Стало грустно. Впору было повеситься. Я кисло улыбнулся своим мыслям.
— Ну, ладно, — Энтони отошел от стены, — к ней пойду Только я как-то нетвердо стою…
Я взял его под руку и, поддерживая, повел туда, куда он указывал. Мы пили с ним на равных еще час назад, но от немереного количества алкоголя я ощущал разве что усталость.
Почему я пошел? Потому что не мог его бросить, потому что друзья нужны для того, чтобы выручать в трудных ситуациях. В следующий раз, когда мы встретимся с ним, Энтони ожидает неприятный разговор. Уж я все ему выскажу, пусть почувствует вину и всю серьезность своей глупости!
Узким грязным улочкам Нижнего города не было конца. Они хитроумно сплетались, словно сползшиеся в клубок змеи. Темные и пустые, они едва ощутимо уходили вниз, опускаясь на бесплодную равнину степей, окруживших Гранд Сити. Мы пересекали перекрестки, потерянные в лабиринте домов, вступали в марево висящих между домами ароматов, полных запаха гниющей пищи, гари и испражнений, и тогда меня начинало поташнивать. Чтобы справиться с подступившим к горлу комом, мне приходилось дышать ртом и тогда тошнота медленно отступала.
Так далеко в Нижний город я еще никогда не заходил. Под ногами постоянно что-то скользило, а по углам, более не таясь и не стесняясь идущих мимо людей, шуршали грязными листами крупные серые крысы. Они поворачивали заостренные морды и провожали нас своими черными блестящими глазами.
Я давно привык к темноте, хорошее ночное зрение досталось мне от матери. Длинные, розовато-серые хвосты крыс казались скользкими кольчатыми червями, недовольно подергивающими головой. Чудилось, эти черви-хвосты живут совершенно отдельно от своих хозяев, и их стремления вовсе не совпадают с желаниями серых падальщиков.
Молодой лорд, — размышлял я, пытаясь занять разбушевавшийся разум. — Разве же настоящий лорд решился бы вступить в этот наполненный грязью хаос, таящий в себе миллионы опасностей? Будь я на самом деле лордом, глубокое отвращение заставило бы меня вернуться.
Какое глупое прозвище придумал мне друг, оно совсем не соответствует реальности. Неудачная насмешка, да. Пусть я люблю комфорт и должное обхождение, совершенно не переношу эти жуткие запахи бедной жизни, но так и все остальные люди. Просто они прячут это в себе, а я не считаю нужным скрывать свои чувства.
Пьяный Энтони, нетвердо шагавший рядом со мной, чувствовал себя в Нижнем городе как дома. Он ни разу даже не сморщился; скользкие ошметки и нестерпимые запахи его ничуть не угнетали. Его гнала вперед жажда любви и я знал, что ничто не сможет остановить его. Никогда бы не подумал, что мой закадычный друг посещает грязнейшие и беднейшие кварталы Гранд Сити. Все, кого выкинула жизнь на обочину дороги, собрались здесь и мстили злобно и самозабвенно тем, кто все еще ехал по той дороге и не упал с лошади…
Мы долго блуждали по переплетению темных улочек, и я вдруг со страхом подумал, что когда Энтони доберется до своей цели, я останусь в Нижнем городе совершенно один. Выбраться отсюда будет очень непросто. Тони сегодня даже не вспомнит о моей безопасности, о том, какой угрозе подвергнусь я, оставшись в одиночестве среди незнакомых домов.
— Мне сюда, — друг резко остановился.
— Ты что собрался идти в этот… подвал? — я с подозрением оглядел потрескавшееся от времени, неопределенного цвета здание. — Может, лучше вернемся в Средний город?
— Ты ничего не понимаешь, — отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, Тони. — Я тебя звал составить мне компанию, но ты не согласился. Твое право выбора, а именно выбор, если ты помнишь, составляет нашу судьбу. И определяет свободу.
Он неуверенной походкой спустился по узким ступеням — в какой-то момент мне показалось, что он сейчас упадет, — и гулко постучал в железную дверь.
Ему открыли сразу же, и я практически ослеп от яркого холодного света, вырвавшегося из-за двери В проеме через ослепляющий фон прорисовалась тонкая женская фигура. Из-за яркости света она казалось еще тоньше, чем была на самом деле, края ее были размыты, стерты.
