— Тихо, все нормально, — пробормотал я. Не знаю, зачем это говорил, ведь в моих утешениях они не нуждались, уверен.

Мастер судорожно втянул воздух, и я внезапно осознал, что самому проще выдержать подобное, чем смотреть, как мучается кто-то другой. Тем более Мастер. Человек, который лишил меня всего.

Этот проклятый ручей связал нас! Я чувствовал боль мага, его усталость и тревогу как нечто плотное, объемное, окутавшее и его и меня. Высшие, за что?! Нож выпал из слабеющих пальцев.

— Вы меня извините, — сказал Мастер ровно, — но я все-таки полежу немного.

— Это верно, — лицо Дона ничего не выражало, когда он свернул свое одеяло и подложил его под голову компаньона.

Они — те же люди, что ходят по улицам Гранд Сити, — с невнятной тоской подумал я. — В конечном итоге, они не способны ни сострадать, ни соучаствовать. Их дружба так же иллюзорна, как дружба того, кто готов принести в жертву своего друга ради корыстных целей или иного умысла.

— Ты зря так думаешь, — тихо возразил Мастер. Его мягкий голос успокаивал мои бьющиеся в агонии мысли.

Я вздрогнул. Неужели он видит меня насквозь?

— Нет, я не читаю твои мысли, у тебя все написано на лице и я знаю, о чем ты думаешь, — его слова меня не убедили. Он помолчал, а потом сделал новую попытку:

— Тебя волнует предательство, но ты должен перестать об этом думать. Пока не встретишься с ним лицом к лицу, никогда не поймешь, что произошло на самом деле. Ну, сможешь?

Дон налил в кружку горячего чая и подул на него, пытаясь остудить.

— Принесу немного снега, пожалуй, — сообщил он и вышел.

Я неуверенно поднялся и, надеясь смыть непонятно опустошение, сначала долго отмывал руки в теплой воде ручья, а потом умыл лицо. Вода снова пенилась, встречаясь с кровью Мастера, и становилась только горячее.

— Спасибо…

Я вздрогнул, повернулся, глядя на лежащего у костра мага. Его лицо хранило отпечаток спокойной усталости, на губах играла легкая улыбка. Он с охотой взял из рук Дона горячую кружку и поставил ее на камень рядом с собой.

— Выпей все до дна и не жалуйся на дурной привкус, — строго велел рыжий.

Мастер согласно кивнул. Осторожно подвигал рукой.

— Неплохо, да?

— Главное, остановилась кровь, я наложу повязку. Демиан, и ты выпей-ка чаю, чтобы не шалили нервы.

— О, спасибо великодушное, я думал, подобные травы усыпляют…

— Все зависит от принятой дозы и от крепости отвара, — пояснил Дон. — Если есть интерес к травам, обращайся, когда приедем в город. В библиотеке Форта есть большие атласы, где каждое растение имеет описание и рисунок, но я считаю, учиться этому по книгам тоже самое, что пытаться освоиться в искусстве боя, ни разу не взяв в руки меч. Видя растения вживую, ты поймешь его лучше и яснее запомнишь.

— Я видел людей, учащих иные языки по книгам, — возразил я.

— Тогда выбери для себя сам, — легко согласился Дон. — Мне всегда было проще ощупать, посмотреть, как делают другие, чтобы повторить или понять, но и я знаю тех, кто не может оторваться от книг.

Рыжий покосился на Мастера. К этому моменту тот уже впал в тихий, похожий на смерть, сон.

— Тоже вздремну, чего и тебе желаю, — Дон лег на спину и заложил руки за голову. Я бы в такой позе не смог уснуть, но уже через несколько минут по пещере понесся, заглядывая в закоулки, его глубокий негромкий храп.

Я пощупал развешенное на раздвижной треноге из сумки Дона, одеяло. Оно оттаяло, согрелось, подсохло и я накрыл им Мастера. Потом подбросил дров в огонь.

Мне казалось, что Мастер бесцеремонно забрался и поселился у меня в голове, перевернул там все вверх дном, навязал часть своих чувств. Это черный ручей проложил между нами дорогу, перекинул мост над пропастью непонимания и ненависти и закрепил его крепко, по крайней мере, с моей стороны. Я был уверен: стоит мне приблизиться по этому мосту к магу, и я увижу все его мысли, пойму чувства. Но я не знал даже как ступить на этот мост.

