— А Петя «Ревизора» не читал.

— Ну, ты! — Петя ринулся на обидчика, но был мгновенно обезврежен.

— Пусти! — буркнул поверженный герой. — Ты, блин, дерешься, как Александра Николавна.

— Серьезно? Ты дерешься с Александрой Николавной? (Отчество, недолго думая, позаимствовали у меня). И часто? Ладно, иди, остынь немного, — напутствовал его Андре.

— А с Александрой Николавной вы бы тоже не справились, — доброжелательно сообщил знаток «Ревизора».

Это был маленький очкарик из тех странных ребят, которые ходят за учителями по пятам и вечно что-нибудь рассказывают — бесконечное и в меру интересное. Видно, им очень нужно взрослое внимание. Андре улыбнулся:

— Я не буду драться с Александрой Николаевной. С дамами драться не положено.

— Может, и не положено, а только она умеет драться лучше всех.

— И часто ей приходится драться? Хоть с этим Петей? — обернулся Андре к Саньке.

— С Петей — нет. Он, в общем, теленок. Тут есть несколько настоящих бандитов. С теми посложнее. Но их сейчас здесь нет. Считается, что родители взяли их домой на каникулы. К счастью.

— Ничего себе работка у тебя.

— Да как сказать? Я разнимала драки. При этом приходилось иногда применять силу. Весь мой ничтожный авторитет лишь на том и держится. Остальное никого не интересует.

Когда дежурство кончилось, и они вышли в отступавший сумрак утра, Андре сказал:

— А ведь, наверно, ты сейчас и в самом деле сильней меня. Надо будет подраться с тобой, что ли… Вот вернемся домой…

— Подраться можно, но вряд ли я буду сильнее. Я здесь все время чувствую, как жизнь будто куда-то вытекает. Скоро я, наверно, тоже начну задыхаться.

Они не обратили внимания на микроавтобус с затемненными стеклами, который дежурил всю ночь возле интерната, а теперь медленно подъехал к ним. Их достаточно вежливо попросили подняться внутрь и провели краткую разъяснительную беседу, то есть еще раз напомнили, что Санька не может никуда уехать, а у Андре нет никаких прав возмущаться, поскольку брак их нигде и никаким образом не зарегистрирован. Но если он захочет присоединиться к Саньке и перебраться в Москву — пожалуйста. Хорошему специалисту работа везде найдется.

— Но мы… но я сегодня должна ехать со школьниками в Питер, — пробормотала Санька. — Я не могу не ехать. Это как раз и есть моя работа.

— В Питер? Ну, в Питер — пожалуйста. Мы там за вами присмотрим, — пообещали обитатели автобуса-лаборатории с выразительными улыбочками.

Лабораторию внутри автобуса подробно рассмотреть не удалось, но на всякий случай колпак решили пока больше не ставить, обойтись просто щитом.

В квартире было тихо. В сиреневом зимнем свете проступал кавардак на кухне: миски, тарелки, бутылки, объедки. Но никто не мешал плескаться в душе и спокойно попить чаю. Андре после дежурства и беседы в автобусе повеселел и в то же время подобрался в струнку. То ли близкая авантюра так его взбодрила, то ли какая-то новая мысль, которую он крутил то так, то этак, но Саньке до поры не высказывал, отделался абстрактным сообщением:

— Иван мне говорил, что чай по-настоящему можно попить лишь в Москве.

— Да, если, например, явиться в гости к Вите и Тане. Витя говорит: «Мой чай — моя крепость». Но мы сегодня уже не успеем. Надо не забыть им позвонить перед отъездом.

— Ты ложись спать, а я покараулю, — сказал Андре. — Тебе еще и следующую ночь работать.

— А ты?

— Я подремал, пока ты разбиралась с девчонками. И в поезде могу поспать. Я привык спать урывками.

— Ты только будь где-нибудь рядом.

— Конечно. Я тебе еще и сказку расскажу. Я стал большим специалистом по рассказыванию сказок.

— Под землей? Ну, вот про это и расскажи. Только не исчезни, пожалуйста.

— Хорошо. Есть один проверенный способ, как сделать, чтобы я не исчез. Нужно вцепиться в мою руку. Знаешь, я там, можно сказать, усыновил сиротку — так это называется, да? Она очень хотела тебя видеть.

