— Наверняка есть что-то еще… — повторил Мастер и замолчал.

Ночь опустилась на затихающий город. Никому не было дела до трех человек, медленно бредущих по улицам. На этот раз я шел сам, не рискуя держаться за Мастера. Последствия пугали меня. Я бы не сказал, что мне стало лучше, но мне не становилось хуже и жжение в желудке утихло, он больше не пытался вылезти через мое горло.

Взошла луна. Мы шли молча, Мастер указал на ворота и вывел меня на дорогу. Вокруг темнели огороды и сады, ровными рядами залитых серебром силуэтов уходящие вдаль.

— Еще подальше от города, быть может, что-то изменится? — предположил Дон.

— Ничего не измениться, усади его, вон скамья у ручья, — Мастер толкнул меня и я присел. Где-то у ног текла вода, вновь застрекотала замолкшая цикада. — Он — мертвее некуда, я ощущаю свою метку, но она словно висит в пустоте. Очень странный эффект, он словно истерся, истратился на что-то, и отрезан от мира живых. Когда только успел, он все время был у меня под присмотром! Демиан, ты ходил в подземелья без Рене?

Я слабо покачал головой.

— Демиан, ты совершал какие-то ритуалы, использовал свои силы?

— Нет, — я зажмурился. — Этот яд жжет меня изнутри.

— Пока он не восстановит энергии, мы ничем ему не поможем, — подытожил Дон, — давай исходить из того, что есть. Отвар Вирель свяжет действующие вещества Волчьего листа, а мы ускорим ему метаболизм. Эта дрянь выйдет из организма сама. Побольше пить и двигаться…

— Похоже, Дон, это единственное, что ему остается. На-ка флягу, пей. Теперь, Демиан, тебе остается только ждать и двигаться. Попей немного и пошли.

Я согласно кивнул и поднялся.

Приторный запах ночных цветов сводил меня с ума, от треска цикад раскалывались виски, влажная трава быстро промочила ботинки и брюки по колено, но я старался не обращать на это внимания. Воздух менялся резко, контрастно, когда местность начинала понижаться, мы словно проходили сквозь холодную границу и прохлада окутывала нас; то вдруг мы вступали в теплый поток, приятно согревающий кожу.

— Мастер, — я пошатнулся, остановившись на неровной почве, но устоял. Усталость давила на плечи, но я отстранял ее как нечто преступное или недостойное моего внимания. Но холод в спине я не мог так просто отпихнуть. — Эта спина убьет меня наперед! Вылечи меня, избавь от этих каждодневных мучений.

Во взгляде мага скользнула жалость, но лишь на мгновение. Он не ответил, его рука легла поверх шрама на спине, подтолкнув вперед, и мы продолжали идти дальше. Дон обошел меня и пошел рядом с Мастером, поддерживая его под локоть, потому что маг стал вдруг часто спотыкаться.

Холод медленно отступал.

Ночь кончалась, когда мы вернулись в город. Такой смертельной усталости я не испытывал никогда в жизни, но чувствовал себя немного лучше. Меня снова заставили выпить горький отвар и разрешили провалиться в темноту беспамятства.

— Проснись.

Кто-то мягко потряс меня за плечо. Я нехотя открыл глаза, и мир закрутился вокруг, краски ослепили. Я застонал, потянувшись к голове, но в руки мне тут же сунули кружку и помогли сесть.

И снова я пил свое горькое лекарство, но на этот раз мой желудок не бунтовал. Я с трудом вспомнил, что меня недавно отравили и покорно допил питье, после чего вознамерился лечь. Все тело болело, суставы, мышцы, как во время тяжелой болезни, правда жар, похоже, немного спал. На мою слабую попытку опуститься обратно, голос Мастера сообщил:

— Пора вставать!

Радость мага, разозлила меня. Я с трудом вновь открыл глаза и обнаружил, что Мастер улыбается! А я так хотел спать! Я поспешил ему это сообщить, но он был неумолим:

— Тебе помочь?

— Мастер, оставь меня, — вновь тихо попросил я.

— Тебя ждет Оружейник, негоже опаздывать! Ради тебя он дал детишкам погулять сегодня вместо того, чтобы выполнять с нем необходимые упражнения. Ты же не хочешь, чтобы его старания пропали зря?

Я взглянул за окно. Ночной сумрак еще не оставил землю — мне дали не более часа сна. Усталость, что поселилась в моем теле, была непостижимой, но Мастера это не трогало. Он заставил меня встать.

