Подошли мы как-то к реке. Кажется, это была Уна. Младич сказал:

— Купаться!

Мы отвечаем, что не готовы к этому, ни у кого нет плавок.

— Ну и что? Купайтесь в обычных трусах, — отрезал Младич. Мы выкупались в нескольких километрах от передовой, потом поели каких-то консервов, обсохли, немного отдохнули. Поскольку день у нас был довольно напряжённый, я надеялся, что мы пойдём в какой-нибудь штаб и отдохнём. Но нет, Младич отвёз нас в Новиградскую бригаду! Выслушал краткий рапорт, и уже в сумерках пошли на передовую.

— Где тут минные поля и есть ли у вас их план? — спросил он старшего сержанта, которого мы застали в землянке.

— Нет, — ответил тот.

— Тогда вы идите первыми, а мы за вами — и вперёд!

Уже была ночь, а мы двинулись по довольно крутой местности вперёд, пройдя примерно 4–6 км. А когда вернулись, Младич приказал командиру бригады:

— Завтра до 6:00 переведёшь бригаду туда, где мы были с этими генералами (кажется, это были генералы Борич и Талич. А может быть, и Нинкович).

Как-то мы выехали из Хан-Пиеска в Баня-Луку на «пухе» Младича.

Как-то на подъезде к Миличам он приказал водителю свернуть к каким-то большим сооружениям. Я сказал, что у нас нет времени задерживаться, но Младич ответил:

— Шкрбо, это ферма, где разводят кур-несушек. Как мы накормим армию, если и об этом не позаботимся?

Директор любезно встретил нас в скромном кабинете и предложил кофе. Младич отказался и сразу велел идти на ферму. По дороге расспрашивал, сколько у него кур-несушек. Директор отвечал:

— 28 тысяч.

— А почему не 30 тысяч, как я тебе говорил?

— Это не так просто, генерал, вы недостаточно разбираетесь в этом виде производства, — оправдывался директор.

Младич не обратил внимания на его возражения, а холодно сказал, что к следующему посещению, а оно может быть очень скоро, должно быть 32 тысячи, и что он лично сделает всё, чтобы это обеспечить. Так и получилось, хотя директор упорно стоял на своём, что в военных условиях такое невозможно.

В птичнике Младича с радостью и восторгом встретили работницы. Он каждой пожал руку. Пошли по ангару. Когда стали возвращаться, на выходе с птицефермы сотрудники преподнесли ему по коробке яиц. Младич молча взял их и тут же вернул им этот подарок, сказав:

— Несите это к себе домой и кормите детей и наших бойцов — ваших мужей, а вы, директор, не забирайте это у них. Потому что это мой подарок им и их семьям.

Нечто подобное произошло и на животноводческой ферме в Соколаце. Мы тогда возвращались с передовой и часа в два ночи свернули на ферму, которую Младич восстановил уже во время войны. До этого она была полностью уничтожена и заброшена. Разбудили капитана, директора фермы. И Младич тогда сказал, к моему большому удивлению:

— Пойдём кормить коров.

Я не понимал, как это в два часа ночи мы пойдём кормить коров, что и высказал ему.

— Шкрбо, пусть и коровы знают, что приехал генерал. А как они узнают, если мы их не покормим?

Ни от какого его задания отказаться было невозможно, даже от кормления коров, хотя ты и генерал.

В своей работе я пользовался компьютером, небольшим ноутбуком, полученным армией от Страхового общества «Яхорина», кажется, так оно называлось. Мне этот компьютер очень помогал, и мне часто приходилось им пользоваться, чтобы не держать в голове некоторые данные. Поэтому я стал пользоваться этим замечательным устройством и при Младиче.

— Может ли твой инструмент управлять артиллерией? — как-то спросил Младич. Я ответил, что этот не может, но компьютеры для этих целей уже существуют и применяются в других странах. А Младич говорит:

— Тогда выброси его, Шкрбо!

