— Сюда! — из последних сил закричал он.

Лодка. Она развернулась и медленно направилась к нему. Над бортом возвышался силуэт человека, одетого в тяжелый плащ с капюшоном, на голове у него красовалась широкополая шляпа. Она скрывала черты лица, но разве можно было не узнать этот насмешливый изгиб губ… Человек, сидевший на носу суденышка, взирал на него желтыми глазами с несомненным участием. На плече у него восседало небольшое животное черно-белой окраски, в котором Хоукмун сразу признал крылатого котенка Джери-а-Конела. Тот недовольно мяукал и встряхивал крылышками, промокшими от брызг морской воды.

Хоукмун вцепился в борт подплывающей лодки, и Джери, аккуратно сложив весла, помог ему забраться внутрь.

— Такому человеку, как я, лучше всегда прислушиваться к тому, что подсказывает шестое чувство. — С этими словами он протянул спасенному флягу со спиртным. — Вы хоть представляете, где мы находимся, Дориан Хоукмун?

Вода, которой были заполнены его легкие и желудок, не позволяла говорить. Хоукмун перегнулся через борт, его несколько раз стошнило, после чего, обессиленный, он рухнул на дно суденышка, и Джери снова взялся за весла.

— Сперва я думал, что это какая-то река. Потом — озеро, — невозмутимо продолжил спутник героев, как он сам себя называл. — Однако потом убедился, что это наверняка море. Кажется, вы хлебнули немало воды.

Хоукмун сплюнул за борт в последний раз, гадая, почему в нем зреет желание расхохотаться во все горло.

— Море, — промолвил он. — Но вы-то как здесь оказались?

— Просто необъяснимый каприз. — Лишь в этот момент Джери обнаружил присутствие котенка и в изумлении воскликнул: — О, значит, я вновь Джери-а-Конел!

— Вы не были в этом уверены?

— По-моему, когда я начинал грести, у меня было иное имя. Но потом появился этот туман. — Он пожал плечами. — Впрочем, неважно, со мной такое часто случается. Но вы, Хоукмун, вы-то почему выбрали для купания именно это место?

— Свалился с моста, — коротко ответил Хоукмун, которому сейчас совершенно не хотелось пускаться в объяснения. Еще менее того стоило спрашивать у Джери, ближе ли они сейчас к берегам Гранбретании или Франции. Более того, теперь ему показалось удивительным, что Джери встретил его словно доброго друга, хотя на самом деле они были едва знакомы.

— Мы с вами, кажется, встречались в Булгарских горах? Тогда с нами еще была Катинка фон Бек?

— Да, я что-то припоминаю. Какое-то время вы были Илианой Гаратормской, а потом снова стали Хоукмуном. Как же быстро вы меняете имена последнее время. Начинаю путаться в них, герцог Дориан.

— Вы говорите, что мое имя меняется. Вы что, знали прежде меня под другими именами?

— О да. И точно так же вел с вами этот же самый разговор. Это уже становится утомительным.

— Так назовите мне некоторые из этих имен. Джери нахмурился.

— Моя память весьма прихотлива в этом отношении. Порой мне кажется, что я помню почти все свои прошлые и будущие воплощения. Но бывает и так, как сейчас, когда разум мой воспринимает лишь то, что касается непосредственного настоящего.

— Полагаю, это должно быть очень неудобно, — промолвил Хоукмун.

Он поднял глаза, возможно надеясь рассмотреть в бурлящем тумане мост. Он надеялся, что Иссельда по-прежнему жива и здорова и движется по направлению к Лондре.

— Совершенно согласен с вами, герцог Дориан. Но вот вопрос: зачем я оказался здесь? — заключил Джери-а-Конел и принялся энергично грести.

— А это выражение: «Совмещение миллионов плоскостей мироздания» — ваша неверная память ничего вам не подсказывает?

Спутник Героев наморщил лоб.

— Что-то знакомое. Кажется, это какое-то важное событие. Можете рассказать мне об этом побольше?

— И рад бы, но не в силах. Я надеялся…

— Если припомню какие-то детали, вы первым об этом узнаете. Котенок вновь замяукал, и Джери повернул голову назад.

