Подрывная деятельность реакционных церковников не могла не вызвать глубокого возмущения народа, убеждавшегося в том, что они такой же враг, как диктаторы, латифундисты, иностранные — и прежде всего американские — монополии, как империализм Соединенных Штатов, нагло предпринявший в дни революции вооруженную агрессию против Мексики.
Годы спустя после событий, о которых повествует Яньес, мексиканцы приняли новую конституцию (5 февраля 1917 года), своим острием направленную против всевластия католической церкви, равно как против земельной олигархии и иностранных монополий.
Мексиканская революция 1910–1917 годов нанесла серьезный удар по католической церкви, хотя реакционные клерикалы по сложили оружие и в последующие годы продолжали вести борьбу, пытаясь свести на нет завоевания парода: они бросали вызов конституции 1917 года, а через десятилетие после се провозглашения разожгли на земле штата Халиско кровопролитный мятеж «кристерос», мгновенно перекинувшийся на территории соседних штатов. Выступление головорезов-мятежников, по наущению клерикалов взявших эмблемой образ Христа (но-испански: Кристо) и направлявшихся верхушкой церковной иерархии, стоило стране сотни тысяч человеческих жизней.
Родившемуся в 1904 году в Гуадалахаре, главном городе штата Халиско, Яньесу довелось с детских лет быть свидетелем многих эпизодов революционного времени, происходивших в этом штате, ставшем сценой почти всех его романов, новелл, жанровых зарисовок, очерков.
В Гуадалахаре, втором по значению, после столицы республики, культурном и промышленном центре, давно прозванном «жемчужиной мексиканского Запада», прошло детство и молодые годы будущего писателя. Здесь он получил юридическое образование, занимался адвокатской практикой, сотрудничал в местных газетах, преподавал в различных учебных заведениях. В соседнем штате Найарит был ректором института (1930–1931 гг.). Переехав в столицу, учился на философском факультете Национального университета, по окончании которого ему была присуждена ученая степень доктора философии (позже он, впрочем, скажет; «Изучая историю философии, я пришел к выводу, что трудно, почти невозможно быть философом, а потому отдал предпочтение деятельности творческого, литературного плана, отвечающей моим склонностям»[133]). В Мехико он читал лекции, служил в министерстве просвещения, ведая отделом учебных программ радиовещания, и в министерстве финансов, возглавляя библиотечно-архивный департамент. С 1953 по 1959 год занимал пост губернатора штата Халиско. Выполнял и дипломатические миссии. За многие исследования в области литературоведения и филологии Яньеса в 1953 году избрали действительным членом Мексиканской академии языка, президентом которой он стал в 1974 году. В последний период жизни, — умер Агустин Яньес в 1980 году, — он был министром народного образования, назначался руководителем правительственных комиссий.
Однако широкую популярность Агустину Яньссу принесли не официальные посты, не педагогическая работа, а полувековой литературный труд.
Литературой, как вспоминал Яньес в одной из бесед, он увлекся в юные годы, когда читал и перечитывал романы и повести испанских и мексиканских классиков. Девятнадцатилетним ему удалось напечатать свое первое произведение. «Это, конечно, был весьма неудачный опыт», — признавался писатель и не включал его и свою библиографию, lie привлекли большого читательского внимания и последующие пробы пера — рассказы, появлявшиеся в периодической печати, хотя их автор уже числился среди основателей литературного журнала «Бандера де провинсиас», выходившего в Гуадалахаре в 1929–1930 годах и объединявшего молодых поэтов и прозаиков. Однако не очень удачный дебют в литературе не обескуражил юношу, а лишь побудил его внимательнее учиться у мастеров, среди которых Агустин Яньес числил Федерико Гарсиа Лорку, Рафаэля Альберти, Хуана Рамона Хименеса (возможно, именно потоку проза Яньеса столь поэтична), и взыскательнее относиться к слову.
