Литмир - Электронная Библиотека

 – Зря вы отказались. Мороженое – высший класс.

 А она сказала:

 – Со всей этой кутерьмой я даже не спросила, как тебя зовут.

 – Настя, – представилась я. – Анастасия Головина. А вас зовут Альбина Несторовна, я уже слышала.

 –  Не такая уж я и старая, чтобы звать меня по имени-отчеству, – улыбнулась она. – Можно просто Альбина. Альбина Риберт.

 Я полюбопытствовала:

 – А Рюрик – он кто?

 – Мой водитель и охранник, – ответила Альбина.

 – Кажется, он очень добросовестно и ревностно исполняет свои обязанности, – заметила я.

 – Да, пожалуй, – согласилась Альбина. – Иногда даже чересчур.

 Добросовестный и ревностный исполнитель своих обязанностей вернулся с полным пакетом. Альбина сказала:

 – Это тебе.

 В пакете были роскошные персики, кулёк с конфетами и двухлитровая упаковка апельсинового сока.

 – Мне? – оторопела я.

 – Тебе, – подтвердила Альбина с улыбкой. – В качестве компенсации за моральный ущерб.

 – А откуда вы знаете, что я люблю персики? – пробормотала я.

 Альбина только загадочно улыбалась. Всю дорогу в уголках её губ мне мерещилась эта улыбка изуродованной Джоконды, пока джип наконец не остановился и не настала пора прощаться. Повернувшись спиной к дверце, я чувствовала незрячий взгляд и не ошиблась, обернувшись к машине вновь. Моя рука встретилась с рукой Альбины.

 – Настенька... Мне почему-то не верится, что наши пути расходятся навсегда.

 Мне тоже не верилось. Я приложила ключ к углублению в электронном замке, и дверь с мелодичным звоном открылась. Рюрик стоял на нижней ступеньке крыльца.

 – Альбина Несторовна, моя помощь нужна?

 – Нет, жди в машине, – ответила Альбина.

 Мне не верилось, что я помогаю едва знакомой слепой женщине подняться по ступенькам до моей квартиры; не верилось, что мне не хочется с ней расставаться, что от доверчивого прикосновения её руки к моему плечу у меня странно сжимается и вздрагивает сердце; не верилось, что я сама хочу, чтобы она переступила порог моей убогой двушки в старой кирпичной «хрущёвке».

 Мне не верилось, что на плите закипает чайник, а по моим щекам катятся дурацкие, непонятные слёзы, и вместе с тем мне хорошо – так хорошо, как ещё никогда в жизни не было. Альбина, вытирая пальцами мои мокрые щёки, удивлённо спрашивала:

 – Что? Что такое? Почему ты плачешь?

 Я плакала оттого, что сердцу было тепло от её непрошеного, самовольного «ты», которого я не разрешала ей говорить мне, но которое было как вспышка света в непроглядном мраке моего странного существования. А ещё вот почему:

 – А вы мне снились, Альбина. Я видела вас... Не совсем такую, но это были точно вы. И ещё мне снилась сирень.

 На столе стоял букетик ромашек. Рука Альбины случайно задела белые лепестки, замерла, а потом вытащила из стакана одну ромашку. Взяв с блюда персик, она положила их вместе и сказала:

 – А мне снились персики и ромашки. 

 Персик и ромашка, согретые её руками, перешли в мои.

 – Так я себе представляю тебя. Это ты. Вот этот пушок на кожице персика – это твой голос. Твои щёки пахнут персиком. А ромашки – это твои глаза.

 Такого со мной ещё никогда не было. Обжигающая растерянность струилась в заварочный чайник, разливаясь ароматом зелёного чая и мяты, чуткие пальцы Альбины отщипывали белые лепестки от жёлтой серединки. Я спросила:

 – На что вы гадаете?

 – Встретимся ли мы снова, – ответила она.

 Как вы думаете, что у неё вышло? «Встретимся». Причём мне пришлось поверить ей на слово, потому что она гадала не вслух, а про себя, чуть шевеля губами. Последний лепесток она не стала отрывать, а протянула вместе со стебельком мне, блеснув в улыбке рядом ровных, ухоженных зубов.

 – И что это значит? – спросила я.

 – Это значит, что ты должна дать мне свой номер телефона, – ответила Альбина.

 – А как вы его запишете? – удивилась я. – Вы же... ну, не видите.

 – Я запомню, – улыбнулась она. – У меня хорошая память.

