радостью наблюдая за тем, как гибнут захватчики под ударами тех же пушек, которые причинили столько бед защитникам города при взятии его войсками самого Имрила.

Врагу был нанесен значительный урон, но соотношение сил все равно оставалось в его пользу. К сожалению, больше не было возможности использовать огненные пушки, поскольку теперь они нуждались в перезарядке, а топливо к ним являлось очень тонкой субстанцией, которое требовалось в течение долгого времени капля за каплей наливать в особую камеру. Илиана увидела, как из-за орудий выбежали ее воины и исчезли в соседних домах. Над Виринтормом повисла тишина.

Затем откуда-то с запада вновь донесся стук копыт, и солнце, светившее сквозь ветви деревьев, отразилось в изукрашенных самоцветами масках и стальных панцирях.

Катинка фон Бек, прятавшаяся в кроне дерева, расположенного в нескольких десятках метров от наблюдательного поста Илианы, воскликнула:

— Это Калан, с ним воины Империи Мрака. Они тоже владеют огненными копьями.

Действительно, лицо всадника, который мчался во весь опор во главе отряда, было закрыто маской Змеи. С крыш прилегающих к улице домов навстречу отряду протянулись рубиновые нити огненных копий. Несколько лучей скрестились на фигуре Калана, но он скакал, словно не замечая их. Илиана не верила собственным глазам. Никто, даже колдун, не мог оставаться неуязвимым для этих смертоносных огненных языков.

Однако спутникам его повезло куда меньше. Они падали под ударами, не успевая даже выстрелить в ответ. Уцелевшие тотчас выхватили оружие и принялись палить наугад по крышам домов, и в воздухе сплелась настоящая рубиновая паутина.

Но Калан разрывал ее с легкостью, нахлестывая лошадь и вонзая шпоры ей в бока с такой силой, что кровь струилась и капала на мостовую.

И он хохотал.

Смех этот показался Илиане странно знакомым, но сперва она никак не могла понять, откуда. И лишь затем осознала, что точно так же накануне смеялась она сама в пылу битвы.

Калан прервал бешеную скачку своего коня на главной площади, и хохот его сменился протяжным жалобным воплем, когда он обнаружил, во что превратился королевский дворец.

— Моя лаборатория!

Соскочив с коня, барон бросился к пепелищу, пренебрегая опасностью. Казалось, его совсем не интересовала участь отряда, солдаты которого с трудом отбивались от воинов Илианы, окруживших всадников.

Илиана не сводила с него глаз. Что он там ищет?

Двое воинов Илианы отделились от толпы сражающихся и побежали в сторону колдуна. Заслышав их шаги, он повернулся к ним и обнажил меч. И вновь Илиана услышала зловещий хохот, доносившийся из-под маски Змеи, он звучал как-то особенно странно и неестественно.

— Оставьте меня в покое! — крикнул он нападающим. — Вы бессильны передо мной.

Илиана с трудом удержалась от крика. Один из воинов, первым подбежавший к Калану, пронзил его мечом. Она отчетливо видела, как клинок проткнул тело барона насквозь и вышел с другой стороны. Но Калан, как ни в чем не бывало, освободился от клинка и ударил своим мечом по плечу воина, нанеся ему глубокую рану. Тот пошатнулся и застонал, а Калан нетерпеливым движением вновь взмахнул мечом и на сей раз рассек горло нападавшего. Стон раненого захлебнулся в потоке крови, хлынувшей из новой раны. Юноша рухнул у ног колдуна и больше не шевелился. Его напарник на мгновение заколебался, но затем нанес сильный удар по предплечью колдуна, не защищенному латами. Подобный удар любого другого оставил бы без руки, но гранбретанец был невредим, как и прежде. Не понимая, что происходит, воин отступил, охваченный мистическим ужасом. Но Калан уже перестал обращать на него внимание и вернулся к своим поискам, разбрасывая сапогами кучи пепла, угля и сгоревших останков.