Когда коридор открыт извне, на посту нельзя видеть, что в нем делается. За этим следит оператор на другом конце, но все, конечно, давно уже изучили, сколько времени нужно нормальному человеку (вроде Дени), чтобы добраться коридором от явочной квартиры до восьмого поста: минуты три. Ну, пять. Ну, семь… Но он не появлялся. Это уже беда. Ребята открыли коридорчик для себя — хитрый потайной выход, в который никакой чужак случайно не влетит, да и не случайно не пролезет, — и пошли выручать Дени. А что оставалось делать?

Обычно впереди идет ведущий — Санька, но в этот раз Андре попросил ее быть страховщиком. Впрочем, они эти условности никогда особенно не соблюдали. Было самое темное время этой короткой ночи, к тому же пасмурно. Ни звезд, ни луны, ни серой предрассветной мути. Они легко и быстро добрались до той полянки, где обычно обрывался коридор, — там было пусто. Двинулись дальше, в тьму болота. Впереди послышался тихий стон. Они рванулись на этот звук, думая, что Дени в темноте умудрился как-то покалечиться. То, что случилось потом, наша экспертиза объясняла так — кто-то заманил ребят в коридор, сам выскочил из него, и коридор захлопнули.

— Кронос сказал, что если человека под щитом или виду вот так хлопнуть, эффект будет тот же самый. Смотря как щит работал: если на всю мощь — обойдется контузией, а если нет, может и в лепешку расшибить.

— Но почему? — спросил я. — Ведь мне, помнится, говорили, будто щит закрывает даже от атомной бомбы.

— Да. Это разные явления, — кивнула Бет. — А в коридоре действует та же сила. Они открыты друг для друга — щит и коридор.

Я более или менее понял то, что она сказала: спасибо Кроносу и его трудам.

Коридор, в общем-то, очень опасная игрушка. Саньку выбросило из него словно взрывной волной. Хорошо, там не растет больших деревьев, и вообще болото — оно мягкое.

— Но мы не знаем, работал ли щит Андре, — скорбно сказал дон Пабло. — Санни утверждает, например, что ее щит не был включен, потому что она всегда забывала об этом. Но ей, конечно, сейчас трудно вспомнить все детали.

Я чуть-чуть перевел дух и сказал:

— Щит работал. Даже если работал лишь один из их щитов, он прикрывал обоих одинаково. Я точно знаю. Они сделали себе такую игрушку.

Дон Пабло и Дьюла тоже чуть-чуть перевели дух.

— Значит, не раздавило, — сказал дон Пабло. — А Кронос, понимаете ли, объяснил нам, что если человека без щита прихлопнет в коридоре, потом не то что тела не найдешь, но даже крови.

Ах, добрый дядюшка Кронос, умеете вы утешать…

— Скажите это Кэт, и поскорей, — продолжал дон Пабло. — Она сидит все это время у себя и ни с кем не разговаривает.

— Но тогда где он? — спросил Дьюла.

Все более или менее понимали где. Скорее, следовало спросить, почему те, кто заманивал ребят в коридор, уволокли Андре и бросили Саньку. Тут существовало несколько версий. Они могли не знать, что ребят двое, и просто не заметили Саньку: тьма была кромешная. Или им было приказано взять именно парня, и они точно выполнили приказ. Или еще что-нибудь, о чем мы не догадываемся. Я спросил:

— А как работает включенный щит, если человек без сознания?

— Не даст его убить, — сказала Бет.

— А унести даст?

— Да.

— А щит вилы?

— Точно так же.

Бет быстро посмотрела на меня, но ничего не прибавила.

Утром ребят хватились не рано. По логике вещей Санька должна была начать дежурить в шесть утра. А Андре — идти отсыпаться. К нему никто не заходил: зачем тревожить человека? К счастью, соседка Саньки по домику, Маша (третьей раньше была Джейн), никак не могла найти какую-то хозяйственную ерунду и в начале девятого позвонила на пост. Пост не отвечал. Маша всполошила ближайших соседок — Ганку, Сьюзен, Лизу, последняя встревожила Тима. На пост отправились большой толпой, обнаружили потайной коридорчик, выбрались наружу (со всеми мыслимыми предосторожностями) и нашли беспомощную невменяемую Саньку. А Андре нигде не оказалось. Кстати сказать, работал ли Санькин ремень, никто не посмотрел, а когда его сняли, он отключился автоматически.