Огонь неровно горел, тревожимый ветром. Дым неутомимо метался по пещере. Вновь наваливалась усталость, но я сидел, не в состоянии бодрствовать и не в силах уснуть, следя краем глаза за игрой света и тени.

Утро пришло незаметно. Я просто поднялся размять затекшие ноги и вышел из пещеры. Зарождался новый день. Несколько часов назад ветер стих, истершись так же, как мутная завеса пурги. Морозный воздух ущипнул меня за щеки, снег, укрывавший все вокруг, поскрипывал под ботинками. Вокруг было тихо — ни шороха, ни дуновения ветра.

Я вдохнул полной грудью пропитанный свежестью и холодом воздух, с трепетом осознавая, что в тишине сокрыто нечто огромное, чего я не замечал раньше. В ней были щемящая острота, неопределенность и загадочность, от одиночества которых холодела кровь в жилах, а сердце, восхищенное пустынным, невиданным доселе великолепием, ускоряло свой стук, заставляя все быстрее течь по жилам жидкий лед.

За моей спиной зиял темный проем пещеры; там спали маги, которых сейчас не существовало для этого мира, которые утонули в круговерти своего сознания, ушли в мир снов. Я был совершенно один во всем мире, горы сдавив меня своими каменными телам и даже дышать стало трудно от ощущения полного одиночества. И все же это было, будто таинство, недоступное никому из тех, кого я знал.

Ничто не колыхало воздух. Я заворожено смотрел, как первые лучи восходящего солнца показались из-за пиков гор. Они нежно гладили белые, покрытые снегом скалы, вспыхивая пронзительными искрами, заточенными в лед, и слепили глаза. Обрывки облаков висели над горами со стороны восходящего солнца, в остальном небо было чистым, глубоким и синим, каким оно бывает ранним утром в обещающий быть теплым летний день. Насыщенность цвета казалось нереальной, и я недоверчиво смотрел вокруг.

Холод медленно охватывал меня, прокрадываясь под одежду, но боль в спине не приходила. Когда стало невозможно стоять, я вернулся к огню. Дон уже не спал. Он приветливо поинтересовался, что там на тропе и удовлетворенно кивнул, когда я сказал, что буран утих.

— Сейчас заварим кое-что позабористее, — высыпая на ладонь какие-то размолотые травы, пообещал Дон. — Чтобы приободрить нашего раненого. Ты не спал ночью?

Я покачал головой, зная, что он не смотрит на меня.

— Почему?

— Не спалось, — грубовато отмахнулся я. Поняв, что разговора не выйдет, Дон не стал настаивать. Он всыпал травы в воду и, велев мне снять его с огня через пару минут, вышел из пещеры. Я слышал, как он удовлетворенно крякнул, обозрев играющие солнечными бликами заснеженные окрестности. Несомненно, ушедший буран он считал своей заслугой.

Я выполни все в точности как он велел и, наполнив кружку набравшим насыщенный, вишневый цвет, чаем, подсел к магу.

— Мастер, пора.

Тот вздрогнул, с каким-то хрипом вздохнул, и медленно сел. Легкая улыбка благодарности тронула его губы, когда он забирал у меня чай.

— Не нравишься ты мне, дружище, — вставший у выхода Дон запустил ладонь в волосы, нервно зачесывая их назад.

— Что там? — уточнил Мастер. — Тишина?

— Они уснули, — согласился рыжий. — Пройдем с удовольствием.

— Где-то я свое удовольствие потерял, — принюхиваясь к содержимому кружки, пробормотал маг. — Этион, мелиса, кора сторицы… слишком много сильнодействующих стимуляторов, Дон. Демиану не давай, сейчас нельзя.

Делая вид, что все это меня не касается, я отошел и опустился на колени перед ручейком. Вода в нем остыла и более не казалось черной или вязкой. Умывшись, я притронулся к виску, ощупывая рассеченную кожу, но неожиданно накатили слабость и головокружение.

— Иди сюда, покончим с неприятным и отправляемся, — глуховато позвал Мастер. Я повернулся, но не сдвинулся с места: глаза мага показались мне мертвыми, неживыми, однородными и блестящими. Казалось, его глаза превратились в один ровный черный зрачок.

Дон бросил на немую сцену короткий взгляд и снова ушел, оставив меня в смятении наедине с Мастером. Так чувствуешь себя с человеком, от которого толком не знаешь, чего ожидать.