— А, земля, будем надеяться, что она нам не враждебна.

— Так вы что, не знаете, где мы оказались?

— Ни имею малейшего понятия, герцог Дориан. Дно суденышка заскрипело по песку.

— Будем надеяться, что мы где-то в одной из пятнадцати плоскостей.

Несколько миль они отшагали по меловым холмам побережья, но не встретили ни малейших признаков того, что земля эта обитаема. Хоукмун тем временем поведал Джери-а-Конелу обо всем, что произошло с ним, в надежде, что тот поможет отыскать разгадку. Он сохранил лишь смутные воспоминания о своих приключениях в Гараторме, и Джери поведал ему о владыках Хаоса, о Лимбе и о вечном соперничестве между богами. Но разговор их, как такое часто случается, лишь усилил тревогу, и они договорились оставить эту тему.

— Я знаю лишь одно, — промолвил Джери-а-Конел. — И уверен в этом непоколебимо. Вам нечего тревожиться за свою Иссельду. Конечно, по природе я оптимист, порой совершенно неоправданно, и прекрасно отдаю себе отчет, что сейчас мы здорово рискуем и можем либо получить знатный выигрыш, либо все потерять. То существо, которое вы встретили на мосту, должно обладать огромной мощью, раз уж сумело вырвать вас из своего измерения, и нет сомнений, что оно желает вам зла, но я не имею ни малейшего представления ни о том, что это за существо, ни когда оно вновь встретится нам на пути. Как бы то ни было, полагаю, нам и впрямь следует заняться поисками Танелорна.

— Согласен.

Хоукмун окинул взглядом лежащую перед ними равнину, однообразие которой нарушалось грядами невысоких холмов. Небо очистилось от туч, и туман, что клубился перед этим у самой земли, поднялся вверх и растаял в воздухе. Стояла пугающая тишина. Бросалась в глаза скудость растительности. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекотания насекомых.

— Однако сейчас мне кажется весьма сомнительным, что мы сможем найти этот легендарный город.

Джери поднял руку и погладил черно-белого котенка, который терпеливо восседал у него на плече с того самого момента, когда они двинулись в путь пешком.

— О да, и все же у меня такое впечатление, что мы оказались в этом краю безмолвия не случайно. Неоспоримо, что у нас есть не только враги, но и друзья.

— Что-то я не испытываю особого доверия к тем друзьям, о которых вы говорите, — промолвил Хоукмун, вспомнив Орланда Фанка и Рунный Посох. — Друзья они или враги, мы остаемся пешками в их руках.

Джери улыбнулся.

— Ну, может, не такими уж и пешками. Вы должны относиться к самому себе с большим уважением. Лично я считаю себя по меньшей мере ладьей.

— А мне более всего противна сама мысль, что кто-то поставил меня на шахматную доску, — жестко возразил Хоукмун.

— В таком случае, вам самому надлежит отыскать способ, как с нее сойти, — загадочно промолвил Джери и добавил: — Пусть даже это закончится уничтожением самого игрового поля.

Больше он не сказал ни слова, утверждая, что мысль эта была порождена его интуицией, а не логикой. Это замечание странным образом откликнулось где-то в глубине сознания Хоукмуна и приободрило его. Почувствовав прилив сил, он прибавил шагу и вскоре значительно опередил своего спутника, который, не выдержав принятого темпа, попросил его идти чуть медленнее.

— Все дело в том, что я не слишком уверен в выбранном нами направлении.

Хоукмун рассмеялся.

— Я понял, что вы имеете в виду, Джери-а-Конел. Но даже если мы направляемся в преисподнюю, сейчас мне это совершенно безразлично.

Холмы разбегались во всю стороны, словно крутобокие барашки. Приближалась ночь. Ноги путников гудели от длительной ходьбы, желудки вопили от голода, а они по-прежнему не нашли ни единого признака жизни в этом мире.

— Полагаю, нам еще повезло, что погода не слишком холодная, — промолвил Хоукмун.

— Она какая-то никакая, — возразил Джери. — Тут ни холодно, ни жарко. Может, мы оказались в какой-то из относительно терпимых областей Лимба?

Но Хоукмун его больше не слушал, вглядываясь в сумерки.