Ах! луга, луга зелены, Где так часто я гулял, Где веселий миллионы С милой Аннушкой вкушал! Лес дремучий, лес тенистый, Что от зноя нас скрывал! Ручеек прозрачный, чистый, Что по камешкам журчал! О места, что столько милы Мне казались прежде с ней! Стали вы теперь унылы, Нет уж мне приятных дней! Лишь она мне изменила, Изменило всё мне вдруг; Вид природа пременила, Весь поблек зеленый луг. Ручеек, что быстро лился Меж цветущих берегов, Уж теперь остановился; Нет вокруг его цветов! Птички прежде сладко пели, Вили гнездышки в лесах; Но теперь все улетели, Я один лишь здесь в слезах! Листья со древес упали — Нет нигде ни в чем отрад! Мрачны дни зимы настали, Рай мне стал — ужасный ад. <1795> (На голос: «Ой, Наташеньки здесь нет…») Я слыхал: в Москве пространной Много злата и сребра; Град престольный, град избранный; Много всякого добра! На клячонке я собрался На Москву хоть посмотреть; Катеньке там обещался Я на девок не глядеть. Ах! мой ангел, успокойся! С кем могу тебя сравнить? Будь уверена, не бойся: Буду век тебя любить. Признаюсь тебе, я встретил Множество в Москве девиц; Но божусь, что не приметил Я тебе подобных лиц. Как-то щеки их краснее Щечек кругленьких твоих, Но ты их сто раз милее; Что-то всё не так у них! Здесь огромные палаты, Много, много здесь всего! Люди всем в Москве богаты, Нет лишь счастья одного. Ворочусь-ко в деревушку На клячонке я своей! Там оставил я подружку, Привезу гостинцу ей. Ленточку я голубую В знак любви Катюше дам; За подарок поцелую, И найду я счастье там. <1795> Намедни в рощице гуляя, Где птички порхали одне, Там песни соловья внимая, Вдруг что-то грустно стало мне. Невольным образом вздохнувши, Я с горя к речке подошел, И, на ветвистый дуб взглянувши, Под тень на бережок я сел. Луна свой вид изображала В студеной зе́ркальной реке И тихи воды посребряла, А соловей пел вдалеке. То громко пел, то очень нежно, То жалобно он тосковал. Я, слушая его прилежно, В задумчивость глубоку впал. Меж тем он, в рощице летая, На дуб ветвистый прилетел, И, душу томну услаждая, Еще, еще нежнее пел. Из глаз вдруг слезы покатились И облегчили грудь мою; Слезами чувства освежились — Я обратился к соловью. «Ужель и ты несчастье знаешь, Любезный, милый соловей? Иль только мне лишь сострадаешь Ты в горькой участи моей? Я матери, отца лишился,— В слезах ему я говорил,— А там — жестокою пленился И без надежды полюбил!.. Но ты, мой друг, о чем сгрустился, И отчего ты так уныл?» — «Я с милой, с милой разлучился: Я только для нее и жил! Она вечор мне изменила! Я муку лютую терплю; Она другого полюбила, А я так всё ее люблю!» Пропел и полетел тихонько Неверную свою искать; А я, вздохнув, пошел легонько Домой по милой тосковать. Пришел — и легкий сон на время Плениру предо мной явил. Проснулся я и зол всех бремя Еще сильнее ощутил. <1796> Лейтесь, слезы, вы ручьями! Дайте сердцу отдохнуть. Мне назначено судьбами Ввек в несчастии тонуть. |