— А где она сейчас?

— У Бет с Иваном. У них Николка есть, детям вдвоем веселее. Бет нам, наверно, ее не отдаст и будет, в общем-то, права, но все равно…

Санька вздохнула:

— Давай руку. Тебя я точно не отдам, даже сиротке. Ну, рассказывай.

О том, как покупать билеты на наших вокзалах (и как не покупать), я прочитал Андре отдельную лекцию. Заранее он с этим мучиться не стал, приехал на вокзал с интернатской группой, не спуская с Саньки глаз, и потом отправился в кассу. Билет ему продали безропотно, даже в нужный вагон, но без неприятностей не обошлось. Когда я говорил ему насчет наркотиков, я, в общем, не столько предупреждал о реальной угрозе, сколько хотел дать правильный настрой: чтобы не расслаблялся на воле. Андре воспринял мои слова всерьез, и это оказалось очень кстати. Ему таки попытались подложить эту свинью в карман, но ничего не получилось. Пакетик отлетел куда-то в сторону, а Андре исчез буквально на глазах у изумленных деятелей. В толпе и толчее вокзала это выглядело очень убедительно. Пока сотрудники не знаю уж какой службы метались в поисках пропавшего клиента, он спокойно вошел в свой вагон; невидимкой подергал Саньку за руку (чтобы не волновалась) и невидимкой устроился у окошка на своем законном боковом месте. Его почти не задевали, и проводник не очень удивился, увидев в тронувшемся поезде пассажира, который вроде бы не заходил в вагон. Когда везешь команду интернатских старшеклассников, трудно сосредоточиться на тихом одиноком пассажире. «Приглядывающие» лица тоже появились в этом вагоне, но позже, когда Андре уже сидел в купе, со всех сторон окруженный школьниками. На него покосились, но больше ничего предпринимать пока не стали.

Встреча Андре с ребятами из интерната была забавной и простой. На сей раз Санька представила его по всей форме — не только ребятам, но и трем дамам, командовавшим поездкой, а также физкультурнику, жизнерадостному парню, не поминавшему ей зла.

— Ты же говорил, что ты ревизор? — недоверчиво прищурился Петя.

— Да что ты, в самом деле, шуток не понимаешь? — миролюбиво улыбнулся ему Андре.

Петя шуток не понимал, но решил не связываться с этим непонятным противником.

Рассадка интерната по местам — задача очень непростая, математически-психологическая по сути. Санька довольно ловко рассовывала и перетасовывала по купе своих шумных детей, и в одном из них, ближайшем к Андре, отфильтровалась целая компания ребят, разительно непохожих на весь остальной коллектив. Стайка белых ворон: четыре девочки (как раз последнее купе) и трое ребят. Среди них маленький прилипчивый очкарик.

Они были тише других и, пожалуй, удрученней. Наверно, все они росли читающими детьми, и всем им тяжко жилось в диком интернатском окружении. Как потом объяснила Санька, это были дети из благополучных семей, по разным причинам оставшиеся без родителей. К их горю добавился кошмар интернатской жизни, где выжить почти так же непросто, как в подземелье у Альбера.

— Посиди с ними, посмотри, чтобы их не обижали, — бросила на бегу Санька, задержавшись на секунду возле Андре, — и скажи, чтобы дали тебе гитару. У них есть.

Из остальных купе слышался буйный гвалт, не умолкавший до ночи.

— Может, помочь? — спросил Андре. — Уложить, успокоить?

Санька махнула рукой:

— Не надо. Там есть кому с ними разобраться.

Детям, отданным под присмотр Андре, было лет по четырнадцать-пятнадцать; все выглядели не особенно здоровыми: у кого непрошеная полнота, у кого, наоборот, птичьи косточки астеника. Проблемы с зубами, проблемы с кожей и, наверно, еще много разных проблем. О, королева Бет! Хоть бы раз кто сказал тебе спасибо за то, что твои приемыши выросли абсолютно здоровыми, не знающими проблем такого рода. Эту естественную норму как будто не замечали, хотя она сама по себе была чудом. Но глаза у этих ребят смотрели ясно и требовательно, заставляя принимать их всерьез, даже когда они говорили вполне детские вещи.