Дали знать Дьюле, дону Пабло, Кэт — Кэт в первую очередь. Кто-то заметил, что граница по-прежнему открыта. Шансов, что охотники еще не выбрались за пределы страны, почти не оставалось: слишком много времени прошло. Но все-таки Кэт попросили немедленно закрыть границу. Однако — это было самым диким во всей истории — Кэт закрыла границу только сутки с лишним спустя.

Мы начали с больницы, а не с Кэт. Нужно было отрядить врача к Дени и повидать Саньку. Дон Пабло уверял, что на девочку больно смотреть, и, конечно, оказался прав. Говорить она почти не могла: каждое слово отдавалось болью в голове. Но все-таки она нас форменным образом допросила. Выбрав меня в качестве жертвы (знала ведь, что я вру бесталанно), Санька, не отрывая глаз от моего лица, сказала:

— Врач говорит, что у Андре такая же контузия.

— Можешь не сомневаться, — кивнул я.

— Дело не в этом. Я вижу… по всему, что мне все врут. Его убили?

— Нет. Утащили как заложника.

— Куда?

— Пока не знаю. Но я его найду, из-под земли достану, — сказал я честно то, что думал.

Но Санька продолжала строго смотреть на меня: сплошные темно-серые глаза на бледно-сером лице и даже не синие, а черные круги под глазами. И я добавил:

— Он им живой во много раз нужней, чем мертвый.

Санька скривила губы. Я и сам понимал, что это страшненькое утешение.

О пропавших пограничниках Дьюла тоже ничего утешительного не рассказал. Окрестности западной базы прочесали. В процессе поисков наткнулись на встревоженного Стояна. Он, как и мы с Бет, пропустил главные события: с двумя старшими сыновьями перегонял овец наверх, на летнее пастбище, а всем прочим домочадцам велел закрыться колпаком и не высовываться. Теперь он, как и мы, пытался провести расследование и даже кое в чем преуспел. Он показал Дьюле сброшенный в глубокое ущелье искореженный, обгорелый джип. Пограничников в нем не оказалось. На самой базе явно кто-то побывал, там тоже что-то жгли. Пахло бензином и паленой резиной, но остатки костра были тщательно уничтожены. Стоян провел Дьюлу по следам и показал то место, где Дени встретился с Рён (смытых охотников им не попалось: наверно, в самом деле, как-то выплыли), потом — где охотники пересекли границу. Оставалась надежда, что Стефана и Рикардо тоже утащили как заложников, но слабая. Джип явно подбили («из гранатомета», — услужливо повторила моя память то, что без конца твердили по телевизору). У нас не нашлось экспертов, которые могли бы восстановить картину боя, но и так было видно, что дело плохо. И это пока все, что удалось узнать.

Инге не терпелось забрать врача и ехать. Они отправились в машине, по коридору (внутри него, по крайней мере, не подобьют). Коридор Инге проложила сама. Ее коня мы предложили отвести в пограничное село, но Инге сказала:

— Нет. Пусть побудет здесь. Я к вам еще приеду и сама его заберу. Заодно посмотрю, как вы тут.

Наиболее сильное впечатление на Инге произвела Санька. Пока мы разговаривали с ней, Инге все время тихонько гладила ее по голове, чем, может быть, отчасти снимала боль, и пристально смотрела в бледное лицо. Прощаясь с нами, Инге деловито сообщила:

— Приеду за Гнедком — заберу у вас девочку. Внизу она может зачахнуть от тоски, а наверху ей будет легче.

Мы простились с Инге и приступили к самой трудной части расследования — к разговору с Кэт.

Дверь взламывать не пришлось — и на том спасибо. Больше того, Бет сразу удалось сотворить чудо и вывести сестру из шока. После рождения Николки Бет приобрела одно новое свойство: раньше она как будто не решалась открыто выражать свои чувства. Стеснялась лишний раз погладить по головке, что ли. Все дети знали, что она их любит бесконечно, но мало кто бросался ей на шею. Теперь она легко и просто гладила, обнимала, целовала, утешала и вояку Дени, и суровую Саньку, и даже Кэт.