Славное море, священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал,— Плыть молодцу недалечко. Долго я звонкие цепи влачил, Душно мне было в горах Акатуя, Старый товарищ бежать пособил, Ожил я, волю почуя. Шилка и Нерчинск не страшны теперь,— Горная стража меня не поймала, В дебрях не тронул прожорливый зверь, Пуля стрелка миновала. Шел я и в ночь и средь белого дня, Вкруг городов озираяся зорко, Хлебом кормили крестьянки меня, Парни снабжали махоркой. Славное море, священный Байкал, Славный мой парус — халат дыроватый. Эй, баргузин, пошевеливай вал,— Слышатся бури раскаты. «Хас-Булат удалой, Бедна сакля твоя, Золотою казной Я усыплю тебя. Саклю пышно твою Разукрашу кругом, Стены в ней обобью Я персидским ковром. Дам коня, дам кинжал, Дам винтовку свою, А за это за всё Ты отдай мне жену. Ты уж стар, ты уж сед, И с тобой не житье, На заре юных лет Ты погубишь ее. Под чинарой густой Мы сидели вдвоем, Месяц плыл золотой, Все молчали кругом. Лишь играла река Перекатной волной И скользила рука По груди молодой. Она мне отдалась До последнего дня И Аллахом клялась, Что не любит тебя». — Князь, рассказ ясен твой, Но напрасно ты рек — Вас с женой молодой Я вчерась подстерег. Береги, князь, казну И владей ею сам, А неверну жену Тебе даром отдам. Ты сходи посмотри На невесту свою — Она в спальне своей Спит с кинжалом в груди. Я глаза ей закрыл, Утопая в слезах. Поцелуй мой застыл У нее на устах». В саду ягодка лесная Под закрышею цвела, А княгиня молодая С князем в тереме жила. А у этого у князя Ванька — ключник молодой, Ванька-ключник, Злой разлучник, Разлучил князя с женой. Он не даривал княгиню, Он ни златом, ни кольцом, Обольстил Ваня княгиню Своим белым он лицом. На кроватку спать ложилась И с собой Ваню брала. Одну ручку подложила, А другою обняла: «Ты ложись, ложись, Ванюша, Спать на князеву кровать». Ванька с нянькой поругался. Нянька князю донесла. По чужому наговору Князь дознался до жены. Он вышел на крылечко, Громким голосом вскричал: «Ой вы, слуги, ой холопы, Слуги верные мои, Вы подите приведите Ваньку-ключника ко мне!» Вот ведут, ведут Ванюшку На шелковом поясе. На нем шелкову рубашку Кверху ветром подняло, Его светло-русы кудри Растрепались по плечам. Вот подходит Ваня к князю, Князь стал спрашивать его: «Ты скажи, скажи, Ванюшка, Сколько лет с княгиней жил?» — Про то знает грудь, подушка, Еще князева кровать, Да еще моя подружка — Это князева жена». — Ой вы, слуги, ой холопы, Слуги верные мои, Вы подите ды вкопайте Два дубовые столба, Ды возьмите и повесьте Ваньку-ключника на них!» Что стоишь, качаясь, Горькая рябина, Головой склоняясь До самого тына? Головой склоняясь До самого тына? А через дорогу, За рекой широкой, Так же одиноко Дуб стоит высокий. Так же одиноко Дуб стоит высокий. «Как бы мне, рябине, К дубу перебраться? Я б тогда не стала Гнуться и качаться. Я б тогда не стала Гнуться и качаться. Тонкими ветвями Я б к нему прижалась И с его листами День и ночь шепталась… И с его листами День и ночь шепталась… |
