Владимир вздрогнул, отгоняя навязчивое видение, отвёл глаза и вдруг встретился с вопросительным взглядом Волчьего Хвоста. Едва заметно кивнул и указал глазами на малоприметную дверцу в углу гридницы. Военег только молча прикрыл глаза. Повёл взглядом по гридне. Всем было не до него. Бояре подняли галдёж, гриди молча усмехались, поглаживая рукояти мечей. Кто-то кричал о немедленной погоне, кто-то возражал, говорил, что и Свенельда и Варяжко в Будятине уже и след простыл. Военег Горяич медленно отошёл в угол, открыл дверь и вышел в узкий переход, строенный ещё при Вольге-княгине. И куда этот переход ведёт, он тоже хорошо знал – на укромное гульбище над двором терема. Стало быть, именно туда Владимир и велел ему идти.

Волчий Хвост тщательно притворил за собой дверь и гул голосов стих.

На гульбище было тихо, только лёгкий ветерок шевелил волосы. Волчий Хвост опёрся ладонями о перила и задумался, глядя на блестевшую где-то под Горой1 гладь Днепра. Перевёл взгляд и чуть вздрогнул. К полуночому восходу от Киева на берегу реки подымался густой столб чёрного дыма. Вот оно, Будятино-то, горит, – подумал Военег Горяич чуть отрешённо, словно его это никоим боком не касалось, хотя великий князь только что дал понять, что это не так.

Небось мне Свенельда-то и поручит ловить, – мелькнула догадка и тут же угасла, сменившись лёгкой обидой. – А просто так на пир созвать не мог княже великий…

Подобное задание, которое мог бы поручить ему Владимир, никакого особого желания у Волчьего Хвоста не вызывало. Вовсе даже ему не хотелось ловить Свенельда. С гораздо большей охотой он бы словил в Степи Курю. Да только княжью службу не выбирают.

За спиной скрипнула дверь, чуть прошелестела княжья нога по доскам пола. Волчий Хвост даже не обернулся. Князь облокотился о перила рядом с воеводой, помолчал несколько времени, потом кивнул на дымный столб и обронил негромко почти то же самое, что подумал Военег Горяич:

– А ведь это Будятино горит, а, воевода?

– Вестимо, – пожал Волчий Хвост плечами. – Больше-то вроде и нечему.

Владимир вдругорядь помолчал, покивал каким-то своим мыслям.

– Свенельд, – прошептал он сквозь сжатые зубы. – Свенельд и Варяжко… Откуда они взялись-то через шесть-то лет?! – великий князь стукнул кулаком по перилам, ушиб руку и невольно зашипел от боли. – Знал бы кто?

Воевода невольно приподнял брови.

– Ну, Свенельд – ладно. Он как от Ярополка, – с некоторой заминкой произнёс Владимир имя убитого им брата, – как от Ярополка ушёл, так про него боле никто ничего и не слыхал. Небось где-нибудь отсиживался в глуши медвежьей. А потом…

– А потом его Варяжко нашёл, – пожал плечами Волчий Хвост. Он был просто уверен, что именно так всё и обстояло.

– Да Варяжко-то сам откуда взялся? – вдругорядь стукнул кулаком по перилам князь, на сей раз даже не заметив боли. – Я ж его казнить приказал, только отроков его отпустил. И то потом уже, как в Родню вступили.

Волчий Хвост усмехнулся: сказать, не сказать?

– А ты проверил – выполнили твой приказ, аль нет?

Владимир поперхнулся и вытаращил глаза на воеводу.

– Ты мыслишь… витязь передался, с воями вместях?

– Да нет, – с досадой сказал Волчий Хвост, что уже почти пожалел о том, что заговорил. – Чего ему было передаваться – новогородец же. Что бы ему такого Варяжко мог дать – изгой-то? Сбежал Варяжко. И витязя твоего порешил. А ты и не проверил небось, на радостях-то, – не сдержался-таки и уколол Волчий Хвост.

– А ты откуда ведаешь? – с подозрением спросил Владимир. – Не ты ли помог?

Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, – вспомнил Волчий Хвост одно из любимых выражений своего побратима, Твёрда-радимича.

– Немножко.

Рассказывать долго не пришлось.

– Так ты… ты его отпустил? – Владимир не находил слов.