Особое влияние на прозу Агустина Яньеса оказала поэзия Рамона Лопеса Веларде (1888–1921), одного из основоположников национальной лирики Мексики XX века. Стихи этого прекрасного поэта, сотрудничавшего в гуадалахарской газете «Эль рехиональ», юный Агустин заучивал наизусть, — они были созвучны его душе и не могли не оставить след, достаточно явственный, в будущих произведениях романиста. В этом нет ничего удивительного. «Личность и творчество Рамона Лопеса Веларде столь сильно воздействовали на умы мексиканцев; что никакой иной поэт с ним не мог сравниться… — писал Николас Гильен. — Истоки поэзии Лопеса Веларде — в душе мексиканца, это его лирическое выражение, наиболее всеобъемлющее, наиболее нежное и вместе с тем наиболее глубокое»[134]. Лейтмотив поэтической книжки Лопеса Веларде «Тревога» в известной мере совпадает с лейтмотивом романа Яньеса «Перед грозой». А образ Виктории, героини романа, как подтверждал Яньес, возник под влиянием стихотворения Лопеса Веларде «Пока умирает вечер…». Из другого произведения Лопеса Веларде — поэмы «Нежная отчизна» Яньес позаимствовал название своего романа «С подведенными глазами, с подкрашенными губами», эпиграфом к которому были поставлены строки поэмы. Спустя сорок лет после смерти автора прославленной патриотической поэмы, по словам Николаса Гильена, «национальной песни» Мексики, издается сборник новелл Агустина Яньеса «Чувства на волю» с многоговорящим посвящением: «Рамону Лопесу Веларде, столь близкому».
Агустина Аньеса, как и Рамона Лопеса Веларде, непреодолимо влекла к себе мексиканская провинция, деревня, где оба они, прозаик и поэт, открывали родники народного гения. В гуще жизни, среди простого люда, глубокими корнями связанного с отчим краем, оба мастера слова черпали свое вдохновение.
Нельзя не принимать во внимание, что на творчество Яньеса оказала влияние во всем ее своеобразии мексиканская революция, основной движущей силой которой под лозунгом «Земля и свобода!» выступило крестьянство. (Эмилиано Сапата возглавлял Освободительную армию Юга, а Франсиско Вилья командовал Северной дивизией).
После выхода в свет в 1941 году первых книг Яньеса «Расцвет давних игр» и «Дух и лики Гуадалахары» — живых зарисовок, скорее новелл — «можно было сделать вывод, — отмечает мексиканский литературовед Эммануэль Карбальо, — что Агустин Яньес «обрел свой мир и нашел самого себя в литературе» [135]. С тех пор на протяжении долгого, исчисляемого не одним десятилетием, сложного, изобиловавшего не всегда удачными поисками литературного пути, Агустин Яньес, по суждению Карбальо, «как и все подлинные романисты, владел собственным миром, географически и исторически определяемым местом жительства автора и всем пережитым в детстве и в юношеские годы. Этот мир — его провинция, о в границах провинции — дорогие сердцу писателя места: и ее главный город (Гуадалахара), и забытые селения (Яуалика), и отдаленные ранчо, которых не коснулась цивилизация (Альтос-де-Халиско и тихоокеанское побережье)»[136].
В феврале 1945 года Агустин Яньес завершает многолетнюю работу над рукописью романа «Перед грозой». Произведение это увидит свет через два года, вначале оно будет встречено прохладно, если не сказать — холодно, а кое-кем даже неприязненно. Однако такого рода реакция на новую книгу не станет длительной и объяснялась она тем, что читателям и критике еще предстояло открыть писателя, которого почти не знали, открыть, познакомившись с его первым романом, принятым на первых порах за очередное произведение о мексиканской революции, одно из многочисленных, интерес к которым угасал. А затем последовало признание. Появились восторженные отзывы. Роман был признан значительнейшим литературным явлением и — что случается но столь часто — при жизни автора отнесен к классическим произведениям литературы Мексики XX века.
