На меня произвело впечатление, как Младич проработал тему, которую я им предложил. А именно, я предложил разработать небольшой научный проект: выявить какую-то проблему, проанализировать её, сформулировать позицию для её решения и предложить процедуру этого решения. Не помню сейчас, что это была за задача, но помню, что его работа отличалась подчеркнуто оригинальным подходом. Ещё я запомнил его по тому, как легко он усваивал знания.

Думаю, что в военной истории ещё не было такого, чтобы на небольшой территории, в одном месте, в относительно небольшой по численности армии находился такой профессионально квалифицированный состав офицерских кадров, как в Главном штабе Республики Сербской. Не сомневаюсь, что намного более крупные армии мира могли бы гордиться таким уровнем квалификации офицерского состава, которым располагала Армия PC — от Главного штаба до корпуса.

Я слышал, что когда во время войны генерал Младич приезжал в Москву, то при осмотре Музея Советской Армии генерал Грачёв говорил ему, что в следующий раз среди портретов самых знаменитых полководцев мира обязательно будет и его портрет!

Честно скажу, по моему мнению, это большая несправедливость, что генерал Младич не был генералом какой-нибудь крупной армии. Или не возглавлял в более подходящие времена большую армию, которая вела бы какие-нибудь освободительные войны. Вместо этого ему вот так не повезло — пришлось всю свою огромную силу и талант тратить на эту гражданскую войну. Парадокс в том, что он вёл войну, которую не имел права выиграть. И не хотел. Думаю, что, если бы была другая ситуация, о нём бы писали специальные военные исследования.

Так он вёл войну, которую воистину не смел выиграть. Если бы он случайно выиграл её, Сербия была бы разорена! Он ещё в 1992 и 1993 гг. легко мог победить в БиГ и заранее лишить хорватов и мусульман их будущих паравоенных подразделений!

Он сформировал — конечно, с помощью своих соратников и подчинённых — очень достойную армию. Нужно признать, что создал он её и на основе остатков ЮНА, части которой оказались в БиГ, точнее на основе тех, кто в ней состоял на 19 мая 1992 г. и кто не пожелал ее покинуть, будучи в основном уроженцами этой югославской республики. Они не захотели выполнить приказ Верховного командования ЮНА, а остались бороться вместе со своим народом и, я думаю, что поступили честно, несмотря на критику, которую обрушивают на них политики по чисто политическим соображениям. Благодаря остаткам распавшейся ЮНА и патриотическим чувствам её бойцов, которые были родом с этнически сербских земель БиГ, благодаря храбрости и отваге солдат и офицеров та армия в 1992–1993 гг. действительно намного превосходила другие боснийско-герцеговинские паравоенные формирования (мусульманские и хорватские) по всем боевым качествам — не по численности, а по составляющим боевой мощи. Благодаря всему этому Младич и его верховное командование могли легко выиграть ту войну, которую не они начали. Но они не победили, потому что не стремились к захвату территорий, а только обороняли те, которые считали этнически сербскими. Конечно, сейчас можно рассуждать, что это были за территории. Когда они дошли до границ тех территорий, они остановились. И правда в том, что не существовало ни одной крупной операции, которая говорила бы об агрессивных или имперских намерениях Армии PC.

Следовательно, эту войну Армия PC не выиграла потому, что выполняла приказ парламента, а именно шесть стратегических задач, которые Скупщина в Баня-Луке сформулировала 12 мая 1992 г. в связи с решением о создании Армии PC. Армия PC не стремилась нанести военное поражение противной стороне.

Одним из основных отличительных качеств Ратко Младича была его колоссальная жизненная энергия. Она в нём просто кипела, бурлила. Словами это трудно описать, но он очаровывал всех, когда бывал в добром расположении духа, и словно излучал тепло на окружающих.

Кроме того, он обладал даром простыми словами описать сложную ситуацию, и этим завораживал всех вокруг. В то время он был скорее очень одарённым, талантливым, чем образованным. Возможно, образованность даже мешала бы его таланту и силе. В любой ситуации он доминировал и находил простейшее решение.