 Я назвала одиннадцать цифр, а она сразу же на ощупь ловко нажимала соответствующие клавиши на своём телефоне. Потом она нажала кнопку вызова, и в моей сумочке заиграла мелодия звонка.

 – Значит, ты меня не обманула, и это действительно твой номер, – сказала Альбина.

 – Почему, по-вашему, я должна была вас обмануть? – слегка обиделась я.

 Она убрала телефон, помолчала, вертя в пальцах ромашку.

 – Ничего... Забудь. Ты не будешь против, если я тебе позвоню?

 Я сказала, что не буду против. Я проводила её до машины, а она, прежде чем сесть, дотронулась на прощание до моей руки. А я, хоть и не знала наверняка, что именно у неё выпало на ромашке, зачем-то сжала её пальцы. Это пожатие было почти так же интимно, как близость: ладонь крепко вжимается в ладонь, её кожа плотно соприкасается с моей, и она как будто входит внутрь меня.

 Вернувшись, я сама взяла ромашку и погадала. На последний лепесток выпало «встретимся». Взяв телефон, я присвоила высветившемуся на экране последнему пропущенному вызову имя «Альбина».

 Вот так мы познакомились.

 14 октября.

 Утром отец ушёл на работу. Всё как обычно. Он как будто пришёл в себя, перестал пить, «переморщился». Я должна бы вздохнуть с облегчением и наконец отоспаться, но вздоха не получается.

 Он ушёл на работу, как обычно. Не зная, что я задумала. Бедный, бедный папа, что он увидит, когда придёт домой…

 Я знаю, это подкосит его. Но больше так я не могу.

 Не знаю, что со мной. Это какая-то стена, она вокруг меня, и я не могу сквозь неё пробиться, не могу её раздолбить. Я как будто парализована. Я стою на месте и не могу сделать шаг. Это вроде бы просто, все это делают, а я почему-то не могу. Не знаю, что это со мной.

 Очевидно, со мной что-то не то. Почему я такая? Не знаю. Не могу найти ответа. А вокруг такое дерьмо, что жить не хочется. Не хочется искать, не хочется строить, не хочется дышать. Вы скажете: струсила. Не буду с этим спорить и что-то доказывать. Я не хочу ничего доказывать, потому что не знаю, что именно нужно доказывать. И нужно ли вообще. Потому что всё равно никто не слушает. Всем плевать.

 Кто я? Я никто. Я могла бы стать кем-то, но не вижу смысла. А может, и не могла бы. Потому что что-то не так в моей голове. Всё зависло. Наверно, надо начать с начала. Перезагрузка…

 Ника, пожалуйста, не следуй моему примеру. У тебя вполне может что-то получиться. Ты – не я, хоть мы и похожи. Если тебе кто-то скажет, что ты никто и звать тебя никак, ты плюнь этой сволочи в глаза. И живи всем назло. Но если ты последуешь за мной, мы ТАМ обязательно встретимся, и я обещаю, что ТЫ У МЕНЯ ПОЛУЧИШЬ. Только попробуй!

 Наверно, вы скажете: вот дура, чего ей не жилось? Она даже и жить-то не начала. Говорите, что хотите. Мне от этого не легче. Из моей жизни получилось какое-то недоразумение, а вернее, вообще ничего не получилось.

 Итак, отец ушёл на работу, сейчас девять утра. Я принимаю душ, мою голову, сушу волосы феном, накладываю макияж. Зачем? – спросите вы. Да так. Хочется выглядеть.

 Десять утра. Иду в туалет, освобождаюсь от нечистот в моём теле. Надеваю ночную рубашку, открываю кран, набираю в ванну тёплой воды. Пока вода набирается, точу нож. Чтобы кровь не сворачивалась, глотаю пачку таблеток нурофена – это обезболивающее средство, и у него есть свойство разжижать кровь, способствуя кровотечению. Это мне кстати. Кстати ещё и то, что он вызывает у меня сонливость. Надеюсь, будет не так больно и не так страшно.

 Ванна набралась. Я стою, глядя в воду. Она ещё прозрачная, но скоро станет красной. И вдруг – телефонный звонок.

 Я долго не снимаю трубку, но телефон настойчиво звонит. Интересно, кому я ещё нужна? Я стою с ножом в руке, пока звонки не прекращаются.

 Странно, но этот звонок выбил меня из колеи, поколебал мою решимость. Я уже собиралась уйти, но он вдруг прозвучал, а я не сняла трубку, и теперь мне интересно, кто это был. Я не могу уйти, пока не узнаю, кому я понадобилась.

3
{"b":"204217","o":1}