Думаю, что работу именно таких компьютеров мы почувствовали на своей шкуре, когда летом 1995 г. на нас напали и силы НАТО, и хорватская регулярная армия. Насколько я понимаю, именно с их помощью управляли артиллерийским обстрелом по сербским городам и гражданскому населению.

Младич не выносил алкоголиков или любителей выпить. Не было сильнее довода против повышения кого-то в чине, чем его склонность к алкоголю.

А алкоголь — неотъемлемая часть любой армии, особенно во время войны. Его часто используют и при праздновании славы. Младич никак не хотел принять эту логику, поэтому никогда не заезжал ни в один дом во время войны и нам не позволял, когда мы были с ним. Его постоянно и от всей души приглашали, но он решительно отказывался.

Он не заходил ни в рестораны, улучалось, мы не делали ни одной остановки на всём пути от Хан-Пиеска до Дрвара.

Младич был и против курения, только генералу Гверо позволял курить на встречах. В редких случаях и сам брал сигарету, но всё равно был против курения. Специально подобранные снимки, на которых он снят с сигаретой, не отражают его настоящего отношения к этому пороку, вредному, как он считал, и для здоровья, и для кармана.

На западном фронте осенью 1995 г., в самое тяжёлое для нас военное время, когда все мы ощущали какое-то бессилие и переживали из-за беженцев и разброда в армии, я остановился в Баня-Луке по дороге в Мрконич. Не помню, как я оказался в одной семье, которая упросила меня передать Младичу их подарок — авторучку с позолоченным пером и карандаш. Я категорически отказался, объяснив, что командующий никому не разрешает получать подарки от его имени, потому что и сам не очень-то любит их принимать. Они меня так упрашивали, что я хоть и неохотно, но согласился.

К вечеру я приехал на Кулу, где был наш ПКП (передовой командный пункт), над Мрконич-градом. Слышу, идёт Младич. Выхожу в коридор, здороваемся, и я, пользуясь удобным случаем, говорю, что у меня есть для него подарок из Баня-Луки, от которого я никак не мог отказаться. Он сразу же рассердился. К счастью, в тот момент подошёл полковник Драго Самарджия, командир 7-й Купрешской бригады. Младич повернулся к нему и говорит:

— Вот, Самарджия, дарю тебе эту авторучку и карандаш, потому что командирам бригад есть, что писать.

Драго принял подарок с благодарностью.

«Народ» — любимое понятие Младича, которое он возвёл для себя и для нас в категорию абсолютной ценности. Его представление о народе утопично, идеально, он сознательно поднимает народ на высший уровень ценностной шкалы. И всё подчинено этой категории. В соответствии с такой шкалой ценностей оценивал он и поступки политиков, а особенно офицеров, которые могли, но не хотели идти на войну защищать свой народ. Младич считал, что ради народа надо жертвовать всем, и что это единственная ценность, которую следует беречь, потому что её возможная гибель подразумевает гибель всего.

Ратко Младич — это легенда, которая приобретает размеры мифа.

Ореол славы великого полководца Младич снискал в борьбе, защищая сербский народ от геноцида, в период с 1991 до конца 1996 г. Военная карьера Младича своеобразна, но похожа на воинский путь прославленных полководцев. Его славили, пока он был нужен на войне, и отстранили от дел, когда военное искусство стало ненужным, но он был знаменит и потому «опасен» для политики и её протагонистов, боровшихся только за власть.

С Младичем завершается эпоха знаменитых полководцев двадцатого века. Он принадлежит к плеяде знаменитых сербских военачальников, потому что всю свою жизнь посвятил сербскому народу и защите его от геноцида.

Ратко Младич сыграл решающую роль в создании не только Армии Республики Сербской, но и Армии Республики Сербская Краина. И когда он уже не занимал должности в той сербской республике, но когда там народу было тяжелее всего, они надеялись на Младича!

Жизненным девизом Младича было «Всё для народа, а народ — ни за что». Так же он действовал и в качестве командующего главного штаба АРС. Все битвы, все операции он подчинил этому лозунгу.