— Здравствуй, Шива, — мягким, бархатистым голосом, полным нежности и тепла, сказала женщина и я внезапно понял, что привлекало Энтони в Нижний город. Его тянула жизнь. Настоящая, неподдельная, не обремененная ложью и обманом, резкая, опасная, но настоящая. В этой женщине не было ничего, кроме достоинства и силы. Она не хотела наживы, она готова была отдаться вся тому, кто будет достоин прийти и взять то, что ему надо.
Я задохнулся от понимания того, что здесь, среди отребья и преступности еще остались настоящие люди. Люди, которых уже нет там, в Среднем или Верхнем городе, нет, потому что они давно стали другими.
Энтони, которого здесь знали под странным прозвищем, которое я слышал впервые, счастливо засмеялся, мечтательно и мягко, вслушиваясь в ее голос. Этот смех проник мне в душу, пошел холодком вдоль позвоночника, коснулся предчувствием желудка. Я застыл на месте, не в силах пошевелиться, пораженный смехом, какого еще никогда не слышал от своего друга. Смехом ребенка, счастливо сжимающего родительскую ладонь.
— Ты не один, Шива? — женский силуэт поплыл в свете ламп, длинные волосы побежали белыми волнами, но мои глаза еще не привыкли к прямому свету из-за ее спины и я не смог рассмотреть черт.
— Мой друг уже уходит, он не захотел присоединиться к нам, — Энтони даже не повернулся ко мне. Словно забыв о моем существовании, он сделал шаг вперед, заставляя девушку посторониться и коротко поднял руку вверх, показывая, чтобы я уходил.
Он гнал меня. Он показывал, что пришла пора прощаться до следующей нашей встречи, но будет ли она, эта встреча, смогу ли я выбраться отсюда живым, не знал. Обида закралась в душу и это несмотря на то, что я прекрасно знал особенности женской магии.
Повернувшись, я медленно, словно в забытьи, пошел прочь. До меня долетели слова девушки, которые, в ночной тишине, были хорошо слышны.
— Здесь в это время, как и в любое другое опасно, Шива. Твой друг сумеет постоять за себя, если попадет в неприятности?
— Сумеет, — ответил Энтони хрипло — Он не любит оставаться в дураках. Будем надеяться, ему это удастся.
Я остановился, ощутив внезапное желание выяснить, что имел в виду Тони, но железная дверь гулко стукнулась о дверной косяк, замок громко щелкнул.
Да, он прав, не люблю оказываться в дураках и плевать мне на чьи-то надежды и сомнения! Не стучаться же теперь к ним в дверь, чтобы узнать, что он хотел сказать мне последними словами. А если это была пьяная чушь? Как я буду выглядеть? Дураком, которым я выглядеть не люблю!
Вздохнув глубоко, отравив свои легкие гаммой неприятных запахов, я уверенно зашагал вперед по улице.
Слух заметно обострился. Здесь, в Нижнем городе весь свет был направлен в дома, и улицы тонули в полумраке, лишь изредка разбавляемом слабо-светящимися изображениями, нанесенными на стены Из окон тоже не проливалось ни капли света, все стекла пропускали его лишь в одну сторону — внутрь Оттого казалось, что город мертв, или вы находитесь где-то в переходах пещер.
Я совершенно не знал, где нахожусь и, пройдя пару кварталов, остановился, достал сигарету, потянулся в другой карман за зажигалкой. Ее не было, и я принялся судорожно искать по карманам, так как очень хотел закурить Вместо зажигалки обнаружилась дырка в подкладке Совсем расстроившись, я побрел дальше, но что-то настойчиво впилось мне в щиколотку.
Усмехнувшись, я нагнулся: зажигалка, провалившись сквозь брюки, застряла в правом ботинке. Поблагодарив небо и всех Высших за хорошую шутку, я прикурил и двинулся дальше.
Странно, — думал я. — Энтони никогда не рассказывал, что у него есть подружка в Нижнем городе. Если подумать, когда я начинал его расспрашивать о чем-то, друг непременно узнавал от меня что-нибудь новое, а сам умудрялся не сказать ровным счетом ничего. Был у него такой талант.
Вспомнился вечер, громкая музыка, заглушающая голоса, и люди, пытающиеся эту музыку перекричать. Мягкий матовый свет, льющийся сверху. Бутылка коньяка и зеленый бархат бильярдного стола, на который ложилась тонкая. Партия была разыграна. Молодой лорд проиграл.