– А почему я должен был его не пускать? – пожал плечами Волчий Хвост. – Я тогда тебе ещё не служил. Да и не моё это дело – беглых гридней ловить. Я воевать привык…

Великий князь прекрасно понял невысказанный намёк Волчьего Хвоста на неотмщённую до сей поры кровь Князя-Барса.

– Ничего, – процедил он. – Дай срок – и Курю на аркане притащим. А потом!..

Волчий Хвост отвернулся, дабы задавить невольную усмешку, – как бы не оскорбился князь великий. Ну как ребёнок, право слово. Владимир подозрительно покосился на воеводу, но Военег Горяич уже справился с собой, тем паче, что Владимир мог воспринять его усмешку и неправильно. Князь-Барс, мол, голову сложил в борьбе с империей, печенегами да христианами, а тебе куда? Не любит Владимир Святославич, когда его с отцом равняют, больное место, ох, больное…

Князь сказал:

– Я смотрю, ты понял, для чего я тебя сюда позвал.

– Понял, княже, – вздохнул Волчий Хвост. – Мне надо словить Свенельда и Варяжко?

– Да, воевода, – великий князь помолчал несколько времени. – Свенельд объявился ещё по весне, как снег сошёл. Один налёт, другой… Про Варяжко я узнал только сегодня. До того было слышно только про Свенельда.

Волчий Хвост покивал, пытаясь поймать за хвост ускользавшую догадку. Что-то ему не нравилось, что-то Свенельд с Варяжко делали не так, как это сделал бы он… Вот оно! – понял вдруг Волчий Хвост. В запале он, как и давеча Владимир, ударил кулаком по перилам.

– Ты чего, воевода? – князь вскинул брови, но Волчий Хвост не ответил.

Свенельд и Варяжко ведут себя неправильно. Он, мастер тайных дел, на их месте сидел бы тихо в лесах да заговоры плёл, стойно паук – паутину.

Они уже заговор сплели! Они хотят показать, что есть сила, противная Владимиру. Обозначить противостояние. Это пощёчина Владимиру, да. Но это и знамено им всем, всей киевской господе, тем, кто может быть недоволен Владимировым правлением. И это стремление показать, что власть Владимира-князя не так крепка, как кажется.

А ведь она и впрямь некрепка, – понял вдруг Волчий Хвост почти со страхом. Где она, власть-то? Новгород со Плесковом, Витебск да Чернигов у Киева под рукой, да ещё Днепровский путь торговый. Вот и всё. В древлянах, вятичах, радимичах зреет незнамо что – там под властью великого князя только города с наместничей властью, а на местах родовая господа всем как хочет, так и крутит. И стоит объявиться силе и дать этой силе знамено, вождя… Волчий Хвост похолодел, вмиг объяв умом всю смуту, что может произойти тогда.

– Так ты сделаешь, воевода? – спросил Владимир, встревоженный долгим молчанием Волчьего Хвоста.

– Сделаю, княже, – хрипло ответил воевода. – Сделаю всё, что могу.

Дело вдруг увлекло его. А ну, кто окажется ловчее – он, который зубы съел на тайных делах, или старый вояка да яростный молодой гридень?

– И что не можешь – тоже, – жёстко сказал князь. – Пойми, воевода, не словишь их – все главами вержем. Возьми воев сколь хошь, хоть сотню, хоть две, хоть полтысячи… И любого гридня с его людьми тебе дам.

– Особо много людей мне для того дела не надо, – задумчиво ответил Волчий Хвост, уже начиная нащупывать замысел своего нового дела. – Мне надобно будет не многолюдство, а верность… Значит, лучше будет, коль я только своих воев возьму, что под моим началом обвыкли в бой ходить. Ну сотню воев подкинешь… а поставь над ними… – воевода помедлил, – а Владея Крутовича и поставь.

– Не подведи, Военег Горяич, – мало не просительно сказал Владимир. – Я же помню, ни одно отцово тайное дело без тебя не обходилось, ты в этом лучший…

Волчьему Хвосту вдруг враз вспомнились его утренние думы: а чего это великий князь соловьём разливается? Ох, не к добру он про отцовы тайные дела вспомнил, не терпят владыки, когда много народу про то знает. Святослав другое дело, он витязь из витязей был, а этот-то…

Воевода отогнал дурные мысли. Накличешь ещё…

– Когда начинать думаешь? – спросил вдруг Владимир на удивление трезво, словно это не он только что причитал перед воеводой.