В комнате было убрано, пол тщательно протерт, окно настежь открыто, а воздух прохладен и свеж. Отравленное вино, разлитое мною по столу и полу, было присыпано белым порошком, кувшин куда-то унесли. В чашу тоже был насыпан белый порошок.

Меня била легкая дрожь от слабости, с которой я был не в состоянии справиться, но маг не обращал на мое недомогание никакого внимания. Он потащил меня вниз, через весь город, к кухне, где уже ждал нас сидящий на крылечке Оружейник. На его коленях лежали два деревянных меча. Он встал и приветливо протянул один из них мне.

— Опять останемся здесь, — сообщил он. — В саду слишком много нового, что будет тебя отвлекать.

Мне было все равно, я взял предложенное оружие, рука подрагивала.

Меч этот был новым. Новым в прямом смысле, Оружейник сделал его накануне и заявил, что выточил специально под мою левую руку. Еще вчера я бы попросил у него тот меч, которым уже работал, но сегодня у меня не было сил, чтобы думать или чего-то желать.

Оружие постоянно выпадало у меня из руки, оно казалось тяжелым, тело — неуклюжим. В висках пульсировала боль, разрывая голову на части, а Оружейник все требовал, чтобы я повторял комбинацию защит и нападений, которые делал вчера с легкостью. Он тормошил меня, заставлял двигаться.

Сегодня он отбил мне не только руки. И так у меня все ныло, но он с завидным постоянством наносил на мое тело один синяк за другим, стараясь разбудить от ядовитого сна.

Но я не мог проснуться.

Я часто спотыкался и падал. Разбил о камень ладонь правой руки, но старался не обращать на все это внимания. Только движение могло спасти меня. Эта мысль застряла где-то поперек сознания и мешала остановиться или сдаться. Меня то и дело заставляли пить и я повиновался.

День был сумрачным, прохладным. Тяжелые свинцовые тучи обложили небо, низко повисли над равниной, принеся с собой невнятное чувство беспокойства. Зато тренироваться было немного легче. Было бы легче, если бы я был здоров, а так…

Небо то и дело грозило вылиться на нас дождем. Потом издалека накатил гул. Гром катился по равнине подобно морским волнам. Вскоре вокруг нас сверкали молнии, небо хлынуло на безудержными потоками холодной воды, гром то и дело оглушал. Мастер, который не уходил сегодня, перебрался под навес у крыльца оружейной, но Оружейник и не думал прекращать тренировку.

В тот день мне удалось переступить через себя, сломать непреодолимый барьер всепоглощающей усталости и боли. Дождь отрезвил меня, и мое тело вновь вспомнило все то, чему обучилось вчера.

Мне часто давали короткие передышки, разрешая присесть у стены и тогда я неизменно проваливался в забытье, но перерывы были недолгими и меня снова поднимали на ноги. Оружейник превратился в надсмотрщика, а Мастер в смекалистого палача, отдающего приказания. И все же я был жив. К вечеру Дон принес с кухни немного подсушенного хлеба в прибавку к ставшему уже привычным горькому чаю и я ел стоя, хотя ноги просто подкашивались.

Еда отняла последние силы и когда Оружейник выгнал меня в центр двора, я поскользнулся и упал на спину, уже не ощущая собственного тела. Редкие капли дождя падали мне на лицо. Серое небо равнодушно смотрело на маленького человечка, и я чувствовал его пронзительный взгляд.

— Мы загоним его в могилу, — проворчал Оружейник, вытирая с лица влагу.

— Он прожил еще один день и это твоя заслуга, — возразил Мастер.

— Это его заслуга, вот в чем фокус, сколько нужно времени, чтобы яд вышел из его тела?

— Не знаю, — маг понурился. — Вирель нашла в книгах упоминание о Воющем листе, противоядие есть, надеюсь, Дону удастся найти нужные ингредиенты. Думаю, он больше не поднимется сегодня, бедняга…

Мастер легко поднял меня на руки, как уже делал это неоднократно. Я надеялся, что он отнесет меня в комнату и оставит в покое, но маг усадил меня в трапезной, велев не упасть. Я, как мог, старался выполнить его приказ и облокотился о стол, чувствуя на себе любопытные взгляды. Голова сама собой легла на руки, и я уснул мгновенно, еще не успев закрыть глаза.