Помимо этого, для него не существовало авторитетов, но и свой авторитет он не навязывал. Он держался с подчиненными просто, и к нему каждый мог обратиться в любой момент. Конечно, каждый должен был точно знать, что ему нужно, и иметь достаточно обоснований для своего предложения. И все подчиненные сознавали, что он знает намного больше их. Знали, что он ни одно предложение не примет с ходу, но легко согласится с предложением, которое достаточно обоснованно и ясно. Главное, что подчиненные его не боялись.

Он будто бы был в одно и то же время и солдатом, и командиром. Его соратники это знали. Он часто бывал среди бойцов и с оружием в руках вместе с ними воевал с врагом, что обычно не вяжется с положением командующего Главным штабом армии. А бывало, прицепит пушку к вертолету и перенесёт ее с сопки на сопку…

Я видел, как он держался в Женеве. Это было во время международных переговоров о Боснии и Герцеговине (1992–1993). Я был военным советником в делегации тогдашнего президента СРЮ Добрицы Чосича. При каждом удобном случае в свободное время я присоединялся к делегации PC. Они жили все вместе на одной вилле. Мне импонировало их единодушие и непосредственность. Помню, что они там сами готовили себе еду, а супруга президента Караджича им подавала. Мне там с ними было гораздо приятнее, чем, скажем, в «Хилтоне» или еще где-то.

На тех собраниях в Женеве председательствовал генерал Сатиш Намбияр, командующий силами ООН в БиГ, и должен признаться, хотя стараюсь быть беспристрастным, что генерал Младич превосходил их всех и там.

Вспоминаю, что в разгар одного из тех заседаний встал тогдашний командующий Армией БиГ Сефер Халилович (который до этой должности был всего-то майором в ЮНА) и драматически, с трибуны, требовал прервать переговоры. В том смысле, что, пока мы тут тратим время на переговоры о мире, жители Сараево остались без воды, потому что Армия PC перекрыла её подачу в город.

Правда, это вызвало тягостное молчание.

Младич спокойно и решительно вышел за ним на трибуну и сказал:

— Господин председатель, прошу вас, пусть генерал Халилович покажет на карте Сараево, о каком источнике идет речь, в каком месте он перекрыт, и я немедленно дам приказ, чтобы воду пустили.

Халилович не мог ничего показать, потому что такого случая просто не было. Тогда генерал Младич обратился к присутствующим:

— Вы видите, генерал Халилович лжёт!

И вернулся на место. Тем самым он показал, что полностью владеет ситуацией и пользуется непререкаемым авторитетом у своих подчинённых, и те, если что, беспрекословно выполнят его приказ.

Тогда все СМИ уделяли ему и Слободану Милошевичу исключительно большое внимание.

Как эксперт Гаагского трибунала в деле генерала Галича, командира Сараевско-Романийского корпуса, когда речь заходит о генерале Младиче, я должен сказать, что его обвинили и в том, что было, и в том, чего не было.

Два ключевых момента: первый — осада и обстрел Сараево, а второй — геноцид в Сребренице. Что касается Сребреницы, намерение прокуратуры МБТЮ — доказать, что всё, что произошло в Сребренице и квалифицировано как преступление, сделано по приказу Младича. Не существует ни одного документа, а я сам пересмотрел их тысячи, из которого можно заключить, что Младич отдал подобный приказ. К сожалению, в Сребренице действительно произошло преступление. Это бесспорно. Спорным является масштаб преступления. Трудно торговаться из-за числа жертв: и один безвинно убитый — это преступление.

Но для общей картины преступления, для общей картины вины армии PC, число жертв далеко не безразлично.

Я совершенно уверен, что невозможно доказать то количество жертв, которые приписывают сербской стороне. Например, из свидетельства следователя Обвинения я знаю, что непосредственно на выходе из Сребреницы, на пути к Тузле, когда формировалась колонна для выхода из окружения, в месте под названием Баре в боях погибло 800 человек. Ни в одной экспертизе не сказано, что они погибли в этом бою, но их неизменно вносят в список якобы убитых в Сребренице.