— Не заблудись в себе, — сказал, наконец, Мастер. — Не лезь в бутылку, горлышко узкое, можешь и не вылезти… И возвращайся живым.

Он повернулся и шагнул в темноту, не удосужившись позвать дракона. А, может статься, ночью чтобы взлететь ему не нужны были чужие…

— Теперь мы остались одни, — ящер подобрался, мягко шагнул вперед, огибая место, где я стоял. Его покрытый шипами хвост качнулся в опасной близости от меня, глаза, полные лунного света, глядели внимательно, будто пытались загипнотизировать. — И ты — мой человек, я волен поступить с тобой так, как считаю нужным.

— Да? — легко усмехнулся я.

— Ты будешь любить меня и бояться, — пообещал дракон и я ощутил натиск изнутри своего тела. Его прикосновения были подобны ударам молота, и я с легкостью отсек их, воздвигнув уже привычные стены собственного сознания.

Дракон шумно выдохнул и описал вокруг меня круг, словно приглядываясь или выбирая, с какой стороны лучше куснуть.

Его давление ослабло, теперь оно казалась мне легким прикосновением, тонкими щупальцами обвивающим пустоту в моем разуме. Он копошился там, ища лазейку, чтобы прорваться и завладеть мною и, я уверен, если бы это ему удалось, мои муки были бы нечеловеческими. Но независимо от этого, я бы все равно всей душой любил эти глаза, которые смотрели вглубь меня.

Тогда, понимая, что он все равно получит свое, я шагнул внутрь него также, как он рвался в меня. Невольные уроки Мастера не прошли для меня даром, я слишком хорошо усвоил, что цепь всегда имеет два конца, если она натянута. Но дракон этого не знал, и ужас его был неописуем, когда он, занятый мною, вдруг обнаружил дерзкое вторжение.

Но я держал крепко.

Ты никогда больше не будешь испытывать меня, — зло процедил я. — Ты никогда больше не прикоснешься к тому, что тебе не принадлежит. Ты будешь моим драконом в той же степени, в которой я буду твоим человеком, и не более. Насколько многим ты готов пожертвовать? Решай сам.

Ты, — зашипел он в ответ, — принадлежишь мне. Я не позволю тебе перечить.

Дракон, ты верно совсем глуп, если даже не пытаешься понять: все, что ты делаешь возвращается к тебе. Не пересекай черту, иначе я сотру тебя в пыль.

Я вырасту и стану сильнее. И тогда ты пожалеешь, — казалось, дракон в отчаянии. Мой дракон. Он признавал, что не в состоянии противиться мне.

Я отвечу тебе той же яростью, — возразил я. — Уймись, остановись.

Откуда она, твоя ярость, что делает тебя таким сильным? — он был озадачен.

— Не ты причина моей ненависти, — признался я самому себе, начав говорить вслух. Я сам не заметил, как отпустил дракона, но он точно не мог вырваться, потому что перестал сопротивляться.

— Быть может, в этом и есть наш секрет? — внезапно спросил ящер.

Понимая, что эхо моих мыслей затронуло и его, я тихо вздохнул:

— Идти по пути наименьшего сопротивления?

— Да, — ящер отстранился, он словно первым отступил, давая слабину, но это было не так. Я чувствовал его замешательство и непонимание. Сейчас заключалась самая важная сделка моей жизни. Я это знал. Дракон это знал.

— Это подойдет нам, — согласился я, подходя к лошадям. Ящер внимательно смотрел на меня и его взгляд заставлял мое сердце биться неровно. Я чувствовал этот взгляд всем телом, но он не причинял мне боли.

Поймав морду Анраде, я притянул огромную голову коня Мастера к себе и шепнул ему на ухо приказ.

Домой.

Он посмотрел на меня блестящим, черным глазом, и, не мешкая, пошел в темноту. Другие лошади потянулись за ним, но порыв Алрена я остановил, преградив тому путь.

— Куда это ты собрался, дружок? — спросил я его участливо. — Решил отправиться без меня?

Конь тихо фыркнул, но за дни пути через горы он будто бы успокоился и снова привык ко мне.

— Это она убила твоего коня, — подсказал дракон. Я вздрогнул, поняв, о чем говорит ящер. — Я знаю о ней все.

— Прекрати, Мрак, — велел я.

Дракон наклонил голову, словно оценивая то имя, которое я ему дал, потом развернулся и боком упал в пропасть темноты.

Я не возражал, пусть себе летит, ощущая собственную свободу от меня и давая мне время немного свыкнуться с тем, что произошло.

Заставив Алрена взять в рот грызло и затянув непослушными пальцами пряжки, я проверил все седла и собрал в одну сумку оставшиеся запасы.

— Придется потаскать все это с собой, — седлая жеребца, сообщил я. Конь раздраженно ударил копытом в пол. Он был явно не в восторге от моих манипуляций. Подхватив повод, я потянул его за собой, но Алрен уперся и мне пришлось грубо дернуть его на себя, прежде чем удалось сдвинуть застывшее животное с места.

Я прошел тем же путем, каким мы ехали, до анфилады залов, расцвеченных желтыми узорами, и там повернул. Теперь мы с конем шли туда, где еще не бывали, но я не чувствовал страха перед царившим здесь одиночеством. Я ощущал себя по-новому в другом, непривычном, но сильном теле, и это было для меня внове. Это чувство веселило, давало посыл двигаться и действовать, хотя я толком не знал, куда иду и чего на самом деле хочу.

Я шел, вслушиваясь в громкое эхо, отраженное стенами, которое рождали удары подков по камням, и за всем этим разбирал далекий монотонный гул. И чем дальше я шел, тем богаче становились выбитые на стенах и потолке узоры, и тем громче становился звук падения воды.

Свет начал меркнуть и угас, погрузив коридор впереди в кромешную темноту. Я видел стены и пол, тьма больше не была для меня преградой, но пришло время испытать себя в деле. Я поднял голову, вглядываясь в сияние на стенах, я видел будто в другом слое частицы энергий, испускаемые рисунками, я тянулся к ним, готовый осязать и направлять, но не ощущал отклика.

— Твоя защита, — ехидно сказал голос дракона из-за спины, — не выпустит тебя наружу, и не впустит ничего.

Внутри меня мягко толкнулось его сознание.

— Пока ты не раскроешься, не сможешь ощутить потоки мира. Глупо быть слепцом, имея зрение.

Я молча глядел, как ящер проходит мимо и видел, как свет охотно потек за ним следом, собираясь и концентрируясь вокруг мускулистого тела. Так, в сиянии света он шествовал впереди меня, пока стены не расступились. Тогда дракон припал на передние лапы и, взмахнув крыльями, оторвался от пола, поднимаясь все выше между деревьями великанами — каменными колоннами, чьи толстые ветки, подобные балкам, подпирали широкий свод.

Северный не лгал. Главный тронный зал был огромен и богат, позолоченные нити свисали с кварцевых полупрозрачных ветвей, украшая их наподобие гирлянд. На полу, присыпанные пылью, расходились едва различимые рисунки и я, поддавшись внезапному порыву, стремительно прошел вперед и прикоснулся ладонью к камню, раскрывая свое сознание.

И с тем, как проникали в мой разум видения, я ощущал тяжелую поступь приближающегося дракона. Он волен был делать со мной, что пожелает.

Из-под потолка обрушились полотнища знамен, яркий свет наполнил залу, и я увидел величественное падение воды в водопаде за оплетенным причудливыми композициями из цветов, троном. Вода низвергалась с высоты, дробилась, рождая радугу.

Везде были цветы и каменные колонны деревьев казались живыми, переливаясь кристаллами распустившихся на ветвях цветов. Шелк и шкуры придавали убранству великолепия, стоящие везде жаровни испускали в воздух живительное тепло. Длинные столы вдоль стен были покрыты атласными скатертями и заставлены яствами, а с краю, над широким, вырубленным в полу очагом, медленно вращалась на вертеле, источая умопомрачительный аромат, огромная воловья туша…

Я отвел руку и невольно провел по лицу, так сильны были впечатления, к которым я прикоснулся. Но теперь я жил будто бы в новом теле и ничего не изменилось: ни слабости, ни крови. Дракон стоял прямо передо мной, глядя сощуренными глазами в темноту.

— Я вижу его таким же, — сказал глухо Мрак. — Я осязаю его в прошлом твоими чувствами, но былое